Убийца и целитель / Жаль, мне не стать луной над павильоном у реки

Пролог

Цзинчэн, 8-й день 12-го лунного месяца, праздник Лаба.

В этом году в Цзинчэне было необычайно холодно. Зима едва наступила, но несколько раз шёл сильный снег пока, наконец, на восьмой день двенадцатого лунного месяца не стало пронизывающе холодно. В этот день небо потемнело, и порывы северного ветра гнали снежинки, больно царапая лица прохожих. Под множеством следов снег и лёд превратился в глянцевые поверхности, отражающие призрачно-бледный лунный свет - это было похоже на сцену, заключённую в стихотворении: «Снежинки, унесённые ветром, как падающие лепестки, а лунный свет отражался на ледяных кристаллах, как осколки разбитого зеркала"(1).

(1 - стихотворение Лу Вэня)

Улица Анчаси изначально была самой оживлённой улицей Цзинчэна, но сейчас здесь не было видно ни одного пешехода, а многочисленные магазины, расположенные вдоль улицы, были закрыты. Лишь только смех, вырывавшийся из приоткрытых окон, и дым, поднимавшийся из каменных труб, свидетельствовали о празднествах, происходивших в домах. Теплый свет проникал сквозь бумажные окна, отчего улица казалась еще более мрачной и унылой.

Из-за угла торопливо появилась фигура. Свет фонарей и луны озарил очертания подростка. Его волосы были растрепаны, ватная куртка изорвана в клочья, а старые хлопчатобумажные брюки были полны заплаток. На одной его ноге был обут грязный ситцевый башмак с дыркой, а на другой соломенная сандалия. Ему было около 12 или 13 лет. На лице, покрытом грязью, зияла кровавая рана, и было неясно, откуда она взялась - от холода или побоев.

Юноша, которого можно было принять за нищего, крепко обхватил себя руками, втянул голову в плечи и быстро зашагал. Он не мог позволить себе идти медленно, так как его рваная куртка и изношенные брюки не выдерживали северного ветра. Но и двигаться быстро он тоже не мог, потому что за весь день не съел ни кусочка и совершенно выбился из сил.

Зажиточные люди, проживающие в этом районе, заставили своих слуг посыпать дорогу землей и золой, впрочем, что не делало её более лёгкой для ходьбы, чем скользкие и грубые условия узких переулков. Но как только подросток сделал несколько шагов, крупный кусочек золы проткнул подошву соломенной сандалии. Он зашипел и поднял ногу, чтобы посмотреть. Подошва полностью износилась, обнажив белую от пронизывающего холода ступню. Мальчик выругался и, хромая, сел на обочину. Он случайно оказался перед домом самого крупного ростовщика на этой улице. Внутри, хозяин лавки, устроивший банкет, пил вино с друзьями-оценщиками и другими гостями и, должно быть, пригласил певицу, потому что мальчик мог слышать сладко звучащий женский голос в сопровождении пипы: