Мои зарисовки по BTS

Юнги.

Тёмный мрачный коридор не имеет ни единого источника света. Яркие стены с пёстрыми афишами сейчас скрыты чёрной оболочкой. Где-то впереди звучат противные отголоски радости. Людям явно нравится происходящее…От осознания этого факта внутри поднимается волна несдерживаемой тошноты, а тело прошибает электрической злостью. Они не должны смеяться…

— Я сотру улыбки с их счастливых лиц, — ядовито рычит парень, накладывая на лицо очередную порцию белого грима. Его коморка погружена в кромешную тьму, а не зашторенное окно совсем не пропускает ни лучика света. Это при том, что на улице не особо царит ночь.
Тонкая рука движется грациозно в сторону палетки с гримом, а тонкие красивые пальцы обволакивают потрепанный жизнью спонж, захватывают крупицы пигмента и накладывают на и так бледную кожу. Он не смотрит в зеркало, дабы не встречаться со своим же агрессивным взглядом. Губы плотно поджаты в тонкую полоску, зубы готовы раздробиться от давления на друг друга, а брови хищно сдвинуты к переносице. Сильное напряжение в теле давно уже стало обыденностью.
Дверь с громким скрипом отворяется, запуская в крохотное помещение лёгкий сквозняк.

— Юнги, люди желают видеть клоуна. Ускоряйся, — доносится до чуткого слуха слегка запыханный голос шпрехшталмейстера. Мужчина явно торопился, раз дыхание так сбилось.

— Хорошо. Мне осталось совсем немного, — спокойствие преобладает тоном голоса парня настолько чётко и ощутимо, что можно было бы подумать, что он сидит на успокоительных. Аккуратно поворачивается на винтовом стуле к выходу и одаряет ведущего циркового представления ледяным взглядом. — Ступайте, мистер Бан. Я скоро буду готов.

И вновь в коморке холодно и по-минимуму света. На лицо ложатся новые слои краски, синим огибая строгие веки, а вырвиглазным красным подчеркивая губы и заходя за контур в гримасе грусти. Юнги смотрит на своё отражение в заляпанном зеркале и оценивает проделанную работу, злостно скалясь.

— Что ж, людишки, поиграем свои роли в этом убогом кукольном театре, — могильным тоном произносит парень, натягивая на шею дурацкий клоунский воротник. Выглядит совсем контрастно, как-то неуместно, даже нелепо. И от этого должен выйти довольно комичный образ.

— Ну, что, девчонки и мальчишки, вы готовы смеяться? — доносится с арены до одури сладкий голос шпрехшталмейстера, от которого Юн невольно морщится. Какой же он слащавый, а ведь лет пятьдесят этому мужчине уже.
Шатёр взрывается согласными выкриками и громкими аплодисментами. За кулисами кипит подготовка к следующим номерам, а Мин просто отключается от мира. Всё по классике: по-дурацки выйти, развеселить чёртов народ, быстро уйти, переодеться из клоунского образа, а дальше…

***

Истерический смех наполняет некогда тихий лес. Стаи птиц громко слетают с ветвей деревьев и стремятся прочь из непроходимой глуши. Ветер покачивает кроны сосен, старательно стряхивая иголки с веток на истоптанный песок тропинок. Лунный свет пытается пробраться на мелкую полянку, но этого крайне мало, чтобы раскрыть творящийся ужас. Когда-то травинки были зелёными, а песчинки бежевыми, но…Сейчас всё превратилось в кровавое месиво. Человеческие органы вперемешку с частями тела разбросаны по земле и деревьям, а в эпицентре стоит тот самый клоун из бродячего цирка, слегка покачиваясь от нарастающей дозы удовольствия. Его белая футболка давно запачкана кровью, как и лицо с руками. Горящая маниакальная улыбка с белыми зубами могла бы сойти за фонарь.

— Нельзя ходить по лесу одной в тёмное время суток, — тихо мурчит Юнги и аккуратно садится на корточки, подпинывая ногой бедро некогда живой девушки. Теперь можно сложить адское оригами. Парень вертит изящными пальцами рукоятку походного ножа, не боясь пораниться. Это была бы меньшая боль, принесённая жизнью. — Да смоешь ты вину тех тварей, детка.

Клоун-убийца медленно поднимается на ноги, вытирая поблескивающий металл лезвия об испорченную футболку. Где-то слышится шорох шагов, но Юнги пропускает это мимо ушей. В его сердце лишь мрак, и он перекрывает весь трезвый рассудок.

— Ты виноватых ищешь не там, — строгий и немного грубоватый голос доносится откуда-то позади, но всё внимание забирает на себя что-то холодное, приставленное к затылку. Не разбирайся Мин в оружии, не понял бы, но узнать дуло пистолета оказалось легче лёгкого. Похоже, пришёл его конец.

— Во всём виноват цирк, — сквозь зубы ядовито шипит Юнги, расслабив плечи. Слегка подрагивающие руки поднимаются вверх, показывая признание поражения. Ладони самую малость вспотели. На лице парня расплывается маниакальная удовлетворенная улыбка, переходящая в психический оскал. — Стреляйте, нечего оттягивать неизбежное.

Беспощадный выстрел, тушка падает на траву с глухим звуком удара. Глаза закрыты, из пулевого ранения мелкой струйкой вытекает вязкая алая кровь. На бездыханном лице красуется спокойная улыбка.