После этого несостоявшегося разговора, в шкафу Питера исключительно брендовые вещи и вещи с
символикой школы. После этого сокращённого диалога, Питер ходит на завтрак из комнаты Джеймса Барнса. Носит одежду на пару размеров больше, ту, что находит не в своём шкафу. После разговора, который мог бы пройти более продуктивно, Питер приходит к выводу, что его новой-старой семье стоит позволить узнать о нём немного больше.
– Ты очень смелая, без сомнений, но я привяжу тебя к себе паутиной.
Питер выстреливает паутиной, но не даёт ей ни за что зацепиться, обрывает, накидывает на Морган как лассо.
– И давай постараемся чтобы твой папа об этом не узнал.
– Наш папа.
– Наш. Но сути моего предложения это не меняет.
Морган держится уверенно и крепко, но Питеру чудится подвох. Он знает её отца. Их отца. И с лёгкостью может предположить её возможную тягу к адреналину.
Когда Морган отпускает руки: я лечу, Пит, лечу, – то Питер понимает, в этой семье он поседеет к совершеннолетию.
– Я люблю заниматься в библиотеках, – говорит Питер, – и вероятность того, что тебя там будут искать, не высокая.
Ванда пытается выглядеть уязвленной, но всё равно согласно кивает. Она ставит две чашки с какао на стол и щедро, с горкой, засыпает их маршмеллоу.
– В библиотеке напитки не приветствуются, – говорит Ванда, подцепляет из упаковки пару белых зефирок. Одну закидывает в рот, другую кидает в Питера, – может лучше закроемся в твоей комнате?
Питер наигранно тяжело вздыхает: какое упущение. Идём, – он подхватывает опасно припорошенные белым маршмеллоу кружки.
– К твоим гимнастическим талантам претензий не имею. Но что ещё ты можешь?
– Могу немного в балет, – говорит Питер и наблюдает за реакцией Наташи. Выжидает, а после смеётся.
У Наташи взгляд пышет недовольством. Она делает резкий выпад, но чутьё предупреждает своевременно и Питер подныривает, скользит по полу и оказывается позади Романофф. Аккуратно касается её плеча: может быть уже начнём?
Питер болтается на паутине. Тони увлечён очередным своим проектом, в который, как Питер понял, его посвящать в ближайшем будущем не планирует. Потолок в мастерской высокий, поэтому, повиснув с него вниз головой, Питер сосредотачивается на своём nintendo. От игры его отвлекает Тони.
– Ребёнок, что ты сделал с Романофф?
– Ни-ничего, – он отвлекается на отца, но вовремя спохватывается, что выпустил nintendo из рук. Подхватывает его паутиной в паре дюймов над полом. Вздыхает с облегчением. В этом доме страховка в виде шутеров никогда не повредит.
Тони наблюдает за всем этим с улыбкой. Прячет её за чашкой кофе, в котором срочно возникла потребность.
– Не похоже, – говорит он, – она настаивает на твоём участии в общих заданиях.
– Но ты же объяснил ей, что я просто дружелюбный сосед Человек-паук, верно?
– Ух ты, – выказывает удивление Тони, – и почему это, – интересуется он, – ты не хочешь на общие задания?
Питер отвечает, понижая голос практически до шёпота: там будут Ванда и Наташа.
– И Барнс, – добавляет Тони. Его всё это веселит. Улыбку он уже даже не пытается прятать.
Питер соглашается. Кивает: и Джеймс.
– Эй, детка, не посвятишь меня в свои планы? – интересуется Джеймс, глядя на то, как Питер извлекает из шкафа очередную толстовку. Его, не свою. – Мне очень хотелось бы быть готовым к нашествию железного папаши на мой гардероб. Ты же не пытаешься лишить меня его?
– И в мыслях не было, – слова звучат приглушённо, пока Питер натягивает толстовку через голову. - Он мне нравится. Хотя, должен признать, – отзывается он, оглядывая Джеймса и пытаясь пригладить встрёпанные от контакта с текстилем волосы, – я бы глянул на тебя, например, в костюме от Тома Форда.
Джеймс не удивляется, когда находит в своём шкафу пару костюмов. Пару костюмов от Тома Форда. И записку, которая гласит о брони столика в каком-то жутко дорогом ресторане на его и Старка-младшего имя.
