Паутина жизни.

1 глава. Паутина жизни.

- Корабль, Лалиса, корабль!
Дети с ликующими криками понеслись к берегу. В тихих водах Дыгольфа виднелись барка; над украшенными коврами и шелковыми подушками скамьями высился балдахин с узеньким вымпелом, и казалось, будто какую-то большую, пеструю, чужеземную птицу занесло ветрами к берегам Уэльса.
Лалиса старалась удержать детей, но они уже подбежали к незнакомцам. Господин поймал мальчика и, со смехом загибая ему голову, чтобы разглядеть лицо, сказал:
- Стой, паренек! Какой ты хорошенький мальчишка! Как тебя зовут?
- Чонин... Ян Чонин! - торопливо сказал мальчик и стал вырываться, с любопытством посматривая на барку.
- Чонин? - Незнакомец выпустил мальчика и обратился к девочке, которая смотрела на него сквозь спутанные пряди волос. - Ну, а тебя как зовут, блондиночка?
Девочка сделала элегантный книксен и сказала:
- Карина... Меня зовут Ю Джимин! Позволь нам посмотреть корабль!
- Чонин! Карина!... Вы слышали, мисс Ким? Ведь это - имена моих детей... Когда я видел их в последний раз, они были таких же лет! - обратился незнакомец к своей спутнице.
Та не слышала его; она смотрела на Лалису, которая подошла поближе, и наконец вполголоса произнесла:
- Вы только посмотрите, Тэн, на эту деревенскую девушку! Приходилось ли вам видеть когда-нибудь более очаровательное существо?
Тэн посмотрел на Лалису, и вдруг его взор загорелся восторгом.
- Геба! - с восхищением воскликнул он. - Геба, подающая олимпийским богам напиток вечной юности! Вы правы, мисс Ким, она восхитительна. Она отодвигает в тень всех наших знаменитых красавиц, даже вас самих, Джису, даже вас.
Мисс Ким улыбнулась.
- Вы знаете, Тэн, я охотно отказываюсь от диплома на красоту, если за мной признают кое-какой ум, - сказала она и кивнула головой Лалисе. - Да подойдите же поближе, детка, и дайте посмотреть на вас. Знаете ли, ведь это просто удовольствие! Или вы ещё не знаете, что способны вскружить голову самому взыскательному мужчине?
Мисс Ким пыталась привлечь девушку к себе, но Лалиса уперлась. Густой румянец выступил на её щеках. Пылающий взгляд расстегивает её платье, обнажает её тело и ощупывает её формы. Она пугливо вырывалась из рук Тэна и крикнула:
- Оставьте меня!.. Я незнакома с вами и не желаю с вами разговаривать!.. Пойдёмте, дети!
- Горе нам, Джису! Мы попали со своим восторгом на герцогиню. Её высочество немилостиво отвергает нас!
Мисс Ким тоже рассмеялась и сказала с некоторой язвительностью:
- Ну какая там герцогиня, друг мой! Герцогиня выказала бы больше ума.
Лалиса резко обернулась и, глядя ей прямо в лицо, воскликнула:
- Но добавьте ещё, что с герцогиней вы не осмелились бы заговорить таким образом. Ну и этот господин тоже не осмеливается глядеть так на герцогинь, как он смотрел на меня.
Незнакомцы обменялись быстрым взглядом, затем мисс Ким бросилась к Лалисе.
- У вас имеются и ум, и чувство, дитя моё! - мягко и льстиво сказала она. - Мы не хотели обидеть вас. Только, - шутливо прибавила она, - если вы думаете, что этот господин не осмеливается глядеть так на герцогинь, как он глядел на вас, то вы жестоко ошибаетесь. Мистер Тэн Ли - один из знаменитейших художников Англии, и любая аристократка считает себя счастливой, если он увековечит её своей рукой... Теперь вы понимаете, почему он смотрел на вас так?
- И может быть, теперь вы позволите зарисовать вас в эту тетрадь, в которую попадет далеко не всякая герцогиня? - прибавил Тэн, последовавший за Мисс Ким.
Лалиса не могла противостоять этому искушению и позволила мисс Ким повести её на ближний холм и там распустить её волосы. При этом у незнакомки вырвался крик восхищения: золотистым каскадом хлынули эти волосы по плечам и спине, образуя сверкающую мантию, низ которой касался земли.
Но, когда мисс Ким захотела расстегнуть ей платье на груди, Лалиса решительно воспротивилась. Все просьбы были напрасны; даже три фунта, которые предлагал ей художник, не могли соблазнить её. Голову, плечи, руки и кусочек шеи он мог созерцать, но больше ничего. И в то время как Тэн поспешными штрихами зарисовывал Лалису, она стояла неподвижно, с затаенным дыханием, прислушиваясь, как он и его спутница хвалили её красоту.
При этом они употребляли такие слова, которых Лалиса не понимала. Голубыми звёздами были её глаза, красными рубинами - её губы, недными розами - щёки. У неё фигура Гебы, профиль Дианы, руки Венеры. Блеск невыразмой грации окружает всё её существо. Она являет собой картину совершеннейшей юности, более совершенной, чем мог видеть художник в самых дерзновенных грезах.
Сладкое опьянение овладело Лалисой.
Разве не мечтала она ещё ребенком, что когда-нибудь будет красивой, сказочно красивой?.. Но таких речей она ещё никогда не слыхала. Правда, Бэм говаривал ей почти то же самое, но ведь он был невежественным батраком у рыбака и никогда не уезжал из Дыгольфа! К тому же он любил её... И Лалиса не верила ему. Ну, а эти незнакомцы должны знать толк в красоте!
Когда художник закончил рисовать, она со вздохом съежилась. Тэн нарисовал её в четырех различных видах, и, когда мисс Ким принесла альбом и стала показывать Лалисе, последняя долгим взором уставилась на рисунок.
- И это - я? - сказала она наконец. - Это неправда! Это невозможно! Я вовсе не так красива!
Мисс Ким расхохоталась и обернулась к художнику:
- Слышите, что она говорит, Тэн? Она не хочет верить, что это она!
Тэн стоял погруженный в мрачные думы. Казалось, что он сразу постарел.
- Она права, это не она, - глухо сказал он. - Она бесконечно красивее. Я просто жалкий мазила, ничтожество. Кван Чан, Ла Фе нарисовали бы её в тысячу раз
красивее... Дай сюда тетрадь, Джису! - закричал он с внезапной горячностью. - Разорвать её, сжечь, затоптать в землю!.. Пусть будет проклято все современное искусство! Довольно! Больше я никогда не возмусь за кисть!
Он хотел схватить альбом, но мисс Ким спрятала его у себя в платье. Тогда Тэн бросился на землю и закрыл лицо руками; его плечи вздрагивали.
По лицу мисс Ким скользнула полусострадательная, полужестокая улыбка.
- Опять творческие причуды, милый друг? Да перестаньте же вы наконец кричать о Кван Чане и Ла Фе! Лучше бы они нарисовали её или нет, это совершенно безразлично. Тэн нарисовал, как должен был нарисовать Тэн. Кван Чан - нечто, Ла Фе - нечто, но и Тэн - тоже нечто, и для Англии как и для всего искусства вообще, только счастье, что все трое не одинаковы и не одинаково рисуют. Вставайте же, большое старое дитя, и не пугайте долее нашей Гебы!
Несмотря на свои сорок четыре года, Тэн действительно казался ребёнком. Он послушно встал, и сквозь мрачные облака, сгустившиеся вокруг его чела, снова проглянул солнечный луч.
- В самом деле, сепией не передашь этого удивительного телесного тона, - пробормотал он. - Этого можно достигнуть только маслом. Её следовало бы нарисовать в двадцати, в тридцати видах. Заметили вы, Джису, как у неё всё время менялось выражение лица?
- Если бы я была актрисой, я взяла бы её к себе в ученицы, - сказала мисс Ким. - В этой головке должны роиться своебразные мысли. А ведь ей не более восемнадцати лет.
Лалиса невольно рассмеялась.
- Мне нет ещё четырнадцати!
- Четырнадцати? - воскликнула Джису, окидывая фигуру Лалисы странным взглядом. - Только четырнадцать, и уже женщина? Дитя моё, в ваших жилах должна течь горячая кровь! Кто ваша мать? Эти дети - не родные вам?
Лалиса побледнела. Чего ещё нужно этой знатной даме? К чему она спрашивает? Чтобы заполнить чем-нибудь скуку лишнего часа? Чтобы насладится чужим несчастьем? Ведь у этой дамы есть всё, что только желает её сердце! Она богата и счастлива!.. А вот она, Лалиса...
Хорошо же, она ответит! Словно обвинение, бросит она в лицо этим назойливым людям свою нищету! По крайней мере, она хотя бы облегчит душу.