ОСЛЕПЛЁННЫЙ ГНЕВОМ

Пролог

     Змея медленно ползла по пустырю.

     Толстое, покрытое черной чешуей тело, лениво передвигалось по земле, шурша иссушенной солнцем травой. Выгоревшие прутики кустов торчали редкой безобразной штриховкой на бугристом контуре горного склона, словно бы это и не кусты вовсе, а лысеющая голова старика. И пахло здесь так же.

     За змеей тянулась s-образная тропинка, желоб, который скоро занесет песком из-за ветра. Ветер не был здесь частым гостем, и змеи тоже не были, но эта заползла далеко от леса у подножия вулкана. Останавливаться на перевале не было смысла, и когда змея доползла до него, она вновь лишь изогнулась, толкнула голову вперед, и остальное тело подчинилось инерции.

     Солнце было в самом зените и лучи уже не ласкали, а жгли кожу змеи, но ей это только нравилось. Она ползла, бесцветные глаза, покрытые пеленой, пусто смотрели вокруг, но острое обоняние тонко реагировало на любой задетый сегмент сетки запахов, раскинутой змеей по округе. Раздвоенный язык то появлялся то исчезал в тонкой щели рта, унося за собой бесчисленное количество информации, которую змея без труда расслаивала на отдельные образы, при этом холодно оценивая.

     Эта змея была уже в том возрасте, когда линька не вызывала стресс каждый месяц, а лишь раз в год, иногда бывало и реже. Длинное черное тело было испещрено рисунком из красных полосок, которые словно зазубрины на клинке, отмечали опыт и возраст хищника. За собой змея то и дело оставляла отслоившиеся блеклые чешуйки, которые одна за другой отрывались от старой кожи, в то время, как оставшиеся рваные лохмотья защищали новый яркий узор. Змея искала подходящее место, где можно было сбросить эти лохмотья, полинять и заново родиться. Она нетерпеливо ждала, когда ее глаза освободятся от мутного тумана и обретут свою прежнюю остроту, но для этого нужно было выбрать место.

     И один последний обед.

     Последовательные изгибы тела были обманчиво медленными, оно было готово в любую секунду скрутиться в тугую пружину, и нужен был лишь сигнал. Язык вновь высунулся и вернулся обратно, в скользкую теплую пасть, а, суженный до тонкой полоски, зрачок вдруг расширился.

     Вот он.

     Вдалеке, в одном из одинаковых бугров, что оставила за собой застывшая магма сотни лет назад, была ниша. Небольшое углубление, недостаточно глубокое для норы, и слишком маленькое для пещеры. Ниша, которую своим убежищем выбрала дикая кошка. Кошка нянчилась с двумя отпрысками - белоснежными котятами, шерсть которых постепенно примет окрас этого безжизненного места, покроется черными пятнами и шрамами от будущих пережитых схваток.

     Змея облизнулась.

     Другие хищники облизывались, лишь когда предвкушали пир, а змея поступала естественным для себя образом, заставляя гадать о своих истинных намерениях...