Мои предплечья сжёг рассвет (фрагмент)

1

Феофаныч был крепким поджарым мужиком, не потерявшим хватки, несмотря на возраст. Если уж он хватал за зад, то так, что хотелось выть и подставляться, что Таличка и делал, облизывая взглядом яркие цветные татуировки на мускулистых руках. Только сам Виталя был строго воспитан в семье педагогов, поэтому, пока всё происходило молча, он ещё мог поддаваться, закусывая губы и откидывая назад голову, но вот когда Макар начинал жарко шептать ему на ухо скабрезности о том, как именно он обойдётся с "этими мягкими булочками", тут уже три поколения советских учителей восставали в молодом человеке социалистическим фронтом, он гордо расправлял свои худые плечи и с видом оскорблённой невинности и слезами в глазах покидал поле битвы. Пусть его задница действительно была невинной и не искушенной ничем, кроме библиотечных стульев, но вот слёзы-то в глазах стояли исключительно от досады, что он вновь вынужден уйти ничтоже вздрочнувши в первозданной чистоте.

Однако в этот раз Феофаныч как-то удержался от ремарок о "розовых горошинках" и "сахарном стручке", а вместо этого с утроенной энергией щупал у него в штанах, прижимая Таля к стене рядом с дверью в свою комнату и доводя его до сладкой дрожи. И в тот самый момент, когда парень уже бесстыдно стонал под натиском умелых пальцев, над самым его ухом прогремело:

- Дравь! Жлай! Тварщ! Майор!

Это Прохор вернулся с охоты и сейчас ухмылялся, оглядывая их с головы до пят своими блестящими чёрными глазами чуть навыкат. Утреннее солнце из окна в конце коридора скользило весёлыми лучами по деревянным панелям. В доме ещё было тихо, и появление егеря было полной неожиданностью.

Виталий не знал, куда деваться от стыда, одновременно запахивая пижамную рубашку и заправляя длинные русые волосы за оттопыренные в стороны уши. Краснел он, мгновенно становясь пунцовым, так что даже широкие рыжие кляксы веснушек, которые ему не удавалось ни стереть, ни запудрить, совершенно исчезали с его лица.

- Пр-р-о-ошка! - резные ноздри у Макара раздувались, как у бешеного быка, да и как иначе, ведь он почти инфаркт испытал. - Мать твою!

- Что вы, как дети, ей-богу! - хохотал тот, заслоняясь от Феофаныча локтем. - Идите уже потрахайтесь нормально. Чтоб до кр-р-рика, - последнее он добавил уже Виталию. - Такой мужик, Виталя! Смотри! Я ведь ломаться не буду, - и сделал вид, что собирается поцеловать Макара, но тот с силой шарахнул егеря об стену, бормоча проклятия. Прохор хохотнул, глядя, как Таля несётся по коридору к лестнице. - Я ж как лучше хотел... Есть же баня или «улей», в конце концов! Кстати...