Bad drugs

2

Холодно, противно, страшно.

Чимину страшно открывать глаза и возвращаться из царства Морфея в эту омерзительную реальность, где он не больше, чем вещь. Животное, как выразился его... владелец. Желудок неприятно скручивает, а конечности затекли давно от неудобной позы. Подрагивающие реснички медленно поднимаются, и омега обнаруживает себя на плитке ванной комнаты. Он вскидывает брови, замечая, что его переодели, вернее, одели, и даже помыли. А на шее ощущается подозрительная тяжесть, окольцовывающая её, обдавая холодком чувствительную кожу. Мальчишка нащупывает там некий ободок и округляет глаза.

А в зеркале подтверждает свою догадку. Дышать вдруг становится трудней, а к горлу подходит слёзный ком. Он чувствует себя униженным, закованным в «цепи» и безвольным. Хотя, по сути, таковым он был всегда. Но сейчас это обрушивается с новой силой, хлестнув по лицу тем самым ошейником со вставленными камушками, кажется, бриллиантами.

Гибрид громко сглатывает и сжимает мраморную столешницу, на которую опирается, опуская вниз голову, сильно зажмуриваясь. Он собирается с силой духа, присущей ему с рождения. Пускай и родился Чимин омегой-гибридом с уже предписанной ему судьбой слуги, мешка для побоев или подстилкой для сильных и независимых альф, но он никогда не хотел принимать её. Он был бойким, даже диким, имеющим своё мнение и не сдерживающимся в словах. За что и получал всегда. Но к побоям можно привыкнуть, чего не скажешь об ущемлении собственной личности и такой желаемой свободы.
От ударов ломаются кости, а от слов — люди. Чимин готов выдержать любые переломы, да пускай и цельной кости в скелете не останется, но он не может позволить сломаться своей стойкости.

Дверь ванной комнаты медленно открывается, и омега просовывает голову, бегло обводя глазами изысканную и пустующую гостиную. Чимин неспешно бродит по большой комнате, заглядывая ещё и на соединённую с ней кухню. Заходить в другую, что была закрыта, он не решается. Живот предательски урчит, когда взгляд цепляется за холодильник, и гибрид обхватывает себя руками, закусывая нижнюю губу, отворачиваясь в противоположную сторону. Там его внимание привлекли панорамные окна с прекраснейшим видом, который только видел мальчишка, на город.

Дух захватывает от бескрайнего моря вдалеке, манящего своей синей гладью и от красоты точно светящихся небоскребов. Но Чимин горько хмыкает, понимая, что это каменные джунгли, зазывающие лишь блестящими стекляшками и мнимым ощущением значимости. Всё равно там сидят лишь те, кому дозволено с рождения, которые даже ничего не добивались и не делали: просто имеют право на жизнь на высшей ступени общества. А в этом самом обществе полно гиен и стервятников, социальные ценности сводятся к финансовым силам, что контролируют всё. И все эти детали складывают в одну лишь систему.
Система ломает людей, связывает по рукам и ногам, лишает свободы и делает бессильными рабами тех, кто в априори слабее по природе. И Чимин точно знает, что не хочет быть всего-то жалкой и никчёмной составляющей этого.