Эгоистка

Жизнь внутри бессмертной красоты

Я любила Киев.

Действительно любила, ведь он стал моим первым родным городом. Я познала его, а он меня. Мы стали частичкой единого целого и поэтому я так сильно любила его. Но со временем я стала понимать: на самом деле всё это время Киев жестоко душил меня. В один миг его стало слишком много. Он так прочно забрался мне под кожу, что лишь спустя три месяца вдали от него я сумела почувствовать свободу.

Харьков подарил мне крылья меня. Новый дом дал мне возможности обрести себя. И с каждым прожитым днем я находила свой облик в новых отражениях. Я узнавала новые грани своих возможностей и познавала то, чем мне казалось никогда не обладала.

Я сбежала из Киева, ибо он был переполнен памятными вещами. В Харькове их было не меньше, но в Харькове они носили горьковатый характер. Там мы стали находить освобождением от цепей, на которые сами себя посадили. Киев же навсегда остался городом, породившим наши с Крис чувства. На столичных улицах всё ещё жили призраки тех, кем мы когда-то давно были.

Поэтому я и стояла уже целых пять минут возле центральных дверей железнодорожного вокзала Киева и пыталась заставить своё тело дышать. Кирилл отошел, чтобы купить воды и букет цветов для моей мамы, а я же смотрела на потолок, скользила взглядом по табло, всматривалась в лица проходящих мимо людей и искала.

Я искала её среди них.

Я никогда не переставала искать мою Крис.

В Харькове смирится с её потерей оказалось проще. Там она просто исчезла, оставив после себя бесконечные напоминания в подарок. Но я научилась существовать автономно, потому что у меня имелись стены. А здесь...я была обнажена и открыта.

– Малышка? Ты в порядке?

Мне удалось кивнуть. Произнести хоть слово было безумно больно. Я не чувствовала собственное тело. Оно не желало мне подчиняться и я знала, – я черт побери знала, – что всегда следовало за таким состоянием. Очередная паническая атака.

Кирилл, схватив меня за руку, потащил к выходу. Он ловко лавировал среди толпы людей, а я просто плелась вслед за ним. Я была бесконечно благодарна, что он ничего не говорил и не спрашивал. Он понимал, что эта поездка давалась мне особенно тяжело.

На улице нас уже ждала машина, которую пригнал один из папиных сотрудников. Единственная вещь, на которой он настоял. Я не готова была вот так вот встретиться с родителями и они, слава Богу, понимали это.