Мертворожденное

Хочешь не хочешь

— Ты можешь продолжить обучение, — услышав его голос, Юнги, закрыв «Хладнокровное убийство» Трумена Капоте, кладет книгу на стойку, за которой сидит, и допивает горячий шоколад. Семь утра, омега проснулся один, Чонгук, как позже сказала ему прислуга, занимается в гостевом доме со своими учениками «Кенджутсу» (бой на мечах). Юнги не особо понимает увлечения мужа, ни разу не спускался в гостевой двор, посмотреть на его занятия с мечом, но его очень сильно интересует оружейная комната Чонгука. Вход в комнату возможен только через кабинет альфы на первом этаже, и мельком, когда сам Чонгук был в кабинете, Юнги видел оружейную комнату, и ему безумно интересны мечи и катаны, которые муж коллекционирует. Альфа часто пропадает в этой комнате, Юнги уверен, что там не только оружие. Один раз он пытался пройти в кабинет, когда гулял по дому, но понял, что Чонгук запирает дверь. Юнги после утренних процедур спустился позавтракать и успел прочитать только пару страниц, как Чонгук уже стоит напротив него после душа и одетый в костюм. Альфа, видимо, собирался уезжать на работу, но задержался, говорит с ним об учебе, интересуется состоянием, будто бы они нормальная пара, будто бы он не вырвал его из нравящейся ему жизни, не утащил за тысячи километров на чужую землю в холодный дом и не запер рядом с собой. Со стороны они и похожи на нормальную семейную пару. Юнги от этой мысли передергивает. Три недели они живут без конфликтов, и омега понимает, что это большей частью, потому что альфа приезжает поздней ночью, и они почти не общаются. Юнги за это ему мысленно благодарен, ложится, его не дожидаясь, и просыпается, когда в спальне остается уже только едва уловимый аромат сандала. Они спят в одной постели, но Чонгук к нему не прикасается, и хотя Юнги первую совместную ночь после течки никак не мог расслабиться и уснуть, теперь спокойно спит и, даже проснувшись среди ночи, вновь сразу засыпает. Юнги стал больше выезжать в город, пропадает в книжных, кафе, гуляет в покрытых снегом парках, и сам старается меньше времени проводить в особняке, в котором будто бы задыхается. А еще Юнги все-таки решился и после почти месяца войны с самим собой, ровно неделю назад, написал Юнхо сообщение, в котором просит о возможности поговорить. Ответ так и не пришел, и пусть Юнги все равно продолжает проверять телефон каждый час, в глубине души он знает, что это было последнее доказательство — Юнхо он больше не нужен. 

 — Я не хочу учиться здесь, — сползает с высокого стула омега, который уже неделю неважно себя чувствует, а от горячего шоколада ему стало только хуже. — Все еще думаешь это временно? — обходит стойку Китано и останавливается напротив. Он поправляет рукава пиджака, разминает шею, выглядит на сто из ста и раздражает омегу одним своим видом. Чонгуку все нипочем, и его невозмутимость пугает Юнги даже больше их основанного на шантаже брака. Чонгук психологически давит на него, ничего не делает, ничего не говорит, принимает их совместную жизнь как абсолютную нормальность, на каждый отпор отвечает улыбкой. В Юнги от этой улыбки кровь стынет, потому что за ней столько уверенности в своей правоте, она будто бы доказывает омеге, что с этой обреченностью ему ничего не сделать, что, подумаешь, он противится, главное, результат. А результат таков, что Юнги все еще пристегнут к нему железными наручниками, и он может стереть руки в кровь, от них не освободиться. Юнги порой думает о том, что бы было, если бы он заметил его первым, если бы не было Юнхо и они повстречались бы где-то в парке, на приеме, хоть на улице. Как бы у них сложились отношения без всего этого психологического насилия, через которое альфа его протащил. Обычно он сразу эти мысли отгоняет, запрещает себе даже немного смягчаться по отношению к Чонгуку и сразу ищет в себе признаки жертвы, которая начинает принимать правила игры своего похитителя. А Чонгук ведь и есть похититель. Да, Юнги сел в самолет не с завязанными руками и мешком на голове, но сел в обмен на жизнь любимых — он разницы не видит, пусть похитителям обычно платят деньгами, он расплачивается куда дороже — он платит своей жизнью. «Вырядился, небось готовится еще кому-то жизнь испортить», — думает омега, поглаживая пальцами кожаную обложку книги.