Останетесь после урока

7

Егор

Я чуть пошевелился, находясь еще в сонном состоянии. По моему телу вдруг прошли адские вспышки боли. Мой мозг словно несколько раз сделал сальто у меня в голове, а желудок ритмично танцевал и собирался извергнуть все содержимое. Я попытался открыть глаза, но из-за яркого света, это удалось сделать не сразу. Мне понадобилось около двух минут, чтобы понять, что я нахожусь не у себя дома.
Я лежал в огромной двуспальной кровати, застеленной белоснежным постельным бельем, Всё в комнате было светлым и воздушным, поэтому первая мысль, которая мне пришла в голову — это то, что я проснулся у какой-нибудь горячей девушки дома. Наверное, вчера я изрядно выпил и пошел в клуб. Хотя… В моей голове начали всплывать события вчерашнего вечера. Я был в замешательстве, после инцидента в школе, в моей голове не укладывалось, зачем этот недопедагог выгородил меня перед отцом. Он явно что-то задумал и скоро подставит меня. Что он вообще знает о моей жизни и чем может помочь?
Признаться, на данный момент о действительно спас меня от колонии, которая скорее всего стала бы моим приговором. После той взбучки, что устроил мне отец на прошлой недели, я и впрямь стал понимать, что у меня нет выхода. Однако, после слов Матвея Альбертовича папа впервые в жизни похвалил меня и сказал, что ошибался во мне. Дома он позвал меня к себе в кабинет, куда мне прежде не разрешалось входить и сказал, что я должен оправдать его надежды.
«Ты мой единственный сын. Моя кровь. Ты должен не ударить в грязь лицом и тем более не опозорить меня. Ты должен пахать так же, как пахал я в твои годы. Если ты еще раз подведешь меня. Мне придется принять жесткие меры. Ты понял меня?» — грозно произнес речь он.
На самом деле я сомневаюсь, что отец гордился мной или вообще когда-либо любил меня. Такой человек как он не может любить. Просто не умеет. Такие люди добиваются высот в карьере, богатстве, но никак не в личной жизни. Я и сам не питал любви к отцу. Вся моя жизнь — это сплошной концлагерь, в котором я и моя мама были главными заключенными, а теперь и вовсе только я…
Оторвавшись от мыслей об отце, я попытался чуть приподняться на руках, но из-за невыносимой головной боли и тошноты, я все еще плохо соображал. Черт! Я же вчера собирался разобраться с этим практикантом с глазу на глаз. Картинки всплывали у меня перед глазами. Сначала то, как я решил выпить для храбрости, а потом то как я долго топтался у его двери, не решаясь постучать.
Не знаю почему я вообще боялся его. Хотя я не уверен, что это чувство было именно чувством страха. Я словно испугался, что этот парень увидит меня слабым, каким прежде меня никто не видел. Наша первая встреча с ним закончилась не в мою пользу. На самом деле, я плохо помню события в клубе, но он обломал мне прекрасный секс. Я тогда был готов убить его, но чуть не потерпел поражение. Если бы нас не разняли охранники, его победа была бы бесспорной, а так это была лишь секундная слабость. Когда я увидел этого клоуна в своем классе, я охренел. Другими словами это не описать. Я всегда любил математику. Она давалась мне с легкостью, и на данный момент я могу решить то, что не могут понять даже многие преподаватели. Математичка никогда не обращала внимание на мои способности, наоборот пыталась заткнуть меня, поэтому я лишь изредка писал контрольные работы и выходил к доске. Большую часть времени я вообще отказывался выполнять что-то и просто валял дурака. Зачем мне хорошо учиться, если учителя все равно видят во мне лишь придурка. Так я вел себя на всех уроках. Мне проще было показывать себя с плохой стороны, чем с хорошей. Да и в принципе за свою жизнь я понял, что легче быть плохим. Чем хуже и безразличнее ты себя ведешь, тем больше тебя любят. Так я стал самым крутым и известным парнем в школе. Местный плохиш…
Мой взгляд привлекла одежда, лежащая на стуле. Она была мужская. Это что еще значит? Вдруг послышался звук из коридора, словно кто-то хлопнул дверью. Я видел лишь силуэт со спины, но мне удалось понять кто это.
Матвей вышел из душа в одном полотенце на бедрах. В мою сторону он даже не обернулся, направляясь в комнату напротив.
Моё сердце колотилось как бешеное. Что я блять здесь делаю?! Этого быть не может! Я как олух потер глаза, надеясь, что я все еще сплю, но нет. Всё было вполне реально. Через несколько секунд я смог разглядеть в зеркале в коридоре отражение мужской крепкой спины. Парень накинул на себя рубаху и начал медленно застегивать пуговицы. Почему-то я как завороженный наблюдал за этим. Верхние пару пуговиц он как всегда не застегивал, оставляя в своем образе легкую небрежность, которая, я уверен, цепляла девчонок. Следом он надел брюки, но этого я не увидел, так как зеркало отражало его лишь до пояса, но я видел в отражении могучую острую челюсть с легкой щетиной, видел, как он нанес одеколон на шею и наконец причесал густые волосы.
Меня снова начало мутить, я невольно простонал и положил голову на колени. В этот момент я понял, что был без рубашки, но штаны и даже носки были на мне. Это и хорошо.
— Очухался? — вдруг раздалось прямо на пороге комнаты.
И как он так бесшумно подкрался?
Я недовольно поднял голову, меря парня пронзающим взглядом. Мне ничуть не хотелось выглядеть жалким и убогим.
— Ты же не хочешь опоздать на урок? Математика как никак… — смеясь продолжил он, а я все еще не понимал, как мне вести себя.
— Что я тут… — начал я, но к горлу подошла порция рвоты и я вдруг скрючился, пытаясь свеситься с кровати.
В миг меня подхватили сильные мужские руки, подставляя мне тазик. Матвей придерживал меня одной рукой за плечи. Это испугало меня, но еще больше шокировало то, что подобное я уже ощущал. В голове вспыхивали воспоминания минувшей ночи. Матвей также обхватывал меня, а я… я обнимал его. В пьяном бреду я вспоминал свою мать, пару лет назад ей довелось так же выхаживать меня. Но как понять это? Почему он это делает? С каких пор он так добр ко мне?
Как только я закончил, Матвей Альбертович, протянул мне полотенце, а затем стакан воды.
— Больше не хочешь? Я бы не хотел, чтобы ты запачкал тут всё.
Я, приходя в себя, взял стакан воды и сделал глоток. Как же вкусно.
— Подожди. Я принесу таблетки, иначе ты весь день будешь умирать.
Парень и впрямь принес какие-то пилюли и сунул мне. Я даже не стал спрашивать что это, ибо голова слишком сильно болела. Но проглатывая одну из них посмеялся над своим обещанием перед собой никогда не пить странные таблетки из чужих рук.
— По всей видимости в школу ты не идешь. Мне стоит позвонить твоему отцу.
— Нет! — выкрикнул я. — Я сейчас пойду домой.
Матвей вдруг завис, серьезно посмотрев на меня. Наверное, он понял, что я боюсь реакции отца. Тот конечно привык, что меня не бывает дома, но в таком состоянии он убьет меня.
— Нет. Останешься тут ненадолго… оглядывая дом сказал парень, словно оценивая, что ценного я могу украсть.
— С какого это хрена мне тут оставаться? — прорычал я.
— Если ты так соскучился по папочке — пожалуйста, дверь там, но если у тебя есть мозги, то ты проспишься, примешь душ и приведешь себя в порядок прежде чем идти домой. Решать тебе. Мне пора на работу. Я вернусь через четыре-пять часов, можешь остаться до моего прихода, чтобы я не боялся за дом или же оставишь ключи в цветочном горшке у входа. — он схватил кожаный портфель со стула удалился. Через пару мгновений дверь захлопнулась, и я остался один в незнакомой квартире на белых простынях.
В голове не укладывалось, что всё это правда. Я рухнул на кровать, обхватывая лицо ладонями. Почему это так унизительно, но при этом… приятно. Приятно, что первый раз в жизни, кто-то не бросил меня в беде, а поддержал, хоть я об этом и не просил. На спине я до сих пор ощущал горячий след руки Матвея. Почему он так носится со мной? Я ничего не понимал, кроме того, что мне всё еще плохо. Я подвинулся к краю кровати, чтобы в случае рвоты дотянуться до тазика, но он не понадобился, я заснул прямо в таком положении.
Я провалился в череду непонятных снов. Яркие картинки сменялись одна за другой, перемешивая прошедшие события меж собой. Мне снилась школа, учителя, мой отец. Снилось как Матвей ночью сидел рядом со мной, как обнимал меня. А еще мне снилась мама.
Моя мама, её звали Оксана, была самым светлым человеком на свете. Её не стало чуть больше года назад. Пожалуй, я ошибся, когда сказал, что отец никого не любил. Маму он любил, пускай и не показывал это так явно, но любил. Мама говорила, что в молодости отец, несколько лет добивался ее, и она поняла, что это действительно ее мужчина. Только с ней он порой был нежен, хотя и часто повышал голос последние годы. Мамочка всегда окружала отца заботой, как бы он не прогонял ее от себя. Порой когда она заходила к нему к кабинет, он начинал ворчать, что ей нельзя туда и она мешает ему, но уже через пару минут, когда нежные мамины руки окутывали его шею, он тихо говорил, что тоже ее любит.
Однажды, когда у отца были серьезные проблемы на работе, он вовсе сорвался с цепи. Около недели он пил и пропадал черт знает где. Ночью я проснулся от шума в гостиной, прокравшись туда, я увидел маму с папой. Мама сидела в кресле, а папа сидел на полу, положа голову на мамины колени. Она нежно гладила его по голове, а он плакал. Это был единственный раз, когда я видел его слезы. «Если бы не ты, я бы давно сдался. Спасибо, что после всех этих лет, ты все еще со мной» — шептал отец.
Но проявления подобной любви на самом деле были редкостью, чаще всего отец заходил домой лишь на обед, либо совсем поздно после работы и запирался в коридоре. От мамы он отмахивался, а на меня вовсе постоянно срывался, либо не обращал внимания. Порой он бил меня, а когда мама заступалась за него, ей тоже доставалось. Он говорил, что она сама выбирала это, он бы не трогал ее и пальцем, если бы она не лезла не в свое дело.
«Глупые бабы, сами хотят страданий.» — как-то сказал отец.
Я ненавидел его за каждый удар и пощечину, которую он нанес нам с мамой. В детстве я часто плакал, но последние годы стал лишь больше бесить его своим серьезным лицом. Мама никогда не плакала, лишь пронзительно смотрела на отца, после чего он уходил, словно сгорая от стыда.
От нарастающей ненависти к отцу, я начинал жить ему назло. Стал тем самым распиздяем, которого знает весь город. А когда отец занял пост мэра, мои поступки стали отражаться на его работе, и он вовсе зверел.
Мама умерла неожиданно. Однажды у она просто схватилась за сердце и медленно осела на пол. Я видел, как сильно испугался отец, он подхватил ее на руки и бился в панике. Когда приехала скорая, нам сообщили, что мама давно страдала сердечной недостаточностью и, что дела совсем плохи. Она пролежала в больнице около недели, прежде чем ее сердце остановилось навсегда.
Я не мог поверить. Да и как? В один момент вся жизнь рушится, а единственный человек, который любит тебя умирает. Ту неделю я провел в больнице рядом с ней. Отец практически не приходил, он словно отгородился от этой беды, хотя я знал, как ему плохо. Я слышал, как он ругался с врачами, предлагая огромные деньги, но те лишь разводили руками.
Мама хоть и была слаба, но постоянно говорила со мной. Она и сама понимала, что ей осталось недолго, поэтому ее рассказы были более поучительными, словно она торопилась дать мне все советы на жизнь. Последние дни слова давались ей с трудом, и я просил ее не утруждаться.
«Ты даже не представляешь, сколько в тебе сил… — начинала порой она. — Не слушай отца, он идиот. У тебя есть своя голова на плечах.»
Я кивал и соглашался с ней, но прекрасно понимал, что я не имею не единого шанса против воли отца.
Ее не стало в субботу. Умерла она во рано утром, когда я задремал рядом с ее койкой, положив голову на край. Я ощутил, как ее бессильная рука легла на мою макушку и ослабла.
— Я люблю тебя… — прошептала она на последок.
Когда я открыл глаза, ее лицо в миг расслабилось, она вздохнула последний раз. Аппарат противно запищал, ее сердце остановилось.
Мне было больно. Я резко открыл глаза. По щекам текли слезы, а в груди все дрожало. Я сидел на кровати, совершенно не понимая, как докатился до такой жизни.
Мне давно не снилась мама. В конце концов — это она научила меня всему тому, что я знаю. И моя любовь к математике досталась мне от нее. Она была учителем математики, пока не родила меня, потом отец вовсе запретил ей работать.
Я взглянул на время. Казалось я спал мгновение, но на самом деле прошло три часа.
— Блять!
К счастью, я чувствовал себя легче. Не знаю, что за чудо таблетку дал мне Матвей, но она помогла мне, только в желудке оставалось неприятное чувство. Я обратил внимание на свое тело, на моих ссадинах виднелись чуть явные полосы от йода. Он еще и лечил меня… Пфф.
Я наконец встал с кровати и шагнул в коридор. Квартира была очень даже уютная. Такая же светлая, как та комната, в которой я проснулся. Сразу было понятно, что здесь живет парень, в квартире явно не хватало женской руки. Не то чтобы тут было грязно, просто все было слишком сухо и строго. Мама в свое время увешала весь дом картинами и заставила вазами и маленькими подсвечниками, а тут все было пустое.
Я взглянул на пустую стену. В ней торчало несколько гвоздей, но фотографий не было, словно их не так давно сняли. Может он любит минимализм?
Впрочем, меня это не особо интересовало. Добравшись до кухни, я схватил со стола печенье. Я жутко хотел есть, но понимал, что надо валить домой. Отец опять будет в ярости, когда узнает, что я не ночевал дома и тем более не ходил в школу.
Я вспомнил слова Матвея, что я могу принять душ, и правда счел это разумным. Я выглядел неважно, чтобы идти в таком виде домой.
Ванная была крохотная. Точнее душевая. Дверь была сломана, поэтому закрыться мне не удалось. Шпингалет был вырван с корнями из двери. А еще мужик… Починить не может.
Сама кабинка стояла в углу, справа располагалась стиральная машинка, раковина, а слева при входе стояла сушилка, на которой висела моя постиранная кофта.
«Как же блять заботливый!» — подумал я, снимая с себя оставшуюся одежду.

------------------
Здравствуй, дорогой читатель! Я очень рада, что ты дошел до этого момента! Для меня очень важно, что мое творчество является востребованным и не бессмысленным. Я и дальше надеюсь на твою поддержку и выражаю тебе огромную благодарность за нее❤️💋