Почему ты не воспользовалась накидкой мотылька, которая была у одного из поверженных тобой сосудов? Или скорости перемещения с помощью нитей тебе и так хватает?
_____________________________
Их занятия прерывает стража — на границе брешь. Мама берёт оружие и (вопреки ожиданиям) помогает Хорнет сесть к себе на спину.
В туннелях вдали от деревни темнее и под лапами хрустит хитин. «Трупы». Здесь земля усеяна трупами.
Они подходят очень близко к двери, отделяющей их от богомолов — гораздо ближе, чем позволялось детям. Неподалёку лежат тела.
Мама почти наступает им на лапки и присаживается, оглядывая. Хорнет вытягивает шею. Судя по потрёпанным отросткам-не-крыльям — уже не дети. Молодые взрослые. У самого близкого к ним на шее — серебрянные кольца. Такие носили некоторые жуки из столицы Халлоунеста.
— Судя по всему, их вышвырнули к нам, — говорит один из стражников. — Они сражались отчаянно.
— Это, — она кивает в сторону тел, — все?
— Да.
Мама достаёт кинжал, берёт лапку богомола с кольцами и делает надрез. Выливается зелёная кровь с оранжевыми всплесками. Стражники отшатываются, Хорнет вздрагивает, но мама остаётся спокойной.
— Странно, что их не прикончили, — она кладёт лапку обратно на землю, поднимается в полный рост и обращается к стражникам: — Трупы нужно сжечь, и как можно скорее. Вместе с вещами. Ясно?
Стоит Хорнет открыть дверь, как её окружает сладкий запах. Стражники позади неё готовят к бою иглы, но она поднимает лапку — «Стойте».
Кто-то из местных услышал крики. Увидев список жителей, Хорнет решила, что это достойно личного визита. (В конце концов, она не может целыми днями сидеть в гробнице.)
Она не ошиблась.
Входная дверь ведёт сразу в гостиную. В кресле лежит, развалившись, жук со вспоротым горлом. Хорнет касается краёв… укуса, судя по форме. На лапку жука надета обручальная лента.
Жалко.
По следу крови в коридор и оттуда — на кухню. Она прокрадывается мимо сладко пахнущей детской — слишком сладко, она хочет повернуть голову и посмотреть, но заставляет себя не делать этого, иначе она остановится, потому что у неё ещё есть сердце, — и замирает на пороге. Прислушивается.
Но нет — ни дыхания, ни пыхтения. За углом её ожидает только тело.
Она поудобнее перехватывает иглу и ударяет.
Хруст.
Если оно не было мёртвым до этого, то оно точно было мёртвым сейчас. Она подбирается ближе и садится на колени. У него на шее — кольца. Богомольи.
Они сжигают дом.
— Тише! Тише, — Хорнет поднимает лапки, — Смотри, у меня нет оружия. Тебе ничего не угрожает.
Малыш-богомол — дрожащий, грязный, с блеском в глазах, — убирает клешни. И тянет шею. Хорнет опускает взгляд на мешочек с едой у себя на поясе. Там совсем немного — она собрала, чтобы не тратить время на охоту, пока она на грибных пустошах, — но…
— Держи, — она снимает мешочек и бросает его малышу-богомолу. Тот мгновенно вгрызается. Даже не подумал отбежать подальше… Хорнет садится на корточки и разглядывает рану у малыша на боку — явно от клешни. Напали свои же? Зачем?
И тут он роняет еду, вскидывает голову — и, что-то услышав, тихонько пищит и пытается забиться поглубже в угол. Хорнет вскакивает на ноги и выхватывает иглу.
Свои же. С золотом в глазах. Ну конечно.
Битва оказывается тяжелее, чем надо бы, но Хорнет справляется. Малыш-богомол встаёт на дрожащие лапки и подходит к ней, пока она копается в вещах одного из трупов, и впервые говорит что-то осмысленное:
— У побеждённых не воруют.
Хорнет находит у трупа немного гео и хмыкает:
— Правда?
С собой она ничего не берёт.
