Ты считаешь Дитя Труппы своим ребенком? (Буквально) 』
Дитя ластится к его плечу и раздражающе оплетает один из "рогов" хлипкими лапками-отростками. Гримм не протестует, но и не реагирует. Сквозняк приподнимает занавесь, закрывающую проход в его часть шатра — и Дитя с коротким детским писком настырно тычется в плотно застегнутый плащ на груди Маэстро. Слабое, немощное, беспомощное. Замерзает. Нежное.
не то что ты,
Мастер.
Он ежится в свою очередь и одним слитным движением расщелкивает искусно вшитую застежку. Дитя проворно ныряет в щель и прижимается к родительской-не-родной грудной клетке, обвивая ее всеми короткими тщедушными лапками — ластится и тарахтит довольно; немудрено — греется, ведь в груди у Гримма почти всамделишный уголь вместо какого-то там сердца. Он застегивает плащ обратно (тот теперь некрасиво топорщится), и ежится снова. Холодно. Это плохо. Верный признак того, что скоро ему придется в очередной раз покинуть Труппу и этот мир заодно на неделю-другую, что, собственно, тоже паршиво — время не совсем подходящее, сцена выпала такая себе. Вроде город живой и крупный, и публика щедрая и благодарная, только вот местные власти — не очень.
Труппа не двинется дальше, пока Гримм не очнется.
Если очнется вообще.
