Око ведьмы

Око ведьмы: Агатовый глазок

Посвящения: Человеку. Его природе, которая сама по себе - Божье сотворение.
Я ничего не видала прекрасней, и гаже ничего не увидят мои очи!

Пролог.

"Любовь преображает светом благородства, Любовь увидит сердцем, что оку не дано,
И потому крылатый купидон - слепое божество..."

Хлоп!

Книга захлопнулась с характерным глухим откликом.

-Шекспир, -тихо, но чётко подытожила брюнетка, откинувшись на кожаную спинку бордовой софы.
-Воспеватель любви! -в голосе женщины присутствовал младенческий восторг.

Несмотря на её жизнерадостный тон, в гостиной висела удурчающая аура. Горел всего лишь один ажурный Quasar, что освещал огромную гостиную только ради а-ля винтаж. Свет от него падал на узорчатые толстые обои, по-особому выделяя изгибы, и придавал аристократическое ощущение. Всё, абсолютно всё было идеально, вплоть до параллельности рёбер чайного столика к стенам.
Лишь одна вещь портила эту среду. И эта женская сумка, небрежно валяющаяся на паркете посреди комнаты. Из неё выпала пара книг, но это сейчас мало кого волновало.

-И кто на этот раз? -брюнетка свела нижнюю челюсть, скрещивая руки на груди.
Тишина. Женщина всё не решалась с ответом. В такой зловещей тиши прошли несколько секунд.
-Хотя дай сама угадаю! -она приподняла туловище, -Канадец был. Американец тоже, -её длинные пальцы загибались одна за другой.
-Ах да, русский! Как же я могла забыть!? Артур Ли!
-И твой папа, -тихо выдала женщина, глядя на ковёр.
-Да. И мой папа... Папы, если быть правильней. Я уже сомневаюсь в своём происхождении, мам. Я теряюсь в отцах и их именах. Да какое там! Я даже в своих не разбираюсь. Кто я. Чон Ын Чхэ? Чон Элис? Ли Элис?

Голос набирал обороты хрипотцы. Той самой, когда слёзы подступают к горлу.

-Меня так много мам. Меня много в моей голове.
-Лисси послу...
-В мире более двухсот сорока наций. Тебе даже жизни не хватит, даже если будешь выходить замуж каждый месяц! -снова повисло гнетущая тишина, после чего последовало короткое -Прекрати, мам. Ради бога.

-Француз, -накладной ноготь большого пальца окончательно слетел, после получасового скребания.
-Ох! -из груди девушки вырвался вздох безысходности, и юная голова вновь опустилась на спинку бордовой софы.
-Свадьба через неделю. Я могу..? Точнее, попрошу тебя уважать мой выбор.

Мать выдвинула своего ферзя, защищаясь последним оправданием.
-Пятый. Твой пятый "выбор", мам.
Но пешка дочери беспощадно пересекла границы.

Дно бокала с виски звонко соприкоснулось с ольховым столиком. Женщина резко встала и сделала в сторону лестницы пару шагов, но так же резко остановилась.
-Я больше ничего не скажу.
-И не надо, -дочь даже не стала проворачивать голову, -Оставь меня. Иди спать.

Тринадцать шагов и мать удаляется на второй этаж. А девушка продолжает сидеть также неподвижно, глядя на одну точку, будто на невидимого собеседника. И видимый не помешал бы сейчас. Но нет. Никого нет.
Впереди лишь осевшая часть софы, где недавно сидела мать и бутылка виски. Последнее, кстати, так и манит вцепится в её горлышко губами и осушить до потери рассудка, но брюнетка встаёт и тянется за сумкой на полу. Долго в ней порывшись, она достаёт серую пачку Честерфилда и на минуту вглядывается в неё.

То, что девушки её возраста с усердием скрывали от родителей, Ли Элис спокойно носила в сумке. Какое-то время она задавалась банальным вопросом "А что будет, если мама всё таки увидит?" Но прямо сейчас, зажимая меж тонких пальцев вульгарную пачку сигарет, она понимала, что всё насмарку.

Мама ничего не скажет.

И брюнетка со спокойной душой достаёт одну и также спокойно закуривает. С каждым вздохом ярость сжимает глотку сильнее и затяжки становятся глубже.

Хлоп!

Тлеющая недокуренная сигарета, зажатая меж двух пальцев, громко ударяется об ольховый столик и тут же гаснет, оставляя на нём чёрное пятно.

В гостиной раздаётся сдавленный девичий всхлип.