С Мирейей так и не удалось поговорить. Она словно испарилась после занятий, и я не смогла ее найти ни в общежитии, ни в библиотеке, ни в тире, ни в... короче говоря, ни в одном из тех мест, куда заглядывала в ее поисках. В столовой я чуть задержалась, думала попросить пару морковок для Берты, а то ее кормить совсем нечем. Но потом решила, что в моем нынешнем положении это будет очень подозрительно, еще придут в комнату с проверкой и выяснят, зачем нужна морковка. Нет, лучше проникнуть сюда ночью, когда никого не будет, и взять самой. Провести секретную операцию по всем правилам. Пропажу пары морковок и нескольких капустных листьев никто не заметит, если это будет случаться изредка.
Вот еще проблема. Берту нужно отсюда срочно убирать. Но куда? Отдать кому-нибудь на время? Только кому, вот вопрос. Бабуля не поймет, начнет ругаться, еще сама придушит в запале бедную крольчиху, а мы с Кацуми уже привыкли к компании Берты, она такая милая и доверчивая.
Ломая голову над этим вопросом, я прождала подругу у ее комнаты до поздней ночи. Мирейя так и не появилась. Возможно, ее допрашивают до сих пор? За окном резко потемнело, и я решила вернуться сюда позже, а пока выполнить задуманное — как раз подходящая видимость для налета на столовую. Если кто и заметит, не поймет кого.
Я вернулась к себе, переоделась в темную одежду. Черный эластичный костюм для спецопераций решила не брать: в нем, конечно, буду еще незаметней, но если кто-то встретится, не удержится от вопроса, да и наверняка запомнит. Взяла отмычки и пару артефактов. Должно хватить. Не банк же собираюсь грабить. В нашей столовой особых ценностей нет.
Над служебным входом тускло горела лампочка, камеру, на него направленную, я выявила еще днем и сейчас щедро полила ее экран зельем. Теперь пару часов, пока пленка не сойдет, будет записываться сохраненная картинка. Предусмотрительная у меня бабуля — обо всем подумает.
Замок оказался самым простым. Наверняка сложные ломали студенты, вот и решили, что лучше пусть открывают, чем постоянно тратиться на новые. Сердце гулко бухало в груди, не позволяя сосредоточиться на простейшей операции. Руки почему-то подрагивали, так и норовя уронить отмычки. Хвост тоже приходилось контролировать, а то он так и норовил оставить отпечаток на ближайшей поверхности.
А все потому, что грабить столовые как-то неприлично. Было бы правительственное учреждение, я бы собралась, а так, если поймают, обсмеют. Эта мысль придала сил, и я наконец открыла проклятый замок.
Зашла, притворила за собой дверь. Щелчок замка прозвучал так угрожающе, что я чуть не подпрыгнула от испуга, решив, что здесь еще кто-то. Но в столовой царила тишина. Внутри той части, где готовят еду, я ни разу не была, но мешки с овощами нашла быстро. Нужно побольше взять, каждый день сюда не наведаешься. Я пожалела, что не захватила с собой сумку: по карманам много не распихаешь. Разве что ослабить ремень и насовать вокруг пояса?
— Точно. Будет выглядеть как взрывной артефакт.
Голос Керка прозвучал столь неожиданно, что я все же подпрыгнула, развернувшись в прыжке к противнику, и замерла в угрожающей позе. С ним я не справлюсь. Если захочет сдать — сдаст, несмотря на любое мое сопротивление. Это вам не Зорг, у Керка не голова, а гранит. Значит, нужно, чтобы у него не было ни малейшего шанса до меня добраться. Эх, жаль, что дверь захлопнулась. Но у меня есть ногти, усиленные заклинанием «алмазная крошка», так что просто он меня не получит.
— Что ты здесь делаешь? — как можно дружелюбнее спросила я, улыбаться было бессмысленно: темно, хоть глаз выколи.
— А ты?
— После вечерней пробежки ужасно захотелось что-нибудь съесть, — доверительно сообщила я.
— Морковку?
— Она некалорийная и с кучей витаминов. Очень, очень полезная еда для будущего спецагента.
Одновременно с разговором я пыталась совершить обходной маневр и прорваться к двери, но как-то так получалось, что между мной и дверью всегда оказывалась гора мышц в лице Керка, совершенно несдвигаемая. Боги, если он меня сдаст вместе с морковками, Берте точно не поздоровится. Никто из преподавателей не поверит, что я столько морковки решила сожрать после вечерней пробежки. Проверят комнату, и все. Я как можно незаметнее попыталась вытащить свою добычу и положить назад в мешок. Пусть уж лучше Берта поголодает немного.
— Не дрожи. Я сам сюда за тем же пришел, — неожиданно дружелюбно сказал Керк. — Мне так и показалось, что не свою сдавала. Что, не поднялся хвост задушить?
Отрицать очевидное было бессмысленно.
— Не поднялся, — смущенно признала я. — Твой, значит, тоже не убежал?
— Когда вербовали, говорили, что войны нынче ведутся только тайные и настоящие герои лишь на этих фронтах, — мрачно заметил Керк. — А на деле что? Удушение ничем не насоливших родине кроликов и соблазнение невинных танн, чтобы выведать никому не нужную информацию.
— Мы пока только учимся. Нельзя же нас тренировать на врагах родины.
— Да нас не учат, а пытаются превратить в бездушные машины. Ни к кому не привязывайся, ни с кем не дружи, никого не люби...
— Чувства в нашей работе мешают.
— Ты сама-то в это веришь?
— Да, — тихо ответила я. — Я не могу задушить Берту, потому что она мне верит. Но должна была.
— Тогда ради чего все это? — с горечью спросил Керк. — Если от тебя в любой момент могут потребовать убить то, что дорого.
— Ради Корбиниана.
— Защищать можно только то, что любишь. А из нас любовь здесь постоянно выдавливают, учат пользоваться другими и так, чтобы физиология не затрагивала душу.
— Мы только винтики в отлаженной системе, — повторила я бабулины слова. — Здесь все нацелено на то, чтобы сделать нас прекрасными исполнителями. Да, мы не должны жалеть ни других, ни себя, лишь бы исполнить приказ. Вон Онгис никогда бы не выполнил задание, если бы боялся умереть.
— А что он сделал? — заинтересовался Керк.
Я коротко рассказала, что знала, хотя от дикости разговора почему-то хотелось смеяться. Пусть я уже поняла, что Керк здесь не для того, чтобы задерживать похитителей морковок, но все же ситуация была странной.
— Действительно, геройский поступок, — неохотно признал Керк. — Кто знает, может, и правильно нас тренируют, хотя пока мне кажется, что усиливают эгоистические склонности. Бери уж свою морковку, даже помогу донести.
Он деловито стал набрасывать в один из мешков, лежащих на полке, усугубляя тяжесть преступления. Теперь это кража в особо крупных размерах. Да, так можно похитить гораздо больше: мешок, морковку и...
— Может, других овощей положить? Одной морковкой кроликам питаться вредно.
— Почему нет? — Керк деловито вытряхнул половину моркови назад, а в мешок запихнул вилок капусты, пару кабачков и еще что-то, разглядеть, что именно, не позволила темнота. Но он-то здесь намного дольше, уже освоился, наверняка не что попало набрасывает. — Пойдем?
Изнутри замок открывался легче, простой сдвижкой ручки. А как только мы оказались на улице, Керк сразу меня облапил свободной рукой. Оставалось только радоваться, что во второй был мешок. Я зашипела и попробовала вырваться, но с того времени, когда мы последний раз мерились силами, ничего не изменилось: ни Керк не ослабел, ни я не стала сильнее.
— Не дергайся, — прогудел мне Керк прямо в ухо. — По-твоему, что подумают, когда увидят, что мы идем с мешком? А так мешок не заметят или решат, что там что-то для вечеринки.
Для вечеринки? Я нервно хихикнула. Слабо представляется мне вечеринка с Керком, так что хорошо, что нам никто не попался по дороге, пока мы, ничуть не скрываясь, шли к женскому общежитию. Правда, и мешок был не таких угрожающих размеров, как поначалу, поскольку я все же заставила Керка бо́льшую часть вытряхнуть, а то это уже не вечеринка получается, а многочисленное празднование, которое привлечет неизвестно кого. Правда, привлекать все равно было некого: то ли потому, что на дело я пошла очень поздно, то ли потому, что нам повезло, но мы никого по дороге не встретили.
Угрызений совести от кражи в своей же организации я не испытывала: если уж они навязали кролика, могли и питания ему побольше выделить. То, что кролика надлежало уже давно перестать кормить и задушить, еще больше усиливало возмущение, так как в результате пришлось тратиться еще и на покупку тушки. То есть по факту контора нанесла ущерб мне, который я сейчас всего лишь компенсирую. Это я и твердила про себя всю дорогу, пытаясь убедить неизвестно кого.
Берта подпрыгивала сразу, как открылась дверь. Я на нее зло шикнула. Увидит кто, не миновать беды. Хорошо хоть, что рядом никого не было, кроме Керка, который торжественно вручил ей одну из принесенных морковок. Моя крольчиха тут же захрумкала, поглядывая на него с опаской, но не отстранилась, когда он нагнулся ее почесать, напротив — подалась к руке, впрочем, ни на миг не отрываясь от еды. Кацуми лишь быстро высунулась, но ко мне не поползла, опять скрылась под кроватью: Керку она не доверяла и приближаться к столь опасному тану не хотела.
Сразу вспомнилось, как он приставал ко мне и Мирейе в начале знакомства, а сейчас мы здесь вообще вдвоем и помешать некому. Я опасливо покосилась, но Керк не рвался испытать на прочность кровать в моей комнате, все его внимание было приковано к Берте.
— Бедняга, — прогудел Керк удовлетворенно, — проголодалась, маленькая. Варварство это — тестировать на кроликах. В приличных странах давно уже отказались от такой отвратительной практики. Кто бы подумал, что у нас это еще осталось, раньше я был уверен, что только в Альвийской империи практикуют, так они вообще ко всему, кроме себя, с пренебрежением относятся.
— У них даже хвостов нет, а туда же, — заметила я. — Выскочки ушастые.
— Вот именно. — Керк еще почесал Берту а потом неожиданно спросил: — Хочешь на моего посмотреть?
— Конечно.
Дверь я закрыла с особой тщательностью, бросила взгляд в конец коридора, где была комната Мирейи, но решила, что зайду к ней утром. Или, если увижу у нее в комнате свет, то сразу после просмотра кролика Керка. Не буду же я часами любоваться чужим кроликом? Так, взгляну быстренько — и назад. Что я, кроликов не видела, что ли?
Кролик Керка был солидным, черным, с белым пятном в виде полумесяца на ухе. Но нос у него был такой же трогательно розовый и подвижный, как у Берты, и ткнулся он мне в колени как она, явно выпрашивая что-то вкусное, а может, унюхав морковку, одну из которых я как заткнула за пояс, так и напрочь о ней забыла. Вытащила я ее, сделав вид, что все так и задумывалось, что именно эта морковка предназначалась чужому питомцу.
Кролик привстал на задние лапы, цапнул приношение и тут же захрумкал, никого не стесняясь и больше не интересуясь ни мной, ни моим поясом.
— Линьшу, а спасибо сказать?
— Линьшу?
Что-то в этом имени было знакомым, но что — я никак не припоминала.
— Я по пятну на ухе назвал, — смутился Керк, — у Линьшу же родинка была полумесяцем. Вот и...
— Извини, но я никак не могу вспомнить, кто это, — теперь смутилась уже я.
— Как же? — пораженно сказал Керк. — Генерал армии Чайлинь.
И тут Керк как начал рассказывать про сражение в горах и молодого тогда командующего. Он отчаянно жестикулировал, но не потому, что слов не хватало — напротив, никогда бы не подумала, что Керк может так интересно рассказывать. По всему выходило, что Линьшу этот — самый что ни на есть национальный герой, Онгис ему в подметки не годился. Даже странно, что я совсем ничего про него не помню. Наверное, потому что историю у нас давали из рук вон плохо, вот если бы рассказывали, как сейчас Керк, я бы точно запомнила и про Линьшу, и про его характерную родинку.
— Откуда ты так много знаешь? — невольно удивилась я, когда Керк замолчал.
— Читал. Не могу же я с моим дедом ничего не знать про нашу военную историю.
— А кто твой дед? — заинтересовалась я.
— А то ты не знаешь, — фыркнул он недовольно. — Сама говорила, что твоя бабушка к моему дедушке какие-то претензии имеет.
Я смутилась. Об этой неприятной истории я уже успела благополучно забыть, да и внук давно нашелся и оказался совсем другим таном, и даже не из нашей академии. При воспоминании о Бертольде в груди что-то больно заныло. Я постаралась отогнать совсем ненужные сейчас мысли.
— Извини, Керк, я тогда все перепутала. Про твою семью я ничего не знаю, — честно признала я.
— Да? А травила меня зачем?
— Я ж сказала — по ошибке.
Я смущенно повела плечами и хвостом дернула этак нервно. Ну что он ко мне пристал? Проколы могут быть у кого угодно. Я же еще не настоящий спецагент, а только учусь. Тем более что самому Керку эта ошибка ничего не стоила, так, почесался немного, и все. А вот Рике... Я вздохнула. Про Рику вспоминать до сих пор было тяжело.
— Да ладно, бывает. — Керк покровительственно улыбнулся и хлопнул меня по плечу так, что я невольно шлепнулась на стоящий рядом стул. Вставать на всякий случай не стала. — У нас в роду все военные были. И дед, и отец, и дяди, и старший брат. Я вот тоже собирался поступать, но меня там и завербовали. Сказали, что здесь намного интереснее и, вообще, теперь войны вот так и ведутся. — Он раздраженно махнул хвостом и присел на кровать. — Вот прямо так: через удушение кроликов и убийство кастелянов.
— Кастелянов нас не учили убивать, — возразила я.
— Убийство кастеляна ничем принципиально не отличается от убийства любого другого тана или танны. А убивать здесь умеют все или хотят это уметь.
Он пристально на меня посмотрел. Я поежилась. Представить себя хладнокровно убивающей кастеляна или кого другого я не могла. Это же не враги Корбиниана. Кто же его все-таки убил? И за что? Я вспомнила допрос и опять поежилась.
— Думаю, убийцу скоро найдут, — заявила я с уверенностью, которой у меня не было.
— Должны. Это явно кто-то из преподавателей.
— Почему? — удивилась я.
— Потому что пока следствие велось своими силами, его старательно уводили в сторону, — пояснил он. — Почти незаметно, но все же.
Мы заспорили. Я ничего такого не замечала, Керк же, напротив, приводил в пользу своей версии столько обнаруженных им мелких несуразностей, что я вынужденно согласилась и опять устыдилась. Да здесь буквально у всех наблюдательность развита куда лучше, чем у меня. Даже у этого дурака Керка. Стоп. А ведь он совсем не идиот.
— Слушай, а зачем ты постоянно притворяешься глупее, чем есть? — спросила я.
— Например?
Он даже не смутился, лишь посмотрел с этакой снисходительной усмешкой.
— Например, на орочьем. Ведь понимал же, что ерунду преподают, не имеющую ничего общего с языком.
— И что? Фукаси дурака валял, а мне нельзя?
— Но зачем ты притворялся?
— Да в вашей академии все притворяются, — хмуро ответил он. — Орк его знает, может, у вас так принято. Вот я и решил не выделяться.
— Кто все? Я вот не притворяюсь.
— Неужели?
Он так насмешливо посмотрел, что я разозлилась.
— И в чем я, по-твоему, притворяюсь?
— В том, что ты многоопытная танна, имевшая многочисленные связи с противоположным полом, — буркнул он. — А у самой никого не было.
Что он такое говорит? Это же позор на всю академию!
— Это у меня не было? — Я в ярости подскочила на стуле. — Да у меня знаешь, сколько всего было!
— Сколько? — заинтересовался он и даже с кровати привстал. — Доказать на практике не хочешь?
И хотя он не сделал больше ни одного движения ко мне, со стула я подскочила как ужаленная и бросилась к двери.
— Не хочу, — гордо заявила на пороге, пытаясь казаться совершенно невозмутимой. — Уже поздно, и вообще...
— Линьшу, место! — сурово сказал Керк своему кролику, который стоял у двери на изготовку.
Линьшу огорченно вздохнул и попрыгал под кровать, где и затаился. И как только у некоторых получается воспитывать питомцев? У меня же что Берта, что Кацуми...
За дверь я шмыгнула не хуже, чем моя змейка, но потом сделала вид, что ничего такого не случилось. Я не отступаю, а возвращаюсь домой. Но показывать было некому: на удивление в общежитии было тихо, и я поняла, что действительно уже очень поздно. Сколько же мы проболтали с Керком? Я дошла до выхода из общежития и даже за ручку двери взялась, когда он меня догнал.
— Тебя проводить?
— Вот еще, — буркнула я в ответ, недовольная его заботой. — Сама дойду. Что мне здесь грозит?
— Непойманный убийца или убийцы? — предположил он.
— Вряд ли он убивает всех подряд без причины.
— Причин мы не знаем, и я не могу допустить, чтобы прекрасная танна уходила от меня поздно ночью безо всякой защиты.
Я даже не успела сказать, что я не только прекрасная танна, но и будущий спецагент, а значит, в состоянии защитить себя сама, как дверь открылась, явив нам входившего Дагойна.
— Вот как? — насмешливо сказал он. — Прекрасные танны шляются по мужским общежитиям по ночам, а днем делают вид, что они непорочные имперские девственницы.
Он так посмотрел на Керка, что я сразу вспомнила, как тот выглядел на первой лекции по секретке, когда танна Кавайи была вынуждена отправить его к целителям. Я невольно выдвинулась вперед, встав между напрягшимися танами.
— Тебе до этого нет никакого дела, — твердо заявила я. — К кому хочу, к тому и хожу.
— Орочьим заниматься? — насмешливо сказал Дагойн.
— А хоть бы и орочьим! Это намного больше того, что можешь предложить ты!
— Какая встреча! — прозвучал смутно знакомый голос. — Смотрю, танна, вы решили свою важную проблему, если выходите ночью из мужского общежития, да еще и провоцируете двух танов на драку.
Спутника Дагойна я узнала не сразу, а когда узнала, почему-то не испугалась, а разозлилась: в академии для полного комплекта моих неудачливых любовников теперь не хватает только Зорга, остальные налицо. Ибо гадости говорил тот самый тан, которому я столь неудачно пыталась навязаться в пансионате. Тогда он от меня отказался, слава богам, но это не дает ему право на грязные намеки!
Я щелкнула хвостом прямо перед его наглым носом и сказала:
— Не решила, но в вашей помощи больше не нуждаюсь. Пропустите, тан, не стойте на дороге.
Я протиснулась между ним и Дагойном, который во время моего разговора с тем таном стоял столбом и лишь удивленно переводил взгляд с него на меня, и пошла к себе. Подходя к общежитию, подумала, что с Мирейей так и не удалось встретиться, но у нее темно, придется все-таки отложить разговор на завтра. Слишком много времени у меня заняло изучение жизнеописаний наших военачальников, в честь которых даже кроликов называют.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Убойная Академия
De TodoВ королевстве демонов Корбиниан все ясно и просто: бабушки дарят внучкам стилеты и удавки, будущие наемные убийцы увэчатся в Убойной Академии, преподаватели по ядам проверяют на наивных студентах свои зелья, а техника демонического соблазнения требу...
