Мертворожденное

Насилие позволяется отражать силой

Чонгук просыпается в постели один и решает, что Юнги, который последние дни начинает утро с чайного домика, снова там. Альфа не спеша принимает душ, переговаривает по телефону со своими помощниками и, спустившись вниз, слышит голос омеги с кухни. Юнги, подперев подбородок руками следит за тем, как ему готовят омлет, и, увидев остановившегося в дверном проеме мужа, улыбается.

— Я думал, ты на чайной церемонии, — подходит к нему Чонгук, который в костюме и, судя по всему, готов к выходу.

— Я сильно проголодался, — подставляет щеку для поцелуя Юнги, — ночью ты выжимаешь из меня соки, — омегу даже не смущает присутствие прислуги. — Выпьешь со мной кофе или сильно торопишься? — хватает тарелку обрадовавшийся тому, что завтрак готов, Юнги и садится за стол прямо на кухне. Чонгук кивает, снимает пиджак и, дождавшись, пока им нальют кофе, просит прислугу закрыть за собой дверь.

— Надо же, куда подевалась скромная Камелия, — двигает чашку к себе альфа.

— Ты мой муж, это мой дом, и мне нечего стесняться, — пожимает плечами Юнги, дуя на пузырьки на кофе.

— Ты прав, в пределах этого дома тебе стесняться нечего, но, пожалуйста, находясь в обществе, старайся не лезть людям в глаза, не привлекай внимание.

— Речь, как я понимаю, вовсе не о ночи, — хмурится омега.

— Верно, — кивает Чонгук. — Речь о твоем поведении в торговых центрах и клубах. Но думаю, ты сам все понял. Кстати, твой отец звонил, и он сильно расстроен, правда не говорит, из-за чего, — делает глоток альфа. — Он даже подумывает прилететь. Я не против.

— Я против, — громко бьет вилкой по тарелке Юнги и сразу улыбается, словно извиняется. — Знаешь, я тут подумал, — делает паузу и тщательно прожевывает омлет, — ты ведь держал меня при себе, угрожая жизни Юнхо и отца, — отпивает апельсинового сока, следит за тем, как по мере осознания мрачнеет Чонгук, — так вот, Юнхо мертв, а отец пусть сам с тобой разбирается. Значит, я могу в любой момент покинуть эту страну? Покинуть тебя.

Чонгук смотрит пронзительно, будто бы взглядом копается в его голове. Юнги контакта не разрывает, словно бы сам подставляется, <i>мол, «попробуй, выуди хоть что-то, не получится, потому что ты сам учил меня контролировать себя при том, кто способен читать меня, как книгу».</i> Омеге игра в молчанку надоедает первым, он снова отправляет в рот кусочек омлета и, проглотив, заливисто смеется.