Солги мне |18+

Глава 31

Дезмонд О'Кеннет

Я никогда ее такой не видел. В моей голове стоял образ улыбающейся хамки, которая метает острые шпильки и всегда разит в самое сердце. Она была из тех девушек, что хранят в бардачке помады вместе с гаечным ключом, сидят по утрам за чашечкой кофе и красят ногти красным лаком, закидывая ноги на стол. Для таких девушек слезы перед кем-то - преступление. Они прячут слабость в чулан вместе с прошлогодним платьем, упаковывают в коробки ранимость, отправляя в самый дальний угол чердака.

Я думал, что смог прикоснуться к ней обнаженной. Я трогал ее голое тело, проникал в самые ее глубины, осязал не только плотью, но и душой - именно таким был наш последний секс. Тереза раскрывала передо мной свою страсть и беззащитность, но более обнаженной, чем сейчас, она никогда не была...

Спутанные золотистые пряди прилипали по бокам к воспаленному лицу. Синяя вена отходила от ее виска и простреливала к самому уголку брови, волоски которой, сейчас, без косметики были куда светлее. Бледные губы присыхали полосками друг к другу, лишь изредка пропуская тихие стоны. А глаза больше не сияли. Я всегда считал их прекрасным произведением искусства, однако полные слез они походили на провал художника. Он рисовал на полотне шторм: изобразил темный лимб, размывая его морской пеной, радужка осветлялась волнами и уходила в самую бездну зрачков. Творец порадовался готовой картине, случайно наклонил палитру и забрызгал все серыми пятнами - теперь в них стояла дымка, которая скрывала туманом уплывающие корабли слез.

- Тише... Все хорошо, моя прекрасная Тереза. Я рядом. Буду рядом, что бы ни случилось, - я присел на пол, не зная, как прикоснуться к ней.

Что сделать, чтобы еще больше не сломать? Что мне сказать ей, чтобы забрать всю боль? Я не знал причину этого состояния, но, самое страшное, начал понимать ту реплику доктора Бейкер про эмоциональный портрет Терезы. Вот она настоящая: живущая на пепелище прошлого, танцующая среди горячих углей. Даже в этом она была прекрасна. В своей ранимости и боли - как лебедь. Лебедь, поднимающийся к облакам, чтобы рухнуть, до последнего взмаха крыльев храня верность умершей половинке.

- Ее больше нет, - вновь повторила блондинка, цепляясь за меня. - Дез, мамы больше нет. У меня никого не осталось. Вообще никого, понимаешь? Был папа, а потом... ушел из моей жизни. Теперь мама... Моя мамочка. Я так хотела все исправить. Господи, я думала вернуть то, что было у меня в детстве. Что я сяду к ее креслу, и она расчешет мои волосы, обнимет, поцелует... Но ее больше нет, Дезмонд. Больше никого нет...