Алина открывает дверь и кривит свои губы, увидев меня. Она уже в пижаме, а ее грязные русые волосы заплетены в хвост.
- Что? – огрызается она на меня.
- Мы можем поговорить? – спрашиваю я.
- Можем, - говорит она и, развернувшись, заходит обратно в свою комнату. Я следую за ней, аккуратно прикрыв дверь за собой. Она садится на постель, берет пилочку в руки и подпиливает ногти.
С чего начать? Так много напряжённости между нами в этот момент, что я буквально могу чувствовать ее в воздухе. Вздыхаю.
- Алина, что именно ты чувствовала по отношению к Егору?
Она переводит свой взгляд на меня, морщась.
- Что я чувствовала к нему?
Я киваю, оставаясь у двери.
- Я любила его, - просто говорит она.
- Ну, как ты поняла, что это была любовь?
Она прекращает подпиливать ногти и заостряет свой взгляд на мне.
- Я просто знала, - она поджимает губы. – Именно поэтому это было настолько болезненно - узнать то, что ты сделала.
Я закрываю глаза.
- Веришь ли ты в то, что сказал Егор? – медленно спрашиваю я, открывая глаза. – Обо мне?
- Это же очевидно, не так ли? – Она возвращается к своему маникюру.
Я сглатываю.
- Егор никогда не любил тебя.
Алина замирает, медленно поднимая глаза на меня.
- Что ты только что сказала?
- Я сказала, что Егор никогда не любил тебя, - повторилась я, закусив губу.
Она сужает глаза.
- Почему ты думаешь, что у тебя есть гребаное право говорить мне об этом?
- Я только что говорила с ним; встретилась в кафе на углу.
- Какого черта ты разговаривала с ним в кафе?
- Мне нужно было прояснить некоторые вещи, - эти слова вылетают из моего рта.
- Прояснить? Обсудить то, что вы делали тогда в его комнате?
Вот именно.
- Знаешь что, Алина? - я сжимаю свои руки в кулаки. - Я пыталась. Я пыталась наладить наши отношения с тобой, когда ты все это время оскорбляла меня. Я устала быть виновной в том, чего я не делала, ясно? Я не делала этого. Я не спала с Егором ни тогда, ни сейчас, и я уверена, что он не любил тебя. И знаешь, почему? Потому что он чертов кусок дерьма, Алина, и ты слишком хороша для него. Так что давай, назови меня снова шлюхой, черт, да возьми и обзови меня шлюхой двадцать раз, ведь завтра я уже уеду, и я не буду плакать по поводу того, что ты меня ненавидишь.
