Прекасаемый

часть 9

Я встретил Алекса Кима сразу после того, как мне стукнуло пятнадцать. Это было перед тем, как он закончил школу. Он семнадцатилетний юноша, играющий левого защитника в определённый момент в начальной школе, а я был второкурсником. Честный студент, книжный червь, хороший мальчик — вот все термины, которыми можно было тогда описать меня. Я был застенчивый и держался сам по себе, у меня было немного друзей. Я делал домашнюю работу и соблюдал все правила. Но по каким-то причинам Алекс заметил меня. Когда он счёл меня достойным своего внимания, ну, я просто с возбуждением на него запал. Мы начали встречаться, он брал меня на вечеринки, мы тусовались со всеми его друзьями.
Он был моим первым парнем, моей первой любовью, моим первым поцелуем, моим первым всем. Когда мне было шестнадцать, я застал его, раздевающим какую-то потаскуху из местного колледжа , и он стал моим первым разочарованием.
Мы часто виделись с тех пор, в основном благодаря тому, что вращались в одних и тех же кругах. Хотя каждый раз мы оставались в противоположных углах комнаты. Видеть его было тяжело. Говорить с ним было ещё тяжелее. Обнаружить, что он бы врал о чем-нибудь ещё? Довольно опустошительно.
Но было ли этого достаточно? Конечно, нет. Судьба, казалось, играла со мной, потому что мы должны были встретиться с ним снова, позже вечером.
После ещё некоторого времени в спорах и никаких извинений за прошлые грехи, он, наконец, согласился представить нас людям, которых он знал. Мы договорились встретиться с ним в парке за бильярдной в девять.
Другого выбора не было.

— Расскажи мне больше, — попросил Чонгук, сидя рядом со мной на траве. Мы покинули бильярдную, захватили колу и сэндвичи из магазина в городе и уселись под большой сосной позади здания.

— Что ты хочешь знать?
— Расскажи, как это было, вырасти здесь, — он перевёл немного печальный взгляд от неба на моё лицо. — Свободным.
— Как насчёт беседы, которая не включает в себя только мои рассказы? Ты можешь спрашивать меня, а потом я буду задавать вопрос тебе.
— Мне?
Он выглядел удивлённым, а затем обеспокоенным.
Я отвел взгляд.
— Я хочу знать, как ты рос.
Похоже, это ужаснуло его.
— Зачем? Я рассказал тебе, насколько ужасное это было место.
— Потому что...
Он нахмурился и сложил руки. Выражение его лица изменилось, на самом деле не злое, больше расстроенное.
— Мой мир не был симпатичным. Он был тёмным, громким и наполненным болью. Я не понимаю, почему ты спрашиваешь.
— Это то, что делают люди. Знаешь, когда они... интересуются.
— Интересуются?
— Я хочу знать о твоём прошлом. Это делает тебя тем, кто ты есть.
Он сердито поджал губы и вскочил на ноги.
— Это не делает меня тем, кто я есть. Это место ничего не имеет общего с тем, кто я. Юна поклялась мне.
Я позволил бутерброду с индейкой упасть на траву и поднялся на ноги. Схватив его руки, я сказал:
— Ты не понял меня. Я не имел в виду ничего плохого. — Я опустился снова на землю и потянул его за собой. — Всё, что делали в ВИ, всё, через что они заставили тебя пройти, сделало тебя сильным. Ты вышел оттуда цельным. Ты — не пускающий слюни зомби или свихнувшийся маньяк с мачете. Держу пари, это намного больше, чем другие могут сказать.
Что-то мерцало в его карих глазах. Печаль и, может быть, маленькая искорка надежды. Я умирал отчасти от мысли о нём, закрытом от остального мира.
— Я не могу скучать по тому, чего никогда не имел. Но теперь, когда я знаю... — Он поднёс руку к моему лицу и позволил ей опуститься по моей шее под футболку к голой ключице. Отведя взгляд, он произнёс: — Пожалуйста, не спрашивай снова меня о том месте. Я не  хочу, чтобы ты знал, на что похожа была моя прежняя жизнь.