Прекасаемый

часть 21

На следующее утро я проснулся с простынями, запутанными вокруг ног, словно спагетти. Плечи и шея болели, у меня за спиной образовался узел размером с грейпфрут. Спал я беспокойно. Просыпался почти каждый час от того же странного кошмара, что и прошлой ночью, но с небольшими изменениями. Иногда Чонгук целовал меня, а Алекс смотрел на это. Иногда Алекс вмешивался, толкая Чонгука в толпу. На это было тяжело смотреть потому, что всё всегда заканчивалось смертью Алекса. Иногда смертью их обоих.

Я проспал. Было уже где-то около десяти, но меня это не беспокоило. Папа велел остаться на весь день дома, так как превращения вымотали меня. Голова всё еще гудела, а живот крутило, но, в общем, всё было не так плохо, как я ожидал. Одевшись и умывшись, я спустился по лестнице, взволнованный от мысли, что мне удастся избежать безрадостного и дурацкого утреннего ритуала. Распития кофе с отцом. Он наверняка уже ушел.
Как и ожидалось, когда я появился на кухне, его уже не было на своем привычном месте, но он всё еще находился дома.
Нехорошо.
Отец пересек комнату, его телефон был зажат подбородком, и сам он записывал что-то на листке бумаги. Что бы он там ни писал, это было важно. Я знал, когда у него такое лицо. Так он выглядел, когда что-то было не так с его клиентами.
Я навел себе миску хлопьев, пытаясь подслушать беседу. Это оказалось невозможно, потому что со стороны отца слов практически не было. Он бормотал простые, скудные ответы человеку на том конце провода, типа «да», «конечно», «нет» и «абсолютно». Ничего из того, что могло бы дать мне подсказку относительно его собеседника или темы разговора. Он обычно покидал дом в восемь, без опозданий, так что происходило что-то значительное. В этот момент слушать чей-то лай было более полезно, чем превращения.
Минут через пятнадцать он присоединился ко мне за столом, сотового заметно не было.
— Удивительно видеть тебя еще дома, — сказал я, набив рот хлопьями. На этот раз мысль о кофе угрожал вывернуть мой желудок. — Взял выходной? — Это была шутка. Отец никогда не берет выходные.

— Я был на телефоне с твоим дядей  все утро.
— В самом деле? — я положил ложку.
— Когда ты в последний раз разговаривал с Югемом?
Необычная для июня влажность исчезла, оставляя место подползающему ледяному холоду. Я сглотнул ком хлопьев, вкус которых внезапно стал напоминать картон, и сделал все, чтобы не подавиться.
— Я пытался дозвониться до него весь вчерашний день. Он занимался чем-то, поэтому забил на меня.
— Он ушёл.
— Ушёл?
Папа запнулся и отвернулся. Если он не мог и не смотрел меня в глаза, значит, дело плохо.
— Что значит «ушел»? — наседал я.
— Он мёртв.
Я уронил ложку. Та плюхнулась вниз, разбрызгивая капли молока и хлопья за края чашки. Ледяной воздух казался разбавленным. Легким не хватало кислорода. Или, может быть, воздуха было достаточно. Возможно, я прекратил дышать. Пальцы ухватили край стала для поддержки, потому что пол внезапно начал двигаться, как аттракцион на местной ярмарке. Тошнит. Меня сейчас вырвет.
Отец продолжал говорить, невзирая на мое состояние.
— Полиция думает, это, должно быть, связано с историей, над которой работает его отец. Они обнаружили его тело на дороге за машиной  сегодня утром.
Я открыл рот, чтобы что-то сказать, по крайней мере, я думал, что открыл, но ничего не произошло. Второй раз за последние двадцать четыре часа я забыл, как говорить.
Поморщившись, папа встал из-за стола. Его губы двигались. Что-то про одежду Югема и его кровь. Я не мог его расслышать. Точнее, я не вслушивался. Я неопределенно осознавал, что он взял свои ключи и закрыл за собой дверь по пути в гараж. Мой мозг только наполовину регистрировал рев двигателя и металлический стук гаражных ворот, когда они открылись и закрылись. Спустя не более двадцати секунд я вскочил со стула, натянул черную толстовку и выбежал за дверь.
Некоторое время я бежал вслепую через лес. Было влажно и дождливо, волосы впивались в лицо. Автопилот отключился, но у меня не заняло много времени понять, куда я направляюсь.
К Югему.