В настоящее время жить как-то стало, братцы мои, очень выгодно.С одной стороны, полная дешёвка — иголка три копейки стоит. А с другой стороны, всё время какие-то выгодные комбинации случаются. Ежедневно какая-то выгода происходит. То одно, то другое. То чего-нибудь не купишь, то не пошамаешь.А давеча, смешно сказать, двугривенный заработал. За что? За какой свободный труд? Да просто так. Постоял три часа с небольшим и заработал.А сначала предстоял мне полный убыток.Тётка из Тамбова ужасно жалостливое письмо прислала.«Пришли, пишет, за ради бога, фотографическую карточку. Я, говорит, тебя всё-таки на руках носила и соской кормила. И теперича двадцать девять лет не видела. Наверное, с тех пор ты очень изменился. Пришли свою карточку — охота поглядеть».Делать, конечно, нечего. Настрочил тётке подходящий ответ, вложил в конверт фотографическую карточку, где в профиль снят, и побежал на почту это заказное письмо отправлять.Прибежал на почту — кругом у каждого окна очередь.— Так что, говорю, где тут заказные отправляют?— Эвон, у того окна. Становись в эту очередь.А очередь до двери, чёрт её побери.Встал в очередь. Начал, конечно, про тётку думать. Потом про всех родственников. Потом про знакомых. Вдруг очередь подходит.Подаю письмо.Почтовый служащий, блондин, говорит:— А марки где?Я говорю:— У вас марки. У вас, говорю, почтовое отделение, а не у меня. Вот примите деньги.Он говорит:— Вы, говорит, деньги мне зря не суйте. Я, говорит, сам сунуть могу. Тут, говорит, идёт как раз наоборот приёмка заказной корреспонденции. А марки — второе окно налево. Пора бы на одиннадцатый год разбираться в вопросах.Хотел я схлестнуться с этим блондином, но задние ряды, к сожалению, меня в этот момент оттиснули от окна.Это, думаю, худо. Зря в очереди стоял. Однако делать нечего — пошёл ко второму окну.Встал в очередь. За марками. Начал, конечно, про знакомых думать. Потом про бабушку. Потом вообще о государственном строительстве. Вдруг моя очередь подходит.Купил на шестнадцать копеек марок. Побежал до своей заказной очереди. Гляжу, она стала ещё длинней. Хотел было сунуться без очереди — не разрешают, оттягивают.Встал тогда в очередь. Начал про всякую чепуху думать. Бабушка чегой-то опять на память пришла. Вообще разные старушки в голове начали мелькать и тесниться. Вдруг подходит моя очередь.Подаю письмо.Служащий, блондин, прикинул письмо на весы и говорит:— Так что письмо тяжельше обыкновенного. Что вы, туда камней напихали, что ли? Ещё, говорит, прикупите копеек на пять разных марок.Хотел я опять схлестнуться с этим блондином — опять оттеснили.Побежал я до окошечка с марками. Стал в очередь. Купил на пятачок марок.Побежал с марками обратно до своей заказной очереди. Встал в затылок. Стою. Отдыхаю.Стоял, стоял — вдруг передние граждане что-то зашумели. Что такое? Так что, говорят, вечер приближается. Служащие кончают работу. Нельзя же их целый день эксплуатировать. А которая публика заказную корреспонденцию отправляет — пущай на телеграф сдаёт, третье окно направо.Ринулась публика туда. Только я один не ринулся.Я положил письмо в боковой карман, подсчитал в уме чистую прибыль от сегодняшней комбинации и пошёл до дому.
1928
