Dr. Unknown [h.s.]

Ep. 16 «Операция на открытом воздухе»

My mind
my body
and I
all live in one place
but it feels like we are
three completely different people

Стёкла столовой отражали оранжево-желтые отблески распаленного солнца. Всех учениц школы обволакивали липкие волны безжалостной, такой нехарактерной для Германии жары. Волнами плескалась и брызгала не только капризная погода, но и томящееся в воздухе предвкушение, волнение, обозримое и осязаемое даже несмотря на закупоренные потом поры. Напряжение клиньями расползалось по периметру столовой, всё шире и шире, покуда не достигало высоких окон, дрожащих от жары.

Усыплённые ученицы, в действиях которых неминуемо проклевывалось лихорадочное состояние возбужденности по поводу предстоящих выездных мероприятий, сквозь сонливость и меланхолию копошились в завтраке, ковыряя и звеня вилками и ножами, клацая зубами, с одной лишь доминирующей целью — поскорее расправиться с едой и выскочить вон.

Меня воротило от одного только вида традиционного звёздно-полосатого завтрака, который несомненно являлся единоличным выбором каверзного Доктора. От одного только беглого взгляда на стакан апельсинового сока, по стенкам которого сбегали капельки влаги, мне хотелось засунуть два пальца в рот и нырнуть под стол. Омлет или старая-добрая болтунья даже без увеличительной оптики отталкивал аппетит содержанием инородных мучнисто-белых вкраплений. Нет, вы не подумайте, это не были опарыши или другие твари, скорее всего, Сьюзан впервые столкнулась с сухим молоком и яичным порошком и попросту не знала особенностей работы с этими продуктами. Тем не менее, факт остаётся фактом, какими бы отвратительными не были ненатуральные яйца в искусственном молоке мне нужно вылизать тарелку дочиста. Хоть кровь из носа.

В сухом остатке я имела три ломтика бекона, жареный тост, кусочек улёгшегося лужицей масла и чашку чая. Содрогаясь мелкой зябью, я глотнула воздух, горячность которого мгновенно обожгла горло, и заставила себя продолжить поглощать нужные мне энергию и калории. Через силу. Сидевшие рядом сотрапезники — Глория, Марго и Беатрис, унявшая свою буйность, — самозабвенно и будто бездумно черпали еду, не различая где солёное, где сладкое, а где безвкусное.

Я их не понимала... Вернее, я знала, что они побыстрее хотят смыться из душной столовой и рвануть куда их распределили, но это приподнятое чувство, взявшее всех обывателей столовой в свою власть, я разделить не могла.