Эгоистка

Возьми мою руку, смертник

– Выгни спинку, – ласково попросила Тата, державшая в руках пленочной фотоаппарат. – Да, вот так. И посмотри в сторону.

Я покорно следовала её просьбам, пока продолжала играть любимые мелодии на скрипке. Я была безумно благодарна, что мне позволили использовать мой родной инструмент, а не фальшивку. Тогда бы мне не удавалось искренне передать все чувства, которые я испытывала во время игры.

Елизавету принес Кирилл, работавший последние два часа за ноутбуком в самом дальнем углу студии. Время от времени он бросал на меня пристальные взгляды, от которых по всему телу пробегались мурашки. Мы с Дэном приехали к восьми утра со всеми моими вещами, потому что после съемки я возвращалась в общежитие. Я искренне думала, что Кирилл пошутил о своё присутствии. Но вот он здесь и я не услышала от него ни одного возмущенного слова о том, какой откровенной оказалась фотосессия.

– Молодец, – похвалила Тата. Она, перекинув ремешок камеры через голову, отпустила её и принялась рыться в огромном тазике с живыми цветами. Их привезла одна из её многочисленных стажерок. – Так, а теперь я хочу, чтобы тебе сделали корону из цветов. – Она вручила их девочкам из бьюти-салона. – Всё должно быть максимально нежно и естественно. Договорились? – Они закивали, как китайские болванчики, а я бережно положила скрипку в футляр и направилась к креслу. – Дэн! Хватит есть эту чертову лапшу. Иди сюда, твоя очередь.

Плюхнувшись в кресло, я устало взглянула на циферблат часов. Десять утра, а мне катастрофически нужна была новая доза кофеина. Фотосессии всегда были для меня чересчур энергозатратными мероприятиями. Когда ты выступаешь моделью в тематических съемках, цели которых направлены на высокое искусство, то очень легко сфальшивить. Поэтому Тата и подталкивала меня обнажить настоящие глубокие чувства. А я к такому не привыкла.

Первые полчаса она просто пыталась заставить меня расшевелиться и когда нам удавалось поймать общую волну, то мы стали менять один образ за другим. Она не позволяла никому нас тревожить. Была лишь я, моя скрипка и съемка, удерживавшая грань между нежностью и откровенностью.

– Вот, возьмите, – протянула мне одна из стажировщиц теплое одеяло и шерстяные носки. – В здании совсем не топиться. Ещё чуть-чуть и мы превратимся в сосульки.

Я благодарно улыбнулась и быстро тянула носки на босые ноги. Тата одела меня в тонкую атласную ночную сорочку, сексуально облегавшая все изгибы тела. От холода мои соски замерзли и вызывающе торчали, что безумно понравилось Тате. Пальцы покраснели, а кожа покрылась мурашки.