Сумерки

Глава 4. Приглашения

Той ночью мне впервые приснился Чон Чонгук. В кромешной тьме; единственным источником света была его кожа. Лица Чонгука я не видел, только спину — он шел прочь, оставляя меня в темноте. Догнать его я не мог, как быстро бы ни бежал, а он не останавливался, хотя я громко его звал. Испуганный и расстроенный, я проснулся среди ночи и потом долго не мог заснуть. С тех пор Чон снился мне каждую ночь и всегда убегал.

Месяц после катастрофы был очень непростым, напряженным и полным переживаний.

К моему отчаянию и раздражению, на целую неделю я стал самым популярным человеком в школе. Ким Дживон ходил за мной по пятам, вымаливая прощение и предлагая помощь. Я пытался убедить его, что больше всего мне хочется забыть тот день, тем более что ничего страшного со мной не случилось. Но от Дживона так просто не отделаешься! Он преследовал меня на переменах, а во время ленча сидел за нашим столом. Можно не объяснять, что Дахен с Чонином приняли его в штыки, а на мою голову свалился еще один ненужный поклонник.

Почему-то про Чонгука никому говорить не хотелось, хотя я и рассказывал, что он вел себя как герой, заслонив от приближающегося фургона. Хюнинкай, Дахен и Чонин в один голос твердили, что увидели Чона, лишь когда отодвинули «хонду». 

За ним не ходили толпами и не просили рассказать, как все случилось; как обычно, студенты старательно его избегали. Чоны и Мины сидели за тем же столиком, не ели и разговаривали только между собой. В мою сторону Чонгук больше не смотрел. 

На биологии он сидел за самым краем стола, будто боялся испачкаться, и совершенно меня не замечал. Лишь когда его руки вдруг сжимались в кулаки, причем так, что белели костяшки пальцев, у меня возникали сомнения в его невозмутимости и равнодушии. 

Наверное, он жалеет, что вытащил меня из-под колес фургона, другого объяснения происходящему я подобрать не мог.

Очень хотелось с ним поговорить, и уже на следующий день после аварии я попробовал. Последний наш разговор состоялся в тупичке у перевязочной, и мы практически поругались. Я злился, что он не желает рассказать мне правду, несмотря на то, что свою часть уговора я выполнял безупречно. Но ведь, в конце концов, он спас мне жизнь, а как именно — неважно. Уже к следующему утру гнев сменился бесконечной благодарностью.

Когда я пришел на биологию, Чонгук сидел за партой, рассеянно глядя перед собой. Я присел, ожидая, что он ко мне повернется. Однако Чон притворился, что не заметил моего появления.