Девушка Лаки .

Глава 17.

Моторка неслась по болоту со скоростью, которая не сулила ничего хорошего даже среди бела дня. Русло полно коряг и сломанных веток, стволы кипарисов скрыты высокой водой. Однако Лаки прибавил газу и, повернув руль сначала вправо, а затем влево, легко обогнул торчащее из воды бревно. Взгляд его был устремлен вперед, чтобы вовремя заметить очередное препятствие. Болото он знал как свои пять пальцев. Все, что ему было нужно, - это нарисовать в голове маршрут и успеть за считаные секунды увернуться от очередной коряги.
Из бара он выскочил, словно преследуемый дьяволом. Запрыгнув в пирогу, замешкался лишь на мгновенье, чтобы схватить сумку, после чего завел мотор и устремился вперед. Сейчас на нем были очки ночного видения, позволявшие более-менее четко видеть окружавшие его заросли, потому что скорость, на которой его моторка летела по протокам, превращала все вокруг в смазанное пятно. В кобуре была верная 9-миллиметровая «беретта». Лаки, пожалуй, предпочел бы ружье, но такового он в пироге не хранил, а времени, чтобы захватить его с собой, у него не было.
Как только разрозненные фрагменты сложились в его голове в цельную картину, он понял: дорога каждая секунда. То, что выяснилось в Шансон-дю-Терр, подтвердило его худшие опасения. Одиль видела, как Серена вышла из дома и направилась по дороге к дому Арно. В свою очередь, дочка Арно видела, как она пошла дальше, к протоке. В конце дороги, что тянулась вдоль воды лежала брошенная ею сумочка, а рядом - какая-то банка.
Значит, теперь она попала в лапы к Уиллису и Перре. Лаки казалось, что он представляет себе, куда уволокли ее эти двое. У Джина Уиллиса имелась на болоте хибара, где он держал своих боевых петухов. По идее, это было секретное место, и Уиллис наверняка уверен, что никому и в голову не придет искать Серену там. О том, что Лаки известно об этой его дыре, Уиллис как-то не задумывался. Равно как не сомневался он и в том, что Лаки клюнет на прелести пышногрудой блондинки. Так что эффект неожиданности на его стороне. Оставалось лишь надеяться, что Лаки не опоздает.
Стоило ему представить себе, как Уиллис и Перре тянут к Серене свои мерзкие лапы, как глаза ему застилала ярость. Ему стоило немалых усилий, чтобы выбросить эту картину из головы. Его душил гнев. Гнев мешал рассуждать трезво, мешал принимать взвешенные решения, грозя захлестнуть его с головой. Нет, даже самый праведный гнев лучше держать в узде. Вряд ли он чем-то поможет Серене, если ворвется к ней, подобно обезумевшему зверю.
Лаки задействовал все свои старые навыки и инстинкты, лишь бы обуздать клокотавшую в нем ярость, лишь бы взять себя в руки и выудить из закоулков души непробиваемое спокойствие. Потому что иначе он провалит это дело. Ему же во что бы то ни стало нужно провести моторку через болото. Он найдет Уиллиса и Перре. Он убьет их за то, что они прикасались к этой женщине.
Его женщине.
Потому что он любит Серену Шеридан. Раньше он пытался это отрицать. Но теперь, зная, что жизнь ее в опасности, взглянул на их отношения другими глазами. Чувства, которые он к ней испытывал, не сводились лишь к физическому желанию. Причем с самого начала. Увы, это открытие его мало обрадовало. Более того, наполнило его отчаянием. Ведь что он может предложить этой женщине? Ничего. Кто он такой? Физическая оболочка, которая разве что переходит из одного дня в другой. Разве может такой человек взять на себя ответственность, тем более ответственность за семью? Нет, ему ничего не нужно. Любовь - это обуза. Она ничего не изменит к лучшему.
В самый последний миг увернувшись от очередной коряги, Лаки негромко выругался. Любовь лишь мешала ему делать свое дело. Не прояви он осторожности, погубил бы и себя, и Серену.
Протока плавно сворачивала к востоку. Лаки уменьшил газ. Мотор с рева перешел на урчание, а потом и вообще умолк. Отсюда он пойдет пешком. Лаки подвел лодку как можно ближе к берегу, отключил мотор, вынул ключ зажигания и положил его в карман камуфляжных брюк. Лодку он привязал к плакучей иве, а сам прыгнул на берег.
Беззвучно, словно пума, каджун двинулся через лес. В голове тотчас всплыли воспоминания других его миссий. На какой-то миг его нос ощутил запах тропического леса, в ушах возник звук далекой перестрелки. Он чувствовал, что сознание изменяет ему, и усилием воли вернул себя к действительности. Если когда и был момент, когда ему требовалась ясность ума, так это сейчас. Вытащив из кобуры «беретту», он ощутил в руке знакомую тяжесть и двинулся через заросли.
Ночь была теплой и тихой, воздух напоен ароматами жимолости и влажной земли. Трели лягушек и жужжание насекомых сливались в один нестройный хор, который разносился над всем болотом. Лаки прислушался в надежде уловить другие звуки. Уиллис наверняка оставил Перре стоять на часах. Но нет, ночную тишину нарушали лишь обычные звуки леса. Никаких выстрелов. Никаких криков.
Последняя мысль отозвалась комком в горле. Mon Dieu, ему было страшно представить Серену в лапах этих мерзавцев, страшно представить, какие муки она вынуждена терпеть. Потому что эти двое - и Уиллис, и Перре - настоящие звери, жестокие, хитрые, гнусные. Боже, с каким удовольствием они станут ее запугивать - лишь потому, что такова их подлая натура. Зная же, что она его женщина, эти подонки не остановятся ни перед чем. Они заставят ее заплатить за все, что он сделал, чтобы воспрепятствовать их черным делам.
На какой-то миг Лаки словно наяву увидел: Серена, связанная по рукам и ногам, лицо перекошено ужасом, из горла рвется крик, слезы ручьями бегут по щекам. От этого зрелища у него помутилось в глазах, и он был вынужден сжать ладонями виски. Картина вновь вернулась во всей своей пугающей четкости, а с ней и страх за жизнь Серены.
Нет, Шелби за это поплатится! Эта мысль промелькнула в его голове и осела в темных закоулках сознания. Боже, пытаться избавиться от собственной сестры... Серена была ей только помехой, точно так же, как когда-то и его ребенок, преградой на пути к достижению ее черных целей. Стоило Лаки подумать об этом, как его с головой накрыла волна ненависти. Чтобы побороть ее, он был вынужден еще крепче стиснуть зубы. Сейчас не до эмоций. Сейчас для него самое главное - спокойствие, холодная голова и трезвый расчет.
Он остановился и на пару секунд прислонился к стволу дерева, давая телу возможность расслабиться. Затем сделал глубокий вздох и выбросил из головы все, кроме холодного, белого света.
Серена, шатаясь, вошла в дверь хижины и, как только Уиллис отпустил ее, тотчас рухнула на грязный линолеум. В хижине царил полумрак. Единственным источником света здесь был старый железный торшер в углу под растрескавшимся желтым абажуром. Комната была грязной и вся насквозь провоняла мышами и мочой. У одной стены стоял приземистый диван, из которого торчала набивка и пружины. Перед ним - кофейный столик, если так можно было назвать покрытую лаком грубую столешницу. В противоположном конце комнаты стояла проржавевшая железная кровать. Постельных принадлежностей на ней не было, лишь тонкий матрас, весь в каких-то подозрительных пятнах.
В общем, это было совсем не то место, в котором она мечтала бы оказаться, не говоря уже о том, чтобы умереть. Так подумала Серена, стараясь подняться хотя бы на колени. Машинально она обвела взглядом комнату в надежде обнаружить путь к спасению. Ага, здесь есть задняя дверь. Но стоило Уиллису шагнуть к ней, как дверь тотчас же оказалась ужасно далекой. Он наклонился, схватив ее за больную руку, рывком поднял с пола, толкнул на кровать и усмехнулся:
- Устраивайся поудобнее, красавица.
- Интересно, как я могу устроиться поудобней со связанными руками? - спросила Серена, превозмогая боль, и кое-как села на край матраса. - Почему бы вам меня не развязать? Я отдаю себе отчет в том, что я в ваших руках. И никуда от вас не убегу.
- Что верно, то верно, - согласился Уиллиc и наклонился над кофейным столиком. А когда вновь повернулся к ней, то в одной руке у него была бутылка виски, а в другой - револьвер. На губах его играла торжествующая ухмылка. - Убежать ты никуда не убежишь. А со связанными руками пистолет тоже держать не можешь и не сможешь выцарапать мне глаза, когда я решу слегка позабавиться с тобой. Так что, мисс Шеридан, даже не надейтесь. И вообще, в таком виде вы мне нравитесь даже больше.
С этими словами он сделал глоток из бутыли и, не обращая внимания, что виски течет у него по подбородку, шагнул к кровати. Серена не сводила с него глаз, пытаясь понять, насколько он пьян. По пути сюда Уиллис выпил несколько банок пива. Не исключено, что и до этого он тоже успел пропустить немало. Если его развезет, то ни в каких забавах принять участие он не сможет. Правда, еще есть Перре, а от него можно ждать чего угодно.
Этот застыл в дверях с пистолетом в руке и нервно хихикал, глядя, как Уиллис подходит к кровати. Почему-то Перре пугал Серену даже больше, чем Уиллис. Последний был жесток и расчетлив. А вот глаза Перре, когда он смотрел на нее, горели нехорошим огнем, из чего она сделала вывод, что этот тип находится на грани опасного безумия.
Уиллис сел рядом с ней и прижался бедром к ее бедру. Затем, упершись бутылкой в матрас, заставил себя сесть прямо и придвинул свою мерзкую физиономию почти к самому ее лицу. В ноздри ей тотчас ударила гремучая смесь - алкогольные пары и отвратительный кислый запах пота. Серена едва не поддалась желанию отпрянуть, однако мужественно стерпела исходившую от Уиллиса вонь. Главное - не потерять самообладания, не дать страху одержать верх. Тогда у нее еще есть шанс спастись. Стоит ей поддаться цепким лапам ужаса, как она пропала. Эта парочка моментально набросится на нее, как волки на ягненка. - Видишь ли, если я тебя развяжу, - произнес Уиллис, почти касаясь губами ее губ, - ты можешь оказать мне сопротивление.
С этими словами он достал револьвер и медленно провел дулом ей по подбородку, затем по шее, все ниже и ниже. Окаменев от ужаса, Серена следила за его движениями. Наконец, скользнув по кружевному краю лифчика, холодное дуло уперлось ей в грудь. Ее тотчас всю передернуло, с головы до ног. Уиллис заметил это и гнусно осклабился.
- Как, нравится, леди Серена? - спросил он и погладил револьвером ей сосок. - Погоди, сейчас тебе понравится еще больше.
С этими словами он положил свой «тридцать восьмой» на кровать. Серена облегченно вздохнула. Увы, уже в следующий миг Уиллис грубо схватил ее за волосы и повалил на матрас. Обдав ее алкогольными парами, он склонился над ней, как какой-нибудь монстр из ужастика - губы искривлены в злобной усмешке, один глаз заплыл и не открывается. Издав низкий горловой звук, что-то вроде кудахтанья, Уиллис поднял над ней бутылку виски. Серена вся напряглась и даже зажмурила глаза, ожидая, что он ударит ее, но нет, никакого удара не последовало. Виски вылилось ей на грудь, намочив лифчик, и ручейками сбежало с боков. В нос ей ударил крепкий алкогольный дух.
Уиллис склонился над ней и, взяв сосок в рот, принялся сосать его сквозь тонкую ткань лифчика. Затем он просунул ей между бедер колено, развел ноги и всем своим весом навалился на нее сверху. Серене в живот уперся его набухший член.
К ее глазам тотчас подкатили предательские слезы. Она заморгала, пытаясь побороть их. Увы, все ее надежды на спасение были раздавлены тушей Джина Уиллиса. Наверно, у нее был шанс спастись, но она его упустила. Боже, даже в самом страшном сне она не могла бы представить себе, что в последние минуты на этой земле ей придется терпеть такое унижение. Как это горько - уйти из жизни, зная, что тебя изнасиловали...
Закрой глаза и думай об Англии, как говорили себе женщины Викторианской эпохи, вынужденные терпеть секс с нелюбимыми мужьями. Закрой глаза и думай о Лаки. Уиллис, жадно причмокивая, продолжал чавкать ее сосок, а его член тем временем все сильнее упирался ей в низ живота. Слезы обиды и унижения щипали ей глаза, и Серена, чтобы их побороть, до крови прикусила губу. В следующий миг ее всю передернуло от омерзения, а к горлу подкатился комок тошноты. Ощущение было такое, будто ее выкатали в дерьме.
- Эй, а кто сказал, что ты будешь первым? - подал от двери голос Перре, а в следующий миг он сам вырос позади Уиллиса. Его глаза с тяжелыми веками были прищурены, нижняя челюсть рассерженно дергалась из стороны в сторону, а вместе с ней и усы у него под носом. В руках у него по-прежнему был зажат пистолет, но нервное подергивание, похоже, передалось и его пальцам.
Уиллис оторвал голову от груди Серены, однако не удостоил своего сообщника даже взглядом.
- Я сказал, что буду первым, - прорычал он. В голосе его слышалась угроза.
Серена приоткрыла глаза и теперь с интересом наблюдала за Перре. Тот вспыхнул, а его губы задергались, как будто он раздумывал, что сказать в ответ. Взгляд Перре был прикован к ее груди, отчего животный блеск в его глазах сделался еще сильнее.
- Ты же мне обещал, что первым дашь ее мне.
- Ага, как же. Держи карман шире, - буркнул Уиллис, вновь наваливаясь на Серену всем своим весом и игнорируя присутствие напарника.
- Неправда, обещал! - стоял на своем Перре. - Ты сказал, что дашь мне попробовать ее первым.
- Похоже, его обещания ничего не стоят, - подала голос Серена, чувствуя, как в ней вновь просыпается надежда. Сейчас ее единственным оружием было умение манипулировать сознанием других. Так почему бы ей не попробовать столкнуть этих двоих лбами? Тогда у нее появится пусть даже крошечный шанс уйти отсюда живой. Ведь даже самый крошечный шанс - это лучше, чем никакой.
- А ты помолчи! - злобно рявкнул на нее Уиллис.
- С какой стати я обязана вас слушать? - парировала Серена. - В конце концов, пистолет в руках у него.
- Верно, - тотчас же поддакнул Пу и погладил дуло своей пушки. - У меня в руках пистолет, а не у тебя. Слезай с нее. Я попользую ее первым.
- Иди в задницу!
- Эй, я могу и выстрелить, ты, ублюдок! - и Перре помахал пистолетом, как будто и впрямь собрался выполнить свою угрозу. Однако нажимать на спусковой крючок не стал, а просто ткнул сообщнику дулом в спину.
Уиллиc грязно выругался сквозь зубы.
- Ну, ладно, уговорил. Дай только мне встать.
Перре отступил и опустил пистолет. Уиллис медленно поднялся, поправил джинсы и одарил Перре злобным взглядом. Но уже в следующий миг с удивительной для его габаритов ловкостью выдернул пистолет из рук Перре и, схватившись за дуло, словно бейсбольной битой, замахнулся, норовя рукояткой ударить коротышку по голове. Правда, тот успел присесть, и удар пришелся мимо.
- Ты, безмозглый кусок говна! - крикнул Уиллис на своего напарника. - Ты даже не смог дотащить ее из лодки до дома, а теперь требуешь быть первым? Нет уж, дожидайся своей очереди и не возникай. Понял?
- Но ты сам мне сказал, что я буду первым! - не унимался Перре.
Серена наблюдала за их перепалкой. Они орали друг на друга, сыпали оскорблениями и угрозами, постепенно отодвигаясь от кровати все дальше и дальше на противоположный конец комнаты. Теперь между ней и входной дверью никого не было. Так, может, все-таки попытаться сбежать? Впрочем, вряд ли она убежит далеко, хотя кто знает? Возможно, вместо того чтобы броситься ей вдогонку, они предпочтут ее застрелить. С другой стороны, это даже лучше по сравнению с тем, что эти ублюдки задумали с ней сделать.
Серена подалась вперед, готовая в любую секунду броситься к выходу. Увы, Уиллис словно прочел ее мысли. Он резко развернулся и, окинув Серену злобным взглядом, направил дуло на дверь.
- Ну ладно, уговорил, - произнес он и помахал руками перед носом Перре, делая знак, чтобы тот заткнулся. - Давай кинем жребий.
Он порылся в карманах и извлек из них двадцатипятицентовик. Перре тотчас выхватил у него из рук монету, чтобы проверить, что она без подвохов, и ловким движением большого пальца подкинул ее в воздух.
Не желая упускать момент, Серена спрыгнула с кровати и метнулась к двери. Перре бросился вслед за ней. Монета так и не упала на пол. Потому что в следующий миг прогремел выстрел, и двадцатипятицентовик исчез, словно его и не было. Серена обернулась, и от неожиданности сердце едва не выскочило из груди: в дверях стоял Лаки. В камуфляжных брюках, черной футболке, перемазанный с ног до головы грязью, со зловещим черным пистолетом в руке, он показался ей олицетворением праведной ярости.
Перре взвизгнул, как будто увидел привидение, явившееся из самой преисподней. Обернувшись к двери, он потянулся за стоявшим возле стены дробовиком. Дуло пистолета в руках у Лаки слегка переместилось, и в следующий миг Пу уже орал от боли: пуля прошила ему плечо. Он пошатнулся, полетел головой вперед и рухнул на крыльцо, где остался лежать, поскуливая, словно раненый пес.
Уиллис подскочил к Серене и обвил ее рукой за шею. Под тяжестью его тела она потеряла равновесие и полетела на пол, увлекая за собой насильника. Они приземлились рядом с кроватью, сдвинув ее при этом с места. Не успела Серена и глазом моргнуть, как дуло «тридцать восьмого» в руке у Уиллиса уже смотрело на Лаки. Действуя на автомате, Серена из последних сил толкнула своего обидчика. Дуло дернулось вверх, пуля впилась в потолок, а на них сверху посыпалась штукатурка.
Вывернувшись из цепкой хватки Уиллиса, Серена поднялась с колен и метнулась к двери. В ушах стоял оглушающий грохот выстрелов и шумная пульсация крови в жилах. Она не слышала, как Уиллис пошевелился у нее за спиной, лишь почувствовала, как его лапища схватила ее за лодыжку и резко дернула. Падая, она успела обернуться через плечо: Уиллис бросился к ней. Дуло его пистолета было направлено ей в голову.
Все, что произошло дальше, запечатлелось в ее сознании словно кадры замедленной съемки, жутковатые в своей неестественной растянутости. Черное дуло приблизилось к ней почти вплотную, а позади него маячила гнусная физиономия Уиллиса, вся перекошенная от злости. Серена видела, как он открыл рот - наверное, что-то ей прокричал. Что именно, она не слышала. Затем откуда-то снова возник Лаки. Он на всей скорости налетел на Уиллиса, словно товарняк, и они сцепились на грязном линолеуме. В следующий миг пистолет вылетел из руки Уиллиса и, вращаясь словно юла, пролетел через весь пол.
Схватив противника за перед рубашки, Лаки рывком поднял его на ноги и бесцеремонно толкнул к стене. Пистолет он бросил, зато в руке его блеснул нож. Еще миг, и зловещее лезвие было приставлено к горлу Уиллиса.
Серене было видно, как подонка бьет мелкая дрожь. Лицо его посерело, на лбу выступили градины пота, которые, под тяжестью своего веса, затем покатились вниз по его щекам, словно вода по круглым бокам тыквы. Глядя выпученными глазами в лицо собственной смерти, он сдавленным шепотом помянул всех членов святого семейства.
- Ну, на твоем месте я бы не стал их звать себе в защитники, - съязвил Лаки и усмехнулся. Уголки губ скривила хищная улыбка, в желтых глазах мелькнул нехороший блеск. Он нежно погладил горло противника стальным лезвием. - Мне почему-то кажется, что на небесах твое имя давно уже занесли в черный список.
Уиллис судорожно сглотнул. Кадык дернулся, и на коже пролегла небольшая царапинка.
- Господи, Дюсе, я ведь безоружен, - прохрипел он. - Ты убийца.
Рука Лаки и его взгляд даже не дрогнули.
- Какая разница. Потому что от тебя мало что останется, и кто потом докажет, так это или нет. Ты прикасался к моей женщине, Уиллис. И за это ты поплатишься. Жаль, что времени у меня в обрез, а не то я растянул бы удовольствие.
- Лаки, - раздался у него за спиной голос Серены. Тихий и дрожащий, он задел лишь самый край его сознания, как будто доносился откуда-то из другого измерения. - Лаки, не надо.
Он обернулся и краем глаза заметил ее рядом с собой. Лицо и шея исцарапаны. Блузка порвана, в грязных пятнах, болтается расстегнутая. В уголке рта запеклась кровь, нижняя губа распухла. В глазах - прекрасных серых глазах - застыл ужас. Увиденное лишь наполнило Лаки удвоенной яростью.
- Этот подонок издевался над тобой, - процедил он сквозь зубы.
Серена ничего не ответила, опасаясь, что ее слова лишь подтолкнут его к безрассудным действиям. Ей было видно, как он из последних сил пытается сдержать рвущийся наружу гнев. Этот гнев сверкал в его глазах, дрожью пробегал по его мускулам, наполнял собой каждую клетку его тела. Лаки вновь обернулся к Уиллису. - Встретимся в аду, - вкрадчиво прошептал он. - Правда, сдается мне, ты попадешь туда гораздо раньше меня.
С этими словами он провел лезвием по коже противника. Из свежих порезов тотчас же показались капли крови и, словно, красные слезы, скатились вниз, Уиллису на грудь. Губы рыжеволосого громилы дрогнули, и он негромко проскулил. Лаки уставился на свежую кровь - ее запах уже щекотал ему ноздри. В сознании тотчас пронесся вихрь лиц: полковник Ламберт, Амалинда Рока, Шелби. Он видел каждое с предельной отчетливостью - перекошенные, в красных каплях крови, обезумевшие глаза, раскрытые в дьявольском хохоте рты. Увидел он и другие картины: своих других врагов, другие схватки, другие смерти. Ему казалось, будто к краю его сознания подбирается нечто черное и липкое, грозя поглотить его целиком и унести неизвестно куда. Его пальцы еще сильнее сжали рукоятку ножа. Уиллис громко втянул в себя воздух.
- Лаки, не надо! - вновь донесся, словно откуда-то издалека, голос Серены. - Пусть с ним разбирается шериф. Не надо марать об него руки. Он того не стоит.
Она подошла ближе и умоляюще посмотрела на него. В глазах у нее застыли слезы.
- Прошу тебя, Лаки, - прошептала она. - Ты нужен мне. Я люблю тебя.
- Этот ублюдок сделал тебе больно, - возразил он, и каждое слово прозвучало с предельной четкостью. Он так и не оторвал глаз от лезвия ножа. Внутри его по-прежнему бушевала буря, грозя в любой момент разорвать его на части, а сознание застилала черная пелена. - Он сделал тебе больно.
- Не больнее, чем ты ему.
Нож еще глубже впился в шею Уиллиса. Тот издал сдавленный хрип, и по лезвию побежал новый ручеек крови. Лаки смотрел на него, словно загипнотизированный, с изумлением и ужасом. Предательская чернота подступила еще ближе. Боже, как он устал! Устал вечно с кем-то бороться. Наверно, было бы только лучше, если эта чернота поглотит его раз и навсегда.
Но сквозь нее вновь пробился голос Серены - тихо-тихо, как будто она проговорила эти слова внутри его головы:
- Сейчас мне ничего не грозит. Ты спас меня, Лаки, теперь спасай себя. Прошу тебя, не делай этого.
Какая-то часть его «я» жаждала по самую рукоятку вонзить нож в шею Уиллиса. Мысленным взором он уже видел реку крови, как она грозит с головой поглотить его самого - как то обычно бывало в его кошмарах. Кровь омоет его, накроет своей волной, и его больше не будет. Ничего не будет - ни новых драк, ни предательств, ни даже любви. Пальцы его дрогнули. Он чувствовал, как самообладание изменяет ему, как под тяжестью черноты оно уже начало давать трещины.
- Держись, - прошептала Серена. - Прошу тебя, держись.
Она смотрела на него полными слез глазами. Слезы, словно градины, скатывались по ее щекам, но она словно окаменела. Ей было страшно даже моргнуть - казалось, одно движение - и она навсегда потеряет его. Серена чувствовала, как внутри его копится ярость, что тело его напряглось, как натянутая до предела струна, что грозит вот-вот лопнуть. Взгляд его был прикован к Уиллису, но она сильно сомневалась, что в эти минуты он видит своего противника. Казалось, взгляд его был устремлен куда-то внутрь самого себя, что в эти минуты он видит нечто такое, чего страшится больше всего на свете. Нет, не с Уиллисом сейчас боролся он, а с самим собой, и эта борьба была куда ожесточеннее. И если он проиграет эту схватку, то будет потерян для нее навсегда. Серена в этом почти не сомневалась. Нет, какая-то часть ее «я» была бы только рада, если бы Джин Уиллис встретил свой конец. Увы, месть не стоила той цены, которую потом за нее пришлось бы заплатить.
- Держись, Лаки, - повторила она, черпая спокойствие в самых дальних уголках души. - Прошу тебя, не поддавайся...
- У меня нет сил, - прошептал он. Его взгляд, усталый и испуганный, был устремлен сквозь лицо Уиллиса.
- Я знаю, - ответила Серена и приблизилась к нему еще на полшага. - Я понимаю, ты устал, но ты гораздо сильнее, чем о себе думаешь. И гораздо лучше. И ты способен побороть искушение. Отойди от края. Прошу тебя, Лаки, ради меня, ради твоих родных, ради себя самого. Отойди. Ты это можешь. Я это точно знаю.
Лаки посмотрел на нож в своей руке, на капающую с него кровь. Казалось, он застыл на самом краю глубокой пропасти, и этот край крошится и осыпается у него под ногами. Эта пропасть безумия манила, притягивала: всего один шаг - и он в нее свалится. С другой стороны, Серена тихими, но твердыми словами умоляла его не делать этого - нет, не только словами. Умоляла своей любовью, которой ему так отчаянно недоставало, любовью, которой он никогда не сможет быть верен до конца. Он чувствовал, как его изнутри раздирают противоречивые желания, как они клокочут в нем, словно пар в чайнике, сотрясая каждую клеточку его тела. Казалось, еще мгновение - и он взорвется. И это страшное напряжение нарастало с каждой секундой.
Наконец, прорычав, словно раненый зверь, он убрал от горла нож и вонзил его в стену рядом с головой Уиллиса, а сам резко отстранился от него, как от зачумленного. Стоило ему отпустить противника, как тот без чувств рухнул на пол.
Покачиваясь на нетвердых ногах, Лаки отступил назад. Темнота отхлынула, а в следующий миг ему в глаза ударила ослепительная вспышка света. Он растерянно повернулся к Серене. Казалось, последние силы вот-вот оставят его, как будто кто-то открыл в его теле невидимый кран, и они устремились вон, превращая его в пустую оболочку.
Серена попыталась улыбнуться, несмотря на слезы, что ручьями катились по ее лицу.
- Я еще ни разу в жизни никому так не радовалась, - прошептала она.
Лаки смотрел на нее, и каждый синяк, каждый порез на ее теле отдавался болью в его собственном. Боже, будь у него дар исцелить ее! Ну почему он не может перенести ее назад в прошлое, защитить, уберечь от того, что ей выпало пережить... Ему много хотелось в данный момент - быть сильнее, быть крепче, быть тем, кто мог бы связать свое будущее с такой женщиной, как Серена Шеридан. Впрочем, ему достаточно уже того, что она жива. И, словно желая в этом удостовериться, он нежно привлек ее к себе и заключил в объятия.
- Слава богу, - прошептал он по-французски, касаясь губами ее волос. Его продолжала бить дрожь - напоминание о той внутренней битве, из которой он только что вышел победителем. Дыхание рвалось из груди, частое и поверхностное. А затем, сквозь барьер ресниц, проступили предательские слезы. Машинально он прижал Серену к себе еще сильнее, как будто пытался впитать ее каждой клеткой своего тела. - Я люблю тебя. Я люблю тебя, моя нежная возлюбленная, - прошептал Лаки по-французски.
Я люблю тебя... Серена прижалась щекой к его груди и дала волю слезам. Слезы эти были странной смесью радости, облегчения и запоздалого страха. Лаки любит ее. Она в безопасности. Он в безопасности. Вдвоем им не страшно смотреть в будущее. Впрочем, им еще предстоят многие испытания, предстоит разобраться в самых разных чувствах, в том числе тех, что она испытала сегодня. Сейчас, когда Лаки сжимал ее в своих крепких объятиях, они напомнили о себе с удвоенной силой.
- Мне еще ни разу не было так страшно, - прошептала она, уткнувшись носом ему в грудь, и расплакалась еще сильнее.
- Я знаю, я знаю, mon cherie. Но теперь все хорошо. Не переживай, тебе больше нечего бояться. - С этими словами он прикоснулся губами к ее виску, щеке, губам, и каждое такое прикосновение наполняло его трепетом. Он целовал ее и не мог насытиться, сжимал в объятиях и хотел сжимать еще сильнее, хотел как можно дольше вдыхать аромат ее духов. Дрожащей рукой он принялся вынимать из ее волос запутавшиеся в них травинки и прутики.
- Лаки?
- Oui?
- Мне нравится, когда ты меня обнимаешь, - сказала Серена и слегка поерзала в его железной хватке. - Но не мог бы ты для начала меня развязать? Тогда я тоже могла бы тебя обнять.
Лаки резко отстранился и по-французски выругался себе под нос. Повернув Серену к себе спиной, он занялся веревками, которыми были связаны ее запястья. Наконец с путами было покончено. Серена даже вскрикнула от боли - это кровь хлынула в онемевшие пальцы. Затекшие плечи тяжело осели вперед, однако Серена решила, что сейчас радость куда важнее, чем боль, и потому на такие мелочи не стоит обращать внимание.
Вместе они занялись Уиллисом и Пу. Осмотр не занял много времени. Лаки затащил Перре назад в дом, и под его ворчание Серена быстро осмотрела рану и оказала Пу Перре первую помощь. Затем они связали обоих головорезов по рукам и ногам и привязали каждого к ножке кровати.
- А теперь давай уедем отсюда, - сказал Лаки, покончив с Уиллисом и его прихвостнем. Те сидели на полу, злобно следя за их действиями. - Я хочу успеть привезти сюда шерифа.
Серена кивнула. Сейчас, когда опасность миновала, она неожиданно ощутила себя развалиной - давало о себе знать то, через что она только что прошла. Тело ломило, голова кружилась, конечности не слушались. Похоже, Лаки понял это, угадал ее состояние. Не говоря ни слова, он поднял ее на руки и решительными шагами вынес из лачуги на воздух.
Каджун шагал молча, уверенно прокладывая себе путь среди зарослей. Серена обхватила его руками за шею и положила голову ему на плечо. Просто удивительно, как спокойно ее душе вместе с ним, причем не где-нибудь, а здесь, посреди болот, которых она привыкла страшиться. Впрочем, постепенно эта умиротворенность уступила место дурному предчувствию.
С того момента, как они вышли из хижины, Лаки не проронил ни слова. Серена была готова поклясться, что чувствует, как он отгородился от нее. Возможно, в какой-то момент чувства взяли над ним верх и он сказал, что любит ее. Однако что-то подсказывало ей, что, будь у него такая возможность, Лаки предпочел бы выскользнуть из ее объятий. Ведь он как-то раз заявил ей, что не нуждается в ее любви, что внутри у него пустота и ему нечего дать ей взамен. И теперь был неприятно удивлен, обнаружив, что, оказывается, способен любить, если не сказать, что убит наповал этим открытием.
Серена устало вздохнула. Хотя битва за ее жизнь закончилась победой, битва за ее сердце еще далека от своего завершения.
- Эй, да ведь это настоящая лодка! - негромко воскликнула она, пытаясь разрядить гнетущее напряжение, когда они вышли из леса к протоке, там, на черной воде, покачивалась моторка. - У нее даже есть мотор и все, что к нему полагается!
Лаки опустил ее через борт и поставил на ноги, после чего забрался в лодку сам и, нахмурив брови, вытащил из кармана ключ зажигания.
- Что ж, им тоже иногда находится применение, - буркнул он.
- Еще какое! Будь добр, поблагодари от моего имени ее владельца.
- Не могу.
- Это почему же?
- Потому что я ее украл.
- Что? - Серена прикрыла ладонью рот и тяжело опустилась на одно из пассажирских сидений. Страшно подумать, ведь ради нее Лаки пошел на преступление! Боже, какой сегодня долгий день... Ее страшно клонило в сон. Казалось, достаточно положить голову на подушку, как она проспит целый год. Увы, времени для такой роскоши у нее не было.
- А как ты узнал, что я у них? - поинтересовалась Серена, зябко обхватив себя за плечи. Сейчас, когда она сидела одна, ее потихоньку начала бить дрожь.
Лаки ответил ей лишь после того, как в одном из шкафчиков обнаружил одеяло и, обернув им ее плечи, аккуратно подоткнул другой конец под ноги.
- Они пытались меня отвлечь, но у средства отвлечения оказался слишком большой рот и слишком куцые мозги.
- И она была настолько глупа, что пыталась слизать позолоту с дверной ручки? - спросила Серена, даже не пытаясь скрыть свой сарказм.
- Я не стал этого выяснять. - Лаки приподнял ей подбородок и, насколько позволял лунный свет, заглянул в глаза. - А ты ревнуешь?
- Да, - честно призналась Серена.
Лаки ничего не ответил. Лишь повернулся и приготовился завести мотор.
- Нам придется рассказать шерифу и про Берка, - сказала Серена. Вести разговор на деловые темы показалось ей куда безопаснее, нежели блуждать по неизведанной территории их отношений. - Думаю, это он заплатил Уиллису и Перре, чтобы они...
- Нет. Он им денег не давал. По словам Скитера, Берк был в баре, когда Уиллис и Перре куда-то на пару отправились днем. - С этими словами Лаки повернулся к ней, сел, прижавшись спиной к панели управления, и скрестил на груди руки. Взгляд его глаз был серьезен. - Думаю, Серена, тебе лучше знать правду. Это сделала Шелби.
У девушки екнуло сердце.
- Неправда.
- Правда. Ты стояла у нее на пути, и она решила от тебя избавиться.
- Неправда, - упрямо повторила Серена и покачала головой.
Ей не хотелось даже думать на эту тему. Одно дело знать, что между ней и сестрой нет особой теплоты и привязанности, и совсем другое - признать, что родная сестра, более того, близнец, желала ее смерти. Серена прекрасно знала, что Шелби - особа взбалмошная, неуравновешенная. История с доверенностью - наглядное тому доказательство. И все же Серена отказывалась ему верить.
- А каким образом Шелби могла выйти на таких головорезов, как Уиллис и Перре? - спросила она. - Она ни за что не переступила бы порог такого сомнительного заведения, как «Мутон».
- А ей и не надо было этого делать. Достаточно было позвонить другу вашей семьи Перри Дэвису.
- Перри Дэвису? - Серена отказывалась верить собственным ушам. - Но ведь Перри...
- Законченный проходимец, - закончил за нее Лаки. - Он предается своей небольшой страсти - картишкам, на деньги, которые выкачивает из браконьеров. Ему не составило большого труда подыскать нужные кандидатуры для столь деликатного дела. Уверяю тебя, для него это раз плюнуть.
Серена наклонилась и потерла виски. События развивались чересчур стремительно, и это было выше ее сил. Всего за несколько дней весь ее упорядоченный мир перевернулся с ног на голову. И вот теперь Лаки говорит ей, будто тот, кому она всецело доверяла, - на самом деле преступник.
- А что мешало Берку использовать Перри в качестве посредника? - спросила она, поднимая голову. Вопрос этот сам родился из хаоса, царившего в ее голове. - Вряд ли ему хотелось, чтобы его имя было напрямую связано с этими типами. Так что если он лично и не встречался с ними, это еще ничего не значит. Он заплатил им за то, чтобы они устроили пожар. Он заплатил им за то, чтобы они похитили меня.
- Я так не думаю, дорогая, - ответил Лаки. - Но погоди, скоро мы это выясним.