520

3

***

Встреча состоялась лишь через пару недель. Но ежедневное общение вошло в привычку. Они перешли из вейбо в вичат, переписывались в свободные минуты, отправляли друг другу селфи, приколы из сети и просто фотки. Сяо Чжань уже знал, что Ван Ибо работает по вечерам и в выходные - преподает хипхоп в танцевальной студии, спит почти до полудня, тренируется и катается на скейте. Через несколько дней обмена сообщениями они попробовали видеочат. Созванивались, когда Сяо Чжань шел с работы к метро, а Ван Ибо из дома к метро, отправляясь на работу. Он брал скейт под мышку, чтобы иметь возможность болтать на ходу.

Несмотря на разницу в возрасте, образе жизни, вкусах и привычках у них всегда находилось, о чем поговорить. Сяо Чжань и через две недели продолжал удивляться этому - даже среди своих приятелей он часто зависал, не зная, какую бы тему обсудить, чтобы не заскучать.

Единственное табу, негласно установившееся между Сяо Чжанем и Ван Ибо - их невесты. Это они не затрагивали в разговорах, будто дата свадьбы не приближалась с каждым днем. Да Сяо Чжаню и не хотелось об этом даже думать, не то что говорить. Когда бракосочетание стало решенным делом, почти реальным, свершившимся фактом, он вдруг осознал, что не хочет!

На долгие годы вперед его жизнь теперь связана с Пак МоМо, по вечерам он будет садиться с ней ужинать, рассказывать о том, что происходило на работе, сплетничать про родственников, советоваться в какую школу отдать детей, проверять домашку у сопливых отпрысков, падать на диван перед теликом, а ночью ложиться в кровать с МоМо и что-то с ней делать... От таких мыслей в груди образовывалась глубокая черная дыра, из которой тянуло холодным унылым сквозняком.

Ван Ибо спасал его от депрессии уже тем, что он был. Энергичный, бесцеремонный, смешливый, сентиментальный и саркастичный одновременно. Интересно, какие изменения произойдут в его жизни, когда он женится на той девушке с дредами? Представить Ибо женатым человеком, мужем, отцом семейства совсем не получалось...

Двадцатое мая виделось концом того мира, который знал Сяо Чжань. Двадцать первого никто, конечно, не умрет, но все будет уже по-другому.