Ты всё равно будешь моей

Глава 1.

Было уже далеко за полночь. Свет в баре был приглушен, и звучала мягкая текущая музыка. Парочки за столиками ворковали в полголоса и держались за руки. Периодически раздавался мягкий женский смех, немного дразнящий, чувственный и слегка пьяный. Гермиону он раздражал невыносимо. Когда женщина в очередной раз рассмеялась, девушка дёрнулась на высоком стуле и обернулась, пытаясь обнаружить источник мучительных звуков. Ах вот они... Парочка сидела за угловым столиком слева. Мужчина сидел спиной к Гермионе. Как раз в тот момент, когда она обернулась, он протянул руку, взял тонкую кисть своей спутницы и мягко коснулся её губами... Женщина улыбнулась так спокойно, словно мужчины каждый день лобызали ей руки, и ей это уже успело порядком надоесть. Отняв руку, она взяла свой бокал и отпила чуть-чуть, пристально глядя на собеседника. Поставила бокал на стол. Тонкие пальцы ласкающее скользнули по длинной ножке вниз, затем вверх, опять вниз... Мужчина прерывисто вздохнул. Гермиона видела, как по его спине побежала крупная дрожь. Внезапно женщина повернула голову и посмотрела ей прямо в глаза. Девушка повернулась так резко, что чуть не упала со стула. Чёрт, ну надо же было так глупо попасться! Чтобы хоть как-то скрыть смущение, она взяла свой собственный бокал и отпила мартини. И тут же скривилась. Боже, как люди могут пить такую гадость?! К сожалению, у неё не было ни одного любимого алкогольного напитка – она вообще терпеть не могла алкоголь. Но в магловских фильмах она часто видела, как красивые, мучительно уверенные в себе женщины томно отпивают напиток из изящных бокалов на длинной ножке, а на дне плескаются две маленькие зелёные оливки. Это было так ... очаровательно. От её собственных оливок её отделял слой жидкости, которую предстояло выпить, не забывая при этом выглядеть достаточно томно, а не так, словно её сейчас вывернет прямо на барную стойку. Вздохнув, девушка мужественно сделала ещё один глоток. Стена напротив барной стойки была сплошь зеркальная. Многочисленные бутылки на стеклянных полках отражались в зеркалах, создавая иллюзию притягательного изобилия. Гермиона увидела, что пара, которая привлекла её внимание, встала и направилась к выходу. Женщина взяла мужчину за локоть и слегка прислонилась к нему. Опять рассмеялась. Девушка не хотела признаваться самой себе, но этот смех действовал на неё... возбуждающе. В нём был какой-то лёгкий намёк, обещание... томление. Что-то, что прячется в тёмных спальнях, под шуршащими простынями, где воздух насыщен потом и терпким, чуть солоноватым запахом секса. Не выдержав, Гермиона опять обернулась и посмотрела паре вслед. Женщина была среднего роста с округлыми чувственными формами. Волосы тёмные, подстриженные под кокетливое каре. Маленькое коктейльное платье до колен. Словно почувствовав пристальный взгляд, женщина обернулась и опять посмотрела на неё. На мгновение Гермиона словно увидела себя её глазами – худенькая девушка с грудью почти нулевого размера и гривой торчащих в разные стороны волос, одиноко сидящая за барной стойкой на нелепо высоком табурете. Абсолютная чужестранка в этом чувственном полупьяном мире. Гермиона сжалась, ожидая насмешливого смеха, но женщина лишь мягко улыбнулась, отвернулась и скрылась в дверном проёме. Девушка опять повернулась к своему мартини и мрачно посмотрела на оливки. Так хотелось съесть одну, но нельзя – надо сначала допить. Господи ... как же одиноко. Та незнакомка проведёт восхитительную ночь в объятиях любовника, а она, Гермиона Грейнджер, вернётся в свой номер и будет спать, причём совершенно одна. В то время как ей так безумно, так невыносимо, так мучительно хочется ласки. Девушка почувствовала какую-то притупленную злость на себя, на весь мир и в первую очередь на Рона. Обещал же поехать с ней в эту командировку! Всё равно ведь сиднем сидит дома целыми днями и ничего не делает. А ... что с него взять. Гермиона сделала большой глоток и опять скривилась. Чёрт с ними, с оливками – она больше эту гадость пить не может. Расплатившись, девушка встала и направилась к своему номеру. Гостиница была огромная и какая-то угнетающе шикарная. В таких местах начинаешь осознавать, что чертовски мало зарабатываешь. Блин, нужно же было ей тащиться с маленьким бесполезным докладом на международную конференцию колдомедиков! Но её босс полагал, что да, нужно и, более того, считал, что она – единственный работник, который должен этот доклад делать, а соответственно и представлять. Конференция проходила в Париже, в огромной магловской гостинице прямо в центре города. Гермиона здесь никогда раньше не бывала, но знала, что это место традиционно используется волшебниками для подобных мероприятий. Девушка вспомнила завистливые взгляды коллег и грустно усмехнулась. Делегация из Англии состояла всего из четырёх человек – помимо Гермионы поехал главный врач больницы Св. Мунго со своей женой – талантливым, но слегка эксцентричным медиком – и молодой парень, аспирант, который хорошо говорил по-французски. Сразу после конференции босс с супругой уехали навестить знакомых, живущих где-то под Парижем, а аспирант умчался на поиски развлечений, благо их здесь было предостаточно. И вот так Гермиона осталась совершенно одна, в незнакомом городе, в огромной магловской гостинице. Поднявшись в лифте на шестой этаж, девушка вышла и сразу же вытащила из кармана пластиковую карточку от двери своего номера. Коридор был длинный, светлый и какой-то безликий. Вазоны с цветами на маленьких столиках и небольшие картины на стенах лишь слегка оживляли обстановку. В такой поздний час здесь было совершенно безлюдно. Бесшумно ступая по толстому мягкому ковру, Гермиона прошла по коридору и свернула направо. И тут же увидела знакомую фигуру. По направлению к ней шла незнакомка из бара. В правой руке она несла свои туфли. И выглядела при этом так естественно, словно это совершенно нормально разгуливать по гостиницам босиком, размахивая своей обувью. Сердце Гермионы ёкнуло, а по щекам стал разливаться румянец. Она пошла быстрее, надеясь, что женщина сделает вид, что не узнала её. Но та остановилась и начала с улыбкой ждать, пока девушка дойдёт до неё. Гермиона подошла и тоже остановилась, чувствуя себя последней дурой.