Ким Харрисон. Как ни крути - помрешь

Глава Двадцать Шестая

Я сделала глубокий вдох и прислушалась к тишине. Трент изменил
позу, положив лодыжку на колено. Глядя озабоченными глазами куда-то
вдаль, он пожевал губу, и совсем не был похож на наркобарона и убийцу,
каковым являлся. Забавно, конечно, но с виду не всегда скажешь.
– Она заперла дверь, – сказала я, вздрогнув от звука собственного
голоса.
Трент приподнял брови:
– Она не хочет, чтобы ты тут бродила. Я думаю, это неплохая идея.
Наглая эльфийская морда, подумала я. Поймав себя на попытке
нахмуриться, подошла к маленькому иллюминатору, выходящему на
замерзшую реку. Ладонью я стерла с него конденсат и глянула на
ломаную линию городского пейзажа. Башня Кэрью-Тауэр была освещена
праздничной иллюминацией, да еще окна верхнего этажа затянули
красной, золотистой и зеленой пленкой, и она светилась как громадные
электрические лампочки. Сегодня было ясно, и через это световое
загрязнение можно было даже разглядеть несколько звезд.
Обернувшись, я оставила руку за спиной между собой и окном.
– Я не доверяю твоему другу.
– Я ему никогда не доверял. Чтобы дольше прожить. – Напряженные
желваки на скулах Трента исчезли, жесткость зеленых глаз чуть
ослабела. – Мы с Ли в детстве каждое лето проводили вместе. Четыре
недели в одном из лагерей моего отца, четыре недели на вилле его семьи
на искусственном острове у побережья Калифорнии. Предполагалось, что
так между нашими семьями возникнет приязнь. Кстати, это он поставил
сторожа у меня на большое окно. – Трент мотнул головой. – Ему было
двенадцать. Очень серьезное достижение для такого возраста. Да и
вообще. У нас была вечеринка, мама упала в горячую ванну – настолько
перебрала. Мне придется теперь заменить его стеклом, раз у нас…
трудности.
Он улыбнулся этим горько-сладким воспоминаниям, но я уже не
слушала. Сторожа поставил Ли? Щит принял цвета моей ауры, как тот
диск в игральном зале. Наши ауры резонируют на одной и той же частоте.
Прищурив глаза, я подумала еще и об общем нашем отвращении к
красному вину.
– У него была та же болезнь крови? – спросила я.
Совпадением это быть не могло, раз тут замешан Трент.
Трент вскинул голову:
– Да, – осторожно сказал он. – Вот почему я этого не понимаю. Мой
отец спас ему жизнь, а сейчас он собачится ради жалких нескольких
миллионов в год?
Жалких нескольких миллионов в год. Карманные деньги для богатых
мерзавцев.
Я глянула на стол Ли, решила, что ничего не узнаю, порывшись в
ящиках.
– А ты, э-э, следишь за крепостью «бримстона», который
производишь?
Лицо Трента стало настороженным, потом, будто приняв решение, он
пригладил ладонью волосы.
– И очень тщательно, миз Морган. Я не то чудовище, каким вы меня
себе рисуете. Мой бизнес – не убийство людей, а спрос и предложение.
Если бы я не стал его производить, стал бы кто-нибудь другой, и этот
продукт не был бы безопасным. Умерли бы тысячи. – Он глянул на дверь,
принял более официальную позу. – Атак я гарантирую безопасность.
Я подумала об Эрике. Мысль о том, что она может погибнуть – как
неполноценная особь, – была невыносима. Но что незаконно, то
незаконно.
Заправляя прядь за ухо, я наткнулась рукой на его тяжелые серьги.
– Мне все равно, какими цветами ты рисуешь свои красивые
картинки, но ты все равно убийца. Фарис умер не от укуса пчелы. Он
нахмурил брови.
– Фарис хотел передать свои записи прессе.
– Фарис был перепуганный отец, который любил свою дочь. – Я
встала, упираясь рукой в бедро, глядя, как он неловко ежится. Это было
почти незаметно: напряжение в челюстных мышцах, переплетение
ухоженных пальцев, отсутствие эмоций на лице. – А почему тогда не
убить меня? – спросила я. – Пока я не сделала того же?
У меня сердце колотилось, будто я стояла на краю обрыва. Трент
сломал эту свою маску деловитого, шикарно одетого наркобарона
совершенно искренней улыбкой.
– А потому что вы к журналистам не пойдете, – сказал он просто. –
Вас уничтожат вместе со мной, а вам ваша жизнь важнее истины.
Я почувствовала, как у меня щеки горят.
– Заткнись.
– В этом ничего плохого нет, миз Морган.
– Заткнись!
– И я знал, что когда-нибудь вы будете со мной работать.
– Не буду.
– Вы уже работаете.
Чувствуя, как сводит судорогой живот, я отвернулась, глядя на
замерзшую реку и не видя ее. У меня на лбу залегла морщина. Было так
тихо, что я слышала удары собственного сердца – откуда такая тишина?
Я обернулась, схватив себя за локти. Трент, поправлявший стрелку
на брюках, поднял глаза и с любопытством посмотрел, как я испугалась –
я знала, что испуг был написан у меня на лице.
– Что случилось? – осторожно спросил он.
Чувствуя какую-то нереальность и отстраненность, я шагнула к
двери:
– Слушай.
– Я ничего не слышу.
Протянув руку, я подергала ручку двери.
– В том-то и дело, – сказала я. – Корабль пуст. Секунда тишины.
Потом Трент встал, зашуршав костюмом.
Он был скорее озабочен, чем встревожен, поддергивая рукава и
подходя ко мне. Отодвинув меня, он попробовал ручку.
– Ты думаешь, у меня не получилось, так у тебя получится? –
спросила я, хватая его за локоть и отодвигая от двери.
Балансируя на одной ноге, я ударила другой в замок, благодарная в
душе, что даже на роскошных судах все стараются сделать как можно
легче. Каблук пробил тонкое дерево насквозь, нога застряла в дыре.
Клинья моего красивого платья болтались и дергались, пока я неуклюже
отпрыгивала назад, вытаскивая ногу.
– Эй, стой! – воскликнула я, когда Трент вытащил из дыры щепки и
просунул руку – отпереть ее снаружи. Не обращая на меня внимания, он
открыл дверь и бросился в коридор.
– Черт побери, Трент! – зашипела я, хватая ридикюль и устремляясь
следом. Лодыжка болела, но я догнала Трента на середине лестницы и
дернула назад, да так, что он плечом впечатался в стену узкого
прохода. – Ты что это творишь? – сказала я в дюймах от его
рассерженных глаз. – С Квеном ты так же обращаешься? Ты же не
знаешь, что там, а если ты погибнешь, отвечать мне, а не тебе!
Он ничего не сказал, только зеленые глаза горели да зубы были
крепко сжаты.
– Теперь пристраивайся за мной и не высовывайся, – сказала я,
толкнув его себе за спину.
Оставив его на лестнице, я мрачно и беспокойно двинулась вперед.
Рука тянулась к пейнтбольному пистолету, но пока над нами висел и
работал этот лиловый диск, шарики с зельем могут только пометить кого-
нибудь, обляпав дорогую одежду мерзким отваром аконита и
традесканции. Я едва заметно улыбнулась – кажется, я ничего против не
имела физических способов.
Та часть зала, что была мне видна, оказалась пустой. Я
прислушалась – ничего не услышала. Присела к полу, чтобы голова была
на уровне колен, и выглянула за угол – присела по двум причинам. Во-
первых, если бы кто-то меня там ждал, чтобы оглушить, ему пришлось бы
менять замах, и у меня появлялось время уйти. Во-вторых, если бы я все-
таки получила по голове, ближе было бы к полу.
Но когда я выглянула, меня просто замутило. Пол элегантно
убранного зала был устлан телами.
– О Боже мой! – тихо ахнула я, вставая. – Трент, он их убил. В этом
и было дело? Ли хочет повесить убийство на нас? Трент обошел меня,
легко уклонившись от моей попытки его схватить. Присел возле первого
тела.
– Без сознания, – сказал он ровным голосом, только уже не
шелковым, а стальным.
Мой ужас сменился замешательством.
– Почему?
Я оглядела зал. Кажется, они упали, где стояли. Трент встал,
посмотрел на дверь. Я была согласна.
– Пошли отсюда, – сказала я.
Он быстрыми шагами вышел за мной в фойе, которое, как и
следовало ожидать, было заперто. Через замерзшее стекло видны были
машины на парковке, и лимузин Трента стоял там, где мы его оставили.
– Что-то мне это не нравится, – пробормотала я, и Трент оттолкнул
меня посмотреть.
Я глядела на толстое дерево, зная, что его мне не пробить. Пока
Трент тратил энергию, пытаясь высадить окно табуреткой, я нажала
кнопку быстрого набора номер один.
– Стекло пуленепробиваемое, – сказала я, слушая гудки. Он отложил
табуретку, пригладил рукой пушистые волосы, и снова у него стал вид, как
с обложки. Даже не запыхался.
– Откуда вы знаете?
Я пожала плечами, отвернувшись в сторону для разговора.
– Я бы сама поставила такое, – сказала я и вышла в игровой зал.
Скорей бы Айви сняла трубку! Ну вот, наконец-то…
– Привет, Айви, – сказала я, не понижая голоса, чтобы у мистера
Эльфа не было впечатления, будто я это планировала. – Саладан запер
нас в своем плавучем казино и смылся. Ты не могла бы приехать и
вышибить дверь?
Трент посмотрел через окно на парковку.
– Джонатан там, позвоните ему.
Айви что-то говорила, но Трент ее заглушал. Я закрыла микрофон
рукой:
– Неужто ты не понимаешь, что если бы Джонатан был в сознании,
он бы уже полюбопытствовал, куда это собрался Ли, и пошел бы
посмотреть, в чем дело?
Трент слегка побледнел.
– Что ты говоришь? – спросила я, прислушиваясь снова к Айви. Она
была вне себя.
– Уходи оттуда! – кричала она. – Рэйчел, Кист подложил бомбу в
котельную! Я не знала, что это туда ты собралась! Уходи!
У меня похолодели щеки.
– Гм, Айви, мне тут пора. Потом поговорим.
Айви продолжала вопить, так что я закрыла телефон и спрятала.
Обернулась к Тренту, улыбаясь:
– Кистен в качестве предметного урока взрывает корабль Ли. Я
думаю, нам следует его покинуть.
Телефон продолжал звонить. Я не стала брать трубку, и звонок –
Айви? – был перенаправлен на голосовую почту. Трентова уверенность в
себе растаяла, и остался привлекательный и хорошо одетый молодой
мужчина, старающийся не показать, что он боится.
– Ли никому не даст сжечь свой корабль, – сказал он. – Не его
стиль работы.
Я обхватила себя руками, ища в помещении что-нибудь – что
угодно, – что могло бы помочь. – Он сжег твой приют.
– Это чтобы привлечь мое внимание.
Я посмотрела на него утомленно:
– Не даст ли твой друг своему кораблю сгореть, если прихватит при
этом тебя? А повесить можно будет на Пискари? Чертовски простой
способ прибрать город к рукам.
Трент стиснул зубы:
– В котельной? – спросил он. Я кивнула:
– Откуда ты знаешь?
Он направился к дверце за баром.
– Я бы сам так сделал.
– Супер, – сказала я, следуя за ним, и пульс у меня бился чаще,
когда я переступала через находящихся без сознания людей. – Куда мы?
– Я хочу на нее посмотреть.
Я остановилась как вкопанная, а Трент свернул к лестнице, ведущей
вниз.
– Ты умеешь разряжать бомбы? Это был бы единственный способ
спасти всех. Здесь же дюжина народу примерно.
Уже спустившийся по перекладинам Трент посмотрел на меня снизу
– он очень неуместно выглядел в своем дорогом костюме среди грязи и
мусора.
– Нет. Просто хочу на нее посмотреть.
– Ты псих? – взвизгнула я. – Он хочет посмотреть! Надо выбираться
отсюда ко всем чертям!
Обращенное вверх лицо Трента было безмятежным.
– На ней может быть таймер. Вы идете?
– Конечно, – ответила я, подавляя смех. Иначе он наверняка бы
прозвучал истерически.
Трент шел по кораблю с раздражающим отсутствием торопливости.
Слышался запах дыма и горячего металла. Пытаясь не измазать платье, я
вглядывалась в полумрак.
– Вон она! – крикнула я, показывая пальцем.
Он дрожал, и я опустила руку, чтобы это не было заметно.
Трент шагнул вперед, я за ним, прячась позади него, когда он присел
перед металлической коробкой с торчащими проводами. Он потянулся ее
открыть, и я жутко испугалась.
– Эй! – Я схватила его за плечи. – Какого Поворота ты делаешь? Ты
же не знаешь, как ее отключить!
Он удержал равновесие, не вставая, и посмотрел на меня с досадой,
как на докуку, а прическа у него осталась идеальной.
– Вот здесь и будет таймер, Морган.
Я с трудом проглотила слюну, выглядывая из-за его плеча, пока он
осторожно открывал крышку.
– Сколько времени? – спросила я шепотом, и мое дыхание
шевельнуло паутинки его волос.
Он встал, и я шагнула назад.
– Около трех минут.
– О черт, нет!
У меня во рту пересохло, телефон зазвонил. Я не стала на него
реагировать – наклонилась ближе к бомбе, и у меня слегка закружилась
голова.
Трент вытащил из часового кармашка антикварного вида часы и
установил по ним современный таймер.
– У нас три минуты, чтобы найти выход.
– Три минуты! Не найдем мы выхода с корабля за три минуты!
Стекло пуленепробиваемое, двери тверже твоего лба, а эта здоровенная
лиловая кругляшка поглотит любое заклинание, которое мы в нее бросим!
Трент обратил ко мне холодный взгляд:
– Морган, держите себя в руках. Истерика не поможет.
– Ты мне не говори, что делать! – крикнула я, и у меня затряслись
колени. – Я лучше думаю при истерике, так что заткнись и не мешай мне
ее закатывать!
Обняв себя за плечи, я глянула на бомбу. Внизу было жарко, я
покрылась испариной. Три минуты. Что, черт побери, за три минуты можно
сделать? Песню спеть? Потанцевать? Завалиться на кровать? Смотри ты,
у меня стишки получились .
– Может ли быть аварийный выход у него в кабинете? – подумал
вслух Трент.
– И потому он нас там запер? – возразила я. – Брось. – Я потянула
его за рукав. – У нас не хватит времени найти выход.
У меня мысли вернулись к лиловому диску в потолке – когда-то я
на него воздействовала, может, я и сейчас смогу подчинить его своей
воле?
– Пошли! – повторила я, но его рукав высвободился из моих
пальцев: Трент отказался сдвинуться с места. – Если, конечно, не
предпочитаешь здесь стоять и любоваться на обратный отсчет. Может,
мне удастся пробить антимагическую зону, которую Ли установил у себя
на судне.
Трент покачнулся, не сходя с места.
– Мне все-таки кажется, что мы еще можем найти слабое место в
его охране.
Я полезла вверх по лестнице, и плевать мне было, если Трент
заметит, что трусов на мне нет.
– Времени не хватит.
Черт побери, почему мне Кистен не сказал, что он делает? Меня
окружают мужчины, у которых все время тайны от меня: Ник, Трент, а
теперь вот и Кистен. Подбираю я их себе таких, что ли? А Кист еще и
убивает людей; я не хочу, чтобы мне нравился мужик, который людей
убивает. Наверное, что-то во мне подправить надо? Сердце стучало,
будто отсчитывая убывающие секунды. Мы вернулись в игральный зал.
Тихий и пустой. Ожидающий. У меня дернулись губы при виде спящих –
они уже мертвы. Я не могла спасти их и Трента. Я даже не знала, спасусь
ли я сама.
Диск у меня над головой выглядел совершенно безобидно, но я
поняла, что он функционирует, когда Трент посмотрел на него и
побледнел. Наверное, вторым зрением взглянул.
– Вам этого не пробить, – сказал он. – Но это и не нужно. Вы
можете поставить круг защиты, достаточно большой для нас обоих?
Я вытаращила глаза:
– Ты хочешь выехать на круге защиты? Ты спятил! Стоит мне его
пальцем тронуть, и он рухнет!
– Каков размер вашего круга, Морган? – разозлился Трент.
– В прошлый раз тревога сработала, едва я глянула на этот диск!
– Ну и что?! – рявкнул он. Его спокойствие наконец-то дало
трещину. Приятно было видеть, как он вышел из себя, но в данных
обстоятельствах меня это не радовало. – Запустите вы эту тревогу! Диск
вам не помешает залезть в линию и создать заклинание, он только
поймает вас на этом. Да стройте же этот проклятый круг!
– Ой! – Я смотрела на него, поняв наконец, но первая дикая надежда
уже рассеялась.
Не могла я подключиться к линии и сделать круг защиты – я же на
воде.
– Э-гм, сделай его сам. Он даже вздрогнул:
– Я? У меня добрых пять минут на это уйдет с мелом и свечами.
– Да что же ты за эльф тогда? – бросила я с досадой.
– А вы что за агент? – парировал он. – Вряд ли ваш бой-френд
будет на вас в обиде, если вы через него возьмете энергию из линии для
спасения своей жизни. Быстрее, Морган, время кончается!
– Не могу!
Я развернулась на каблуке. За пуленепробиваемым стеклом сиял
огнями Цинциннати.
– Наплюй на свою дурацкую честь, Рэйчел! Нарушь слово, или мы
уже мертвецы!
Я с несчастным видом обернулась к нему. Он думает, что это я ради
чести? – Не в этом дело. Я не могу больше брать из линии через Ника.
Демон разорвал нашу с ним связь. Трент посерел.
– Но ты же меня стукнула энергией в машине. Там было больше, чем
может удержать колдун в своем ци.
– Я свой собственный фамилиар, блин! У меня с демоном сделка
была, что я стану его фамилиаром, а он будет свидетелем против
Пискари, вот я и научилась запасать для этого энергию. Да, у меня этой
энергии тонны, но круг требует постоянной связи с линией. У меня не
получится.
– Ты – фамилиар демона?
На его лице отразился ужас, ужас передо мной.
– Уже нет! – заорала я, злясь, что пришлось вообще об этом
рассказывать. – Я выкупила свою свободу, ясно? И хватит обо мне! Но
фамилиара у меня нет, а через воду я не могу подключиться к линии!
Из сумочки приглушенно зазвонил мой телефон. Трент уставился на
меня:
– Чем ты купила себе свободу?
– Молчанием. – Пульс у меня стучал молотом. Какая разница, если
Трент узнает? Мы сейчас оба погибнем.
Прищурившись и сжав губы, будто что-то решил, Трент снял пальто,
спустил рукав, расстегнул запонку и обнажил руку выше локтя.
– Ты не фамилиар демона? – спросил он тихим, тревожным
шепотом.
– Нет! – Меня трясло, я смотрела перед собой, мало что соображая,
и тут он поймал меня за руку чуть ниже локтя.
– Эй! – крикнула я и попыталась выдернуть руку.
– Работай так, – сказал он мрачно. Крепче сжав мне руку,
свободной рукой он заставил меня взять его за запястье – как делают
акробаты, когда строят пирамиду. – И не заставь меня об этом
пожалеть, – буркнул он, но тут у меня глаза стали круглыми от
хлынувшего в меня потока энергии. – Черт побери! – ахнула я, чуть не
упав.
Это была дикая магия, несущая в себе неуловимый привкус ветра.
Трент соединил свою волю с моей, подключился к линии через своего
фамилиара и отдавал энергию мне, будто мы были одним целым. Линия,
идущая через него и ко мне, приняла оттенок его ауры. Она была чистая и
ясная, с привкусом ветра, как у Кери.
Трент застонал, и наши взгляды встретились. Его осунувшееся лицо
было покрыто потом. У меня ци наполнилось, и хотя лишняя энергия
возвращалась обратно в линию, то, что я уже накопила, очевидно, жгло
Трента насквозь.
– Бог мой, – сказала я, искренне жалея, что не могу сдвинуть это
равновесие. – Трент, прости.
Между трудными судорожными вздохами он выговорил:
– Ставь круг.
Покосившись на часы, висящие у него из кармашка, я произнесла
заклинание. Мы оба качнулись, когда бегущая сквозь нас сила схлынула.
Я ни на йоту не расслабилась, когда вокруг нас расцвел пузырь энергии
лей-линий, только посмотрела на часы Трента, но не увидела, сколько
осталось времени.
Трент отбросил волосы с лица, не выпуская мою руку.
Изможденными глазами он посмотрел через пузырь с золотистыми
извивами на лежащих вне его людей. Лицо его было пустым. С трудом
сглотнув слюну, Трент крепче сжал пальцы на моей руке. Ясно было, что
его больше не жжет, но давление постепенно выравнивалось до
предыдущих уровней.
– Огромный круг, – сказал он, глядя на переливающуюся энергию. –
И вы можете держать неначерченный круг такого размера?
– Могу, – сказала я, не глядя ему в глаза. Там, где он касался меня,
покалывало кожу, и оттуда расходилось тепло. И мне такая близость не
нравилась. – И я хотела поставить большой, чтобы у нас был какой-то
люфт, когда ударная волна дойдет. Как только ты меня отпустишь, или я
его коснусь…
– … он рухнет, – договорил за меня Трент, – я знаю. У вас речевое
возбуждение, Морган.
– Заткнись! – прикрикнула я на него, нервничая, как пик-си в
лягушатнике. – Может, ты и привык, что вокруг тебя бомбы рвутся, а у
меня это первый раз!
– Да заткнись ты! – рявкнула я.
Надеюсь, глаза у меня не были такие перепуганные, как у него. Если
мы переживем взрыв, то еще его последствия надо будет пережить:
летящие обломки судна и ледяная вода. Отлично.
– Э, сколько еще? – спросила я, слыша сама, как дрожит голос.
Снова зазвонил телефон.
Трент посмотрел вниз, на часы.
– Десять секунд. Может быть, нам лучше сесть, пока не упали.
– Верно, – ответила я. – Очень хорошая иде…
Глухой удар сотряс пол, я прижалась к Тренту, цепляясь за него изо
всех сил. Пол ударил нас снизу, мы упали. Трент вцепился мне в плечо,
притянул к себе, не давая откатиться в сторону. От него пахло шелком и
лосьоном после бритья.
У меня желудок провалился вниз, вокруг нас вспыхнуло пламя. Я
завопила, уши у меня оглохли, а вокруг творилось нереальное, беззвучное
движение, мы поднимались с пола, а корабль разваливался на части.
Ночь разорвалась на клочья черного неба и красного пламени. Дрожь
разрушающегося круга прошла сквозь меня, и мы рухнули.
Трента от меня оторвало, я заорала, когда надо мной промчался
огонь. Оглушенные взрывом уши наполнила вода, стало невозможно
дышать. Я не горела, я тонула, и было не горячо, а холодно. В дикой
панике я стала отбиваться от навалившейся на меня тяжести воды.
Но не могла двигаться. Не знала, где верх – была только темнота,
полная пузырей и обломков. Мое внимание привлек тусклый свет слева; я
собралась и нацелилась на него, сказав мозгу, что это поверхность, хотя
мне казалось, что это не вверху, а сбоку.
Боже, пусть это будет поверхность.
Я вырвалась из глубины, уши по-прежнему ничего не слышали. Меня
обдало леденящим холодом, я ахнула, и воздух ножами ворвался в
легкие. Еще один благословенный вдох, и больно стало уже от холода.
Вокруг все еще падали куски судна. Я заплюхала руками по воде,
счастливая, что на мне платье, в котором можно двигаться. Вода на вкус
была как нефть, и то, чего я наглоталась, лежало в животе камнем. –
Трент! – крикнула я, слыша себя как через подушку. – Трент!
– Я здесь!
Стряхнув с глаз мокрые волосы, я обернулась – и испытала
облегчение. Было темно, но среди плавающего льда и дерева я увидела
Трента. Волосы облепили его, но с виду он был цел. Дрожа, я стряхнула с
ноги оставшуюся туфлю и двинулась к нему. Неровно плескал дождь из
обломков судна – как это они все еще падают? Тут между нами их
столько, что два таких корабля построить можно.
Трент двигался вперед профессиональными взмахами – очевидно,
он все же научился плавать. Вокруг нас ярче разгорались отсветы огня на
воде, я посмотрела вверх – и у меня перехватило дыхание. Что-то
большое до сих пор горело и только собиралось рухнуть.
– Трент! – заорала я, но он меня не слышал. – Трент, смотри! Я
показала рукой, но он не смотрел. Тогда я нырнула, уходя от удара.
Меня швырнуло в сторону, когда эта штука рухнула. Вода стала
красной. Меня что-то стукнуло по спине, я выпустила почти весь
запасенный воздух. Но вода спасла меня, и я, со слезящимися глазами и
саднящими легкими, вслед за своим невольным выдохом вылетела на
поверхность.
– Трент! – позвала я, вылетев из ледяной воды в обжигающий
ночной холод.
Он оказался неподалеку, держался за диванную подушку, быстро
пропитывающуюся водой. И смотрел на меня невидящим взглядом
мутных глаз. В гаснущем свете от горящего корабля я поплыла к нему.
Причал исчез. Как отсюда выбираться, я понятия не имела.
– Трент! – сказала я, откашливаясь, когда доплыла. В ушах звенело,
но я уже хотя бы себя слышала. Отплевываясь от лезущих в рот волос, я
спросила: – Ты живой?
Он заморгал, будто пытаясь всмотреться. С макушки налицо стекала
кровь, оставляя темную полоску на волосах. Глаза его закрылись, я с
ужасом увидела, как слабеют его пальцы на подушке.
– Ну уж нет, – сказала я, хватая его раньше, чем он успел уйти под
воду.
Вся дрожа от холода, я охватила его рукой за шею так, чтобы
подбородок уперся в локоть. Он дышал.
Ноги у меня шевелились медленно от холода, пальцы начинала
сводить судорога. Я огляделась, ища помощи. Куда, к чертям, О В
подевалась? Ведь должен был кто-нибудь видеть взрыв?
– Никогда их нету, когда они нужны, – буркнула я, отпихивая с
дороги льдину величиной с кресло. – Все заняты выпиской штрафов за
продажу просроченных амулетов.
Причал разнесло взрывом. Мне надо было вытащить из воды себя и
Трента, но вместо берега был трехфутовый бетонный обрыв. Единственный
способ выбраться – вернуться на лед и пройти к другому причалу.
Со стоном отчаяния я двинулась к краю дыры, которую взрыв
проделал во льду. Никогда мне туда не выбраться даже при медленном
течении. Вода пыталась заползти по мне повыше, движения мои
становились все медленнее, и все труднее они мне давались. Но мне уже
и холодно не было, и это пугало меня до жути. Я могла бы выбраться…
если бы Трента не тащила…
– Да будь оно все проклято! – заорала я, злостью заставляя себя
двигаться. Сдохну я здесь, спасая шкуру этого типа. – Какого черта ты
мне не сказал, что собираешься делать, Кистен? – вопила я, чувствуя, как
слезы огнем жгут лицо, пока я плыву. – Какого черта ты ему не сказала,
куда идешь? – орала я уже на себя. – Дура я, дура. А твои дурацкие
часы, Трент, они спешат! Ты это знаешь? Твои дурацкие часы… –
всхлипывающий вздох, – спешат!
Горло у меня саднило, но движение вроде бы согревало меня. Вода
теперь была положительно приятной. Тяжело дыша, я остановилась,
перестала молотить воду. Перед глазами плыло, но я понимала, что уже
почти на месте. Только здоровенная льдина торчала на пути, и надо будет
обогнуть ее.
Решительно вздохнув, я сдвинула затекшую руку и замолотила
ногами. Их я уже не чувствовала, но полагала, что они движутся, потому
что восьмидюймовой толщины льдина подходила все ближе. Угасающий
свет горящего корабля бросал последние красные отсветы на лед, к
которому я тянула руку, но рука соскользнула с пригоршней снега, и я
ушла под воду. Закипел вкрови адреналин, я замолотила ногами,
выбираясь на поверхность. Трент отплевывался и кашлял.
– Ох, Трент, – сказала я полным воды ртом. – Я ж и забыла, что ты
здесь. Давай ты первый. Выбирайся на лед.
Используя сомнительный рычаг – вроде бы это был кусок бара из
казино, я наполовину вытащила Трента на поверхность замерзшей реки.
Слезы потекли по лицу – я теперь могла держаться на поверхности
обеими руками. На миг я замерла, не чувствуя сложенных на снегу рук,
уронив голову на лед. Как я устала. Но Трент уже не тонет, я свою работу
сделала. Теперь могу спасать себя.
Я попыталась вылезти на лед – и не смогла. Снег отрывался и плыл
слякотными пятнами. Изменив тактику, я хотела забросить на лед ногу –
она не двигалась. Моя нога меня не слушалась.
– Ладно, – сказала я, совсем не так перепуганная, как мне
полагалось быть. Наверное, все заморозил холод – даже мысли не
шевелились. Я должна была что-то сделать, но что – я не могла
вспомнить. Увидела Трента и заморгала – его ноги все еще были в воде.
– Ага, – шепнула я. Мне надо вылезти из воды. Небо надо мной
было черное, ночь наполнена тишиной, только звенело в ушах да где-то
далеко выли сирены. Свет пожара тускнел, готов был совсем погаснуть.
Пальцы не слушались, мне пришлось руками как крюками подтаскивать к
себе обломок судна. Сосредоточившись, чтобы не утратить эту мысль, я
подпихнула его под себя, чтобы всплыть. Потом застонала, когда,
опираясь на этот обломок, смогла закинуть ногу на лед, неуклюже
перекатилась и замерла, тяжело дыша. Ветер огнем жег спину, лед был
горячим. У меня получилось.
– Где все? – спросила я шепотом, чувствуя твердость собственной
кожи на холодном льду. – Где Айви? Где пожарные? Где мой телефон?
Тут я хихикнула, вспомнив, что он остался вместе с сумочкой на дне
реки, потом стала серьезной, подумав о людях в беспамятстве, которые
сейчас идут ко дну в ледяной воде, готовясь составить ему компанию.
Черт, появись сейчас хотя бы Денон, мой бывший и ненавидимый
начальник из ОВ, я бы его расцеловала.
Это мне кое-что напомнило.
– Джонатан! – шепнула я. – О, Джонатан! Где ты, выходи, не
прячься, ты, долговязая ошибка природы!
Я подняла голову, обрадовалась, что смотрю в нужную сторону.
Сквозь налипшие пряди волос я видела свет там, где стоял лимузин. Фары
светили на реку, озаряя разрушения и обломки корабля. А на набережной
стоял силуэт Джонатана – никто другой не может быть таким длинным.
Но смотрел он не в ту сторону. Так он меня не увидит, а кричать я уже
была не в силах.
Черт побери, значит, мне надо будет встать.
Я попыталась. Нет, правда. Но ноги не действовали, а руки просто
лежали, не обращая на меня внимания. Кроме того, лед был теплым, и
вставать мне не хотелось. Может, если я крикну, он меня услышит?
– Джонатан! – прошептала я. Черт, так ничего не получится. Я
вдохнула еще раз.
– Джонатан! – крикнула я, услышала сама сквозь звон в ушах.
Подняла голову, увидела, что он не обернулся посмотреть. – А, ладно, –
сказала я, снова роняя голову на лед. Снег грел, я в него вжалась. – Вот
так хорошо, – пролепетала я, но вряд ли эта мысль превратилась в слова.
Ощущение было такое, будто мир вертится, слышен был плеск воды.
Тыкаясь лицом в лед, я улыбнулась. Я уже не помню, сколько толком не
спала. Сейчас я выдохнула, уплывая в никуда, и тепло солнца вдруг
озарило лед. Кто-то подхватил меня на руки, моя голова ткнулась в чью-
то мокрую грудь.
– Денон? – услышала я собственный лепет. – Иди сюда, Денон, я
должна… должна тебя крепко расцеловать…
– Денон? – переспросил кто-то.
– Я ее отнесу, Саан.
Я пыталась открыть глаза, но тут же сваливалась в никуда, стоило
мне шевельнуться. Полузабытье – я не то чтобы бодрствовала, но и не то
чтобы спала. Потом затихла, попыталась улыбнуться и заснуть. Но какое-
то пощипывание и пульсация в щеке не давали, да еще и ноги болели. Я в
раздражении оттолкнулась ото льда, а оказалось, что льда уже нету: я
сидела, и кто-то давал мне пощечины.
– Хватит, – услышала я голос Трента. – Синяк останется.
Пощипывание прекратилось, оставив только пульсацию. Это Джонатан бил
меня по морде?
– Ах ты урод мерзопакостный! – прошептала я. – Тронь меня еще
раз, и я тебе устрою планирование семьи.
Пахло кожей. Я скривилась, когда к рукам и ногам стала
возвращаться чувствительность. Господи, как же они болели! Я открыла
глаза и увидела над собой Трента и Джонатана. У Трента с волос капала
кровь, а из носа – вода. А над головами у них была обивка лимузина. Я
жива? А как я оказалась в машине?
– Долго же ты копался, пока нас нашел, – прошептала я, закрывая
глаза.
И услышала вздох Трента:
– Все с ней в порядке.
Ага. Похоже. Может быть. Если сравнивать со смертью, то вполне.
– Жаль, – произнес Джонатан, и я услышала, как он от меня
отодвинулся. – Проще было бы, если бы наоборот. Не поздно ее еще
спустить под воду к остальным.
– Джон! – гаркнул Трент.
Голос его был горяч, как огонь, который жег мне кожу. Еще чуть-чуть
– и сгорю к чертям.
– Она спасла мне жизнь, – сказал он уже тише. – Мне нет дела,
нравится она тебе или нет, но твое уважение она заслужила.
– Трентон… – начал было Джонатан.
– Не так. – Произнесено было ледяным голосом. – Она заслужила
твое уважение.
Минута колебания. Я бы уплыла в никуда, если бы боль в ногах
отпустила. И еще пальцы горели пламенем.
– Да, Саан, – ответил Джонатан, и я резко очнулась.
– Отвези нас домой. Позвони и предупреди Квена, чтобы набрал для
нее ванну. Ее надо хорошенько согреть.
– Да, Саан. – Но сказано было медленно и неохотно. – Здесь ОВ,
почему ее туда не передать?
Что-то слегка потянуло мое ци – это Трент подключился к линии.
– Я не хочу, чтобы меня здесь видели. Постарайся никому не
попадаться на пути, тогда нас не заметят. А теперь побыстрее. Мои глаза
больше мне не подчинялись, но я услышала, как Джонатан вышел и
закрыл дверь, потом хлопнула дверца водителя, и автомобиль тронулся с
места. Обнимающие руки сжали меня крепче, и я поняла, что лежу на
коленях у Трента, и тепло его тела греет меня сильнее воздуха. Кожа
ощутила мягкость одеяла. Наверное, меня запеленали как следует: ни
рукой, ни ногой не шевельнуть.
– Прошу прощения, – пробормотала я, прекращая попытки открыть
глаза. – Я тебе весь костюм водой заляпаю. – Тут я хихикнула, поняв,
насколько это жалко прозвучало. Он же и без того уже промок. – Твой
кельтский амулет гроша ломаного не стоит, – шепнула я. – Надеюсь, ты
чек на него сохранил.
– Заткнитесь, Морган, – отозвался Трент рассеянно и откуда-то
издалека.
Машина набрала скорость, и шум ее убаюкал меня. Могу отдыхать,
подумала я, ощущая, как покалывает в конечностях вернувшееся
кровообращение. Я в машине Трента, завернута в одеяло, он меня держит
в объятиях. И никому не даст меня обидеть.
Только он не поет, подумала я. Разве он не должен петь?