A breath of freedom [JIKOOK]

13

В комнате темно, лишь полоска лунного света пробивается сквозь щель между шторами, лоскутной лентой падая на пол и цепляя своим ярким светом кровать с шелковыми простынями. Чимин медленно, чуть жмурясь и хмуря брови, открывает веки, кажущиеся сейчас такими тяжелыми, и бегло осматривает темную комнату, шумно сглатывая. Пальцы едва двигаются, все тело не слушается, отказываясь служить разуму, но Пак, через слабость и легкую боль в голове, поднимается, принимая сидячую позу и уже внимательнее осматриваясь. Страх сразу же отступает, когда Чим узнает в очертаниях комнату Чонгука, и он тихо выдыхает и тянется к ночнику на тумбочке, включая свет и замечая рядом лежащие, сложенные в стопочку вещи. Сверху лежит записка, которую Чим сразу же читает, тихо хмыкая. Юнги о нем заботится больше, чем собственный парень. Пак сейчас рад бы был вставить Чонгуку за то, что бросил его, обескровленного, одного в своей комнате.
Воспоминания с того рокового вечера пролетают в голове, как ураган, путая все мысли. Чим мягко встряхивает головой, судорожно цепляясь пальцами за футболку на себе в районе груди, где взволнованно колышется сердце. Он потерял сознание, так и не узнав, чем все закончилось. А если Чонгук пострадал? Что ему, Чимину, тогда делать? Все это ужасно пугает, заставляя молчаливую истерику подкатить комом в горле. Парень кое-как сползает с постели, передвигаясь по стеночке, ибо ослабевшие ноги не то, что не слушаются, вообще идти отказываются.
После расслабляющего душа становится немного легче, тело уже более послушно поддается приказам мозга, а путающиеся мысли выстраиваются в смысловой ряд. Чимина одолевает ужасное волнение и нескрываемый страх. Хочется увидеть Чонгука, дотронуться до него, осознать, что он жив и здоров, извиниться за весь обман и прижаться к крепкой груди, чтобы он простил и все понял. Но Пак почему-то уверен, что Чон сейчас корит себя за состояние своего парня.
Стоя напротив большого зеркала встроенного шкафа и разглядывая свое тело, Чимин тихо хмыкает. Одежда определенно его, видимо, привезенная из дома, но футболка почему-то спадает с плеч, словно стала на размер больше. Или просто Чим очень сильно скинул. Интересно, сколько он так пролежал и зачем ему ставили капельницу. На руках остались следы от прокола иголки, а укуса Чонгука как и не бывало. Может, ему все это приснилось? Может, он просто псих, выдумывающий всю эту историю у себя в голове? Может, никаких вампиров и оборотней не существует, а Чонгук — это плод его больного воображения?
— Очнулся? — хмыкает позади знакомый голос, от которого у Чимина под ложечкой начинает сосать и мурашки по всему телу бегут.
Он не был готов к такой неожиданной встрече, он даже не успел обдумать, что скажет и как будет оправдываться. Поэтому движения его нервозны — сразу выдают волнение Чимина, пока он поправляет на себе широкую футболку, прикрывая виднеющиеся боксеры, и резко оборачивается на голос, встречаясь взглядом с горящими красным глазами. Чонгук стоит у окна, прислонившись поясницей к подоконнику, и складывает руки на груди, не сводя с человека глаз. Пак шумно сглатывает, слабо кивая на вопрос старшего, и невольно мнется, потупив взгляд.
— Тогда собирайся, я отвезу тебя домой, — хмыкает Чон, показывая одним видом весь свой настрой.
— З-зачем? — хрипло, надломленным голосом выдает Пак, тихо прочищая пересохшее горло.
— Чтобы исчезнуть из твоей жизни, — пожимает плечами Чонгук, направляясь к замершему Чимину и беря с тумбочки остальные вещи, протягивая их Паку. — Одевайся, я долго ждать не буду.
— Я не поеду, — фыркает Чим, выхватывая свои вещи и отбрасывая их в сторону. Чонгук хмурит брови, ему явно не нравится капризное поведение парня, но Пак наступает первым, пока неизвестно откуда взявшаяся смелость не испарилась под взглядом вампира. — Я хочу поговорить. Что произошло, пока я был без сознания? Все ли с тобой хорошо? Что там с Хосоком и где Юнги-хен?
— Тебя волнует только это? — тихо рычит Чон, одним движением оказываясь вплотную с Чимином, вдавливая его тело в шкаф, и хватает за грудки, встряхивая. — Я чуть не убил тебя, идиот! Как ты можешь думать о других?!
— Потому что мне страшнее остаться без тебя, чем умереть, — одними губами бормочет Чим, скользнув взглядом по сжатым от злости скулам Гука. — Я боялся потерять тебя.
— А я чуть с ума не сошел, пока ты четыре дня без сознания был! — не сдерживается Чон, прижимаясь лбом ко лбу Пака. — Тупой, черт тебя дери, дурак. Как ты вообще додумался прийти на обряд?
— Если бы я тебе сказал заранее, что я твой избранный и…
— Я узнал об этом только перед самым началом, отец сказал не рыпаться и сделать вид, что ты действительно пара Хосока. Не поверишь, как сложно мне было играть обиженного на тебя парня и сдерживать желание переломать руки Хо, которыми он обнимал тебя, — бормочет Чон, едва касаясь своими губами губ Чимина. — Я так волновался за тебя, что сразу же кинулся искать, как только Юнги меня укусил. Черт, если бы не твое ранение, я бы смог сдержаться. Прости меня, молю.
— Я же сам разрешил, перестань, — тихо шепчет Чим, касаясь дрожащими пальцами щек Чонгука. — С тобой ведь все хорошо?
— Благодаря тебе, — слабо кивает Гук, опуская взгляд на пухлые губы Пака и вновь поднимая его обратно. — Я чуть не прибил папу и Хосока за их тупой план.
— Что со мной было? — неуверенно интересуется Чим, шумно сглатывая, когда Гук мягко отстраняется, не сводя глаз с манящих губ человека.
— Я остановился слишком поздно, поэтому твое тело не выдержало. Для первого раза это было слишком много. Тебе кололи какой-то препарат для быстрого восстановления крови, он подходит только избранным, но поначалу твое тело никак его не воспринимало. Я думал, что потерял тебя, — к концу голос Чона сходит на нет, и он просто сглатывает, заключая Чимина в свои объятия и прижимая его к себе. — Не могу перестать злиться из-за твоей глупости и своей несдержанности.
— Но я ведь в порядке, — мягко улыбается Чим, приподнимаясь на носочках и чмокая Чона в губы. — Так просто ты от меня не отделаешься.
— Только попробуй скрывать от меня всю правду в следующий раз, — хмыкает Чон, ведя пальцами по спине Чимина.
— Я был против этого плана и просил Юнги-хена, чтобы…
— Я все знаю, — мягко улыбается Гук, замечая непонимание в глазах парня. — Благодаря твоей крови я смог прочитать твои воспоминания.
— Значит, ты все узнал в тот вечер? — Чимин льнет к Гуку, обвивая его шею руками. Чонгук лишь слабо кивает и с легкостью подхватывает парня на руки, аккуратно укладывая его на постель.
— Тебе все еще нужен покой, — бормочет нависший сверху Чон, оглядывая человека. — Ты, кстати, спрашивал про Хосока и отца… С ними все в порядке, не переживай. Из наших никто не пострадал.
— Ой, но я ведь официально пара Хо, — вспоминает Чим, испуганно уставившись на Гука.
— Я объявил, что ты мой избранный. Хосок решил подарить мне тебя в знак извинения. Все же этот заговор был спланирован оборотнем, так что Хо пришлось…
— Юнги-хен об этом знал, да? — тихо выдыхает Чимин, перебивая Чона и не собираясь отпускать его из полуобъятий.
— Конечно, именно поэтому он был спокоен за тебя, когда Хосок официально представлял тебя, как свою пару, — усмехается Гук. — Приятно осознавать, что не я один был в неведении.
— Прости, — тихо бормочет Чим, опуская взгляд и замечая расстегнутые верхние пуговицы черной рубашки на Чонгуке. Из-за плохого освещения (а точнее, почти его отсутствия) Чим не может ничего толком разглядеть, но красивую линию крепких мышц под тонкой рубашкой он видит отчетливо, едва сдерживая желание провести по ним пальцами.
— Что это, Чимин-а? Я чувствую твое легкое возбуждение, — с довольной ухмылкой прищуривается Чонгук, заглядывая в увеличенные глаза Пака.
— Я… уже успел забыть о твоих возможностях, — смущенно бормочет Чим, пряча взгляд и прикусывая губу.
— Я теперь чувствую любое твое состояние, как собственное. Боюсь даже представить, что будет во время… — Чонгук замолкает, касаясь пальцами обнаженного бедра Чимина, и ведет по нему ладонью, красноречиво намекая парню на то, о чем он пытается молчаливо сказать.
— А какие у тебя появились силы? — хрипло выдыхает Чим, вздрагивает от пробежавших по телу мурашек.
— Хм, на тебя все равно они не действуют, я уже пытался, когда хотел убедить тебя, что со мной опасно находиться, — хмыкает Чон, задирая легкую ткань футболки.
— Ты ведь знаешь, что я никогда не брошу тебя, даже если придется отдать свою жизнь? Черт, просто смирись с этим, — фыркает Пак, тут же судорожно хватая ртом воздух и ощущая тянущий узел внизу живота из-за откровенных касаний Гука к незащищенной одеждой коже. — Так ты… Внушаешь мысли?
— Могу и прочитать, но надо учиться, — улыбается Чонгук, нервно скользнув кончиком языка по собственным пересохшим губам.
— Одна мысль о тебе сводит с ума, — бормочет Чим, прикрывая глаза из-за откровенного смущения и цепляясь пальцами за рубашку Чона.
— Тебя это заводит? — изгибает бровь Гук, ведя кончиками пальцев выше и касаясь подтянутого живота, очерчивая каждую ямочку и каждый выступ косточек, изучая молодое тело под собой.
— Чертовски возбуждает понимание того, что я могу переспать с самым чистокровным из всех чистокровных вампиров, — шумно сглатывает Чим, притягивая Чонгука ближе и шепча в его губы. — Теперь же ты умеешь сдерживаться?
— Рядом с тобой все самообладание летит к чертям, — тихо рычит Чон, цепляя полные и потрескавшиеся губы Чимина удлинившимися клыками.
— Я хочу тебя, господи, — только и успевает шепнуть Чим, прежде чем его вовлекают в страстный, несдержанный и желанный поцелуй.
Парень плотнее жмется к телу вампира, скользя ладошками по его крепкой спине, и обвивает торс старшего ногами, крепко обнимая его и удерживая на месте, чтобы не сбежал. Чонгук ухмыляется в поцелуй, покусывая манящие и любимые губы, и одним рывком сдергивает с себя рубашку.
Длинные, изящные пальцы касаются груди человека, пока легкая, мягкая ткань футболки скользит по нежной коже, после улетая на пол. Чимин тихо выстанывает, разрывая влажный поцелуй и откидывая голову, чувствуя, как вязкая слюна тянется от его влажных губ к губам Чонгука, который тут же слизывает паутинку, заглядывая в глаза обезумевшего Пака.
— Ты горячий, — сквозь сбитое дыхание шепчет ошарашенный Пак, ведя трясущимися пальцами по бокам Чонгука. — Чертовски горячий.
— После обряда температура тела стала всего на два градуса выше человеческой, — усмехается уголками губ Чон, опуская взгляд на вздымающуюся грудь Чимина. Вставшие соски, красиво очерченные мышцы напряженного пресса, едва заметная блядская дорожка, выступающие тазовые косточки, дрожащие от возбуждения бедра — все это действует, как наркотик. Хочется прикасаться везде, целовать каждый сантиметр прекрасного тела, овладеть им.
— И почему твоя сексуальность растет с каждым днем все больше? — тихо хнычет Чим, словно читая мысли Гука и сильнее сжимая его бока коленями.
— Я рад, что ты так считаешь, — ухмыляется Гук, тут же меняясь в лице и больно дергая Пака за волосы, заставляя его откинуть голову. — Но другие, видимо, еще не осознают, что ты хочешь лишь меня.
В комнате слышится тихое шипение на болезненные ощущения, но Пак не смеет дергаться, лишь шумно сглатывая в ожидании. Шею опаляет горячее, разъяренное дыхание, от которого по телу ползут мурашки, скапливаясь внизу живота, где уже все пылает, а после горячие и влажные губы касаются мягкой кожи. Чонгук кусает, терзает, оставляет свои следы, метит. Он как дикий зверь, желающий показать всем в округе, чья эта самочка. И Чимин совсем не против, он лишь млеет в крепких руках, постанывая от нахлынувших ощущений.
— Мой, — как в бреду хрипит Чонгук, ведя приоткрытыми губами вниз до ключиц, целуя небольшую ямочку и спускаясь еще ниже, вдыхая природный аромат Чимина вперемешку со сладким гелем для душа.
В ответ Чон слышит лишь невнятное бормотание и тихие стоны, которые не только ласкают слух, но и заставляют напрячься все то, что ниже пояса. Безумные, горячие поцелуи градом сыпятся на изгибающееся, желающее любви и ласки тело. Чимин задыхается раскаленным воздухом, чувствуя, как он тяжелым осадком обжигает легкие, пока длинные пальцы вампира путаются в его взмокших и спутанных волосах.
Чимин судорожно выпускает воздух, когда вздрагивает от очередного поцелуя, и цепляется за плечи Чонгука, боясь даже взглянуть вниз, где творится разврат и похоть. Черные трусы резким скольжением оказываются спущены до колен, а после и вообще откинуты в сторону. Острые коленки тут же сводятся, но Чонгук не позволяет, закидывая ноги Чимина обратно на место, заставляя обвить свое тело. Все внимание человека сконцентрировано только на горячем дыхании Чона, и Пак почти вскрикивает, когда головки полувставшего члена касаются горячие губы. Чонгук ухмыляется на откровенную и бурную реакцию тела Чимина, ведя длинным языком по всей длине и обхватывая головку губами, языком освобождая ее от крайней плоти. Чимина буквально подбрасывает на шелковых тканях, когда Чон принимается ласкать и посасывать, плотнее сжимая губы и поглаживая пальцами.
— Гуки, — на выдохе стонет Чим, царапая вампира короткими ногтями и пытаясь оттолкнуть его голову, чтобы позорно не кончить от одного касания.
Чон осторожно выпускает клыки и едва ощутимо касается нежной плоти, отчего Пак поджимает пальчики на ногах, прогибаясь в пояснице и сильнее стискивая Чонгука ногами. С полных губ срывается блаженный стон, и Чим даже не замечает, как половинки его попы раздвигаются, пропуская длинный палец. Гук осторожно касается сжатого колечка мышц и с легкостью проникает смазанным пальцем, доставляя минимум дискомфорта.
Чимин послушно подкидывает напряженные бедра, стараясь толкнуться глубже, и вскрикивает, когда Чон в отместку вгоняет сразу второй палец, раздвигая их внутри, как ножницы. Чим поубавляет свое желание, в нетерпении терзая свои губы и пытаясь сдержать рвущиеся стоны. Шершавый язык широким касанием слизывает выступившую смазку с головки, пока Чон медленно и осторожно добавляет третий палец, который приносит неприятные ощущения для Чимина. Парень пытается вырваться и соскочить, морщась из-за движений внутри себя, и дергается, когда острые клыки больно цепляют напряженную плоть.
Глаза вампира горят страстью и желанием, и Чимин давится словами возмущения, вспыхнув из-за увиденной картины. Чонгук берет глубже, ведя плотным кольцом из губ по стволу, и свободной рукой сжимает бедро Пака, оставляя свои следы и там. Парень бормочет тихую ругань себе под нос, которую Чон даже не собирается разбирать, увлеченно лаская кончиками пальцев нежные стенки и нащупывая заветную точку.
Тело Чимина прекрасно, Чонгук не может насладиться его видом, его отзывчивостью и гибкостью. Хочется завладеть им, оставить как можно больше следов и подчинить себе. Но ему даже не нужно утруждаться, чтобы Пак сладко стонал и просил большего, парень теряет голову от одной лишь ухмылки и прощается с разумом от легкого касания. Чимин буквально прогибается, как кошка в период течки, и невольно напрягает бедра, когда Чонгук нащупывает комочек нервов внутри, проходясь по нему резким касанием.
— Молю тебя, — хрипло бормочет Чимин, извиваясь на шелковых простынях. — Прошу, Чонгу-ах…
В ответ Чон лишь усмехается, выпуская твердую плоть из плена рта, и аккуратно вынимает пальцы, успокаивающе поглаживая ягодицы парня. Тяжелое, сбившееся дыхание с хрипотцой, безумный, помутненный взгляд карих глаз, влажные от слюны губы, дрожащее тело — Чимин доводит до сумасшествия одним своим возбужденным видом, заставляя Чонгука желать его до скручивания органов.
Сухие и горячие губы вампира скользят по напряженному, покрытому мурашками торсу, и Чонгук упивается солоноватым вкусом кожи своего человека, тихо рыча из-за переполняющих его чувств привязанности и сжигающего изнутри желания. Короткие пальчики, вцепившиеся в плотный кожаный ремень, отвлекают своими прикосновениями, на что Чон опускает взгляд вниз, с ухмылкой наблюдая за нервными, нетерпеливыми движениями рук Чимина.
— Че-ерт, — хнычет Пак, кое-как расстегивая ремень и дергая заевшую молнию дорогих брюк, желая содрать их с крепких бедер.
— Тш, осторожнее, — бормочет Чонгук, мягко перехватывая руки Пака и самостоятельно стягивая с себя мешающую вещь, после вопросительно изгибая бровь, когда Чим, прикусив губу, пальчиками ноги пытается снять еще и черные боксеры. — Какой нетерпеливый.
Румянец касается пухлых щек, когда последняя вещь отбрасывается в сторону, и перед Чимином предстает абсолютно обнаженный и возбужденный Чонгук. Парень шумно выдыхает, ведя дрожащими пальчиками по подтянутому животу, обводя каждый изгиб мышц, и замирая у пахового лобка, громко сглатывая. Чонгук на это лишь пошло улыбается, смачивая пересохшие губы слюной, и помогает Чимину опустить руку ниже, позволяя прикоснуться к себе.
— Пугает? — бормочет Чон, сдерживая тихий стон. Пальцы Чимина изучающе скользят по твердой плоти, ощупывая каждую выступающую и набухшую венку, пока сам парень внимательно наблюдает за своей же рукой, покусывая губы.
— Завораживает, — мягко качает головой Чим, смущенно поднимая взгляд. — И, черт, я ведь никогда…
— Я тоже, — пожимает плечами Чонгук, толкаясь в ладошку Чимина и не сводя взгляд с него. — Нам следует остановиться? — Хрипло, сквозь рвущиеся вздохи, шепчет вампир.
— Н-нет, — пугливо выдыхает Чим, плотнее сжимая руку и цепляя ногтем уздечку на красивом члене, поглаживая большим пальцем головку. — Если ты и не можешь внушить мне мысли, то твое тело внушает мне безумное желание отдаться тебе.
В ответ Чон лишь тихо рыкает, отталкивая руку младшего, и одним движением переворачивает его на живот, заставляя упереться коленями в матрац. Пак утыкается лицом в приятные на ощупь простыни, пряча смущение, и послушно оттопыривает попу, чувствуя ласковые прикосновения к ягодицам.
— После этого ты уже не сможешь сбежать, — выдыхает на ухо Чон, нависая сверху и вжимаясь в дрожащее от возбуждения тело Пака.
Парень сжимает пальцами шелковую ткань, прислушиваясь к шорохам сзади, и давится собственным неожиданным стоном, когда чувствует кожей влажную и твердую плоть Чонгука. Вампир мягко трется членом меж ягодиц человека, сжимая пальцами его бедра и растягивая момент их единения. В комнате стоит терпкий запах секса, простыни давно смяты и собраны под Чимином, молодое тело трясется в предвкушении под вампиром, у которого сумасшедшая мысль в голову бьет. Чонгук одним рывком врывается в расслабленного Чимина и тихо выстанывает на его вскрик боли. Внутри горячо и узко, хочется заполнить Пака полностью собой, но Чон дает время привыкнуть к новым ощущениям и начинает двигаться лишь после того, как Чим самостоятельно подвиливает бедрами. Пошлые шлепки разгоряченных тел разносятся по помещению, смешиваясь с рваными и приглушенными стонами Чимина и тяжелыми вздохами Чонгука.
Тело вампира отказывается подчиняться разуму, сила находит выход именно в тот момент, когда Чон откидывает голову и с упоением размашисто и грубо толкается в тело под собой. Длинные ногти пронзают мягкую кожу бедер, принося Чимину по-сумасшедшему приятную боль, пока Чонгук придерживает его таз, не позволяя двигаться самостоятельно. Чон отгоняет наваждение, задыхаясь запахом дурманящей крови, и дрожащими пальцами растирает выступающие капли алой жидкости по бедрам Пака, подтягивая его ближе.
Клыки непроизвольно удлиняются, и Чонгуку становится сложнее сопротивляться своему желанию. Он тянет Чимина за собой, усаживаясь на кровать, и помогает Чимину сесть на свои бедра. Чим, забывшись в ощущениях, плотнее жмется взмокшей спиной к крепкой груди, упираясь коленями в кровать и послушно приподнимая свои ягодицы, насаживаясь с каждым разом все жестче и резче. Чонгук опаляет открытую и подставленную шею дыханием, скользя ладонями по обнаженному животу парня и дразнящими движениями спускаясь ниже. Любое касание Чонгука отдается приятной болью в паху, на что Чимин самозабвенно двигается, меняя темп фрикций и плотнее сжимаясь на толстом члене. Чонгук хрипло стонет и прижимается губами к тонкой коже у основания шеи, свободной рукой сжимая бедро младшего, чтобы хоть как-то зацепиться за реальность, чтобы сдержаться. Но в следующую же секунду он теряет все самообладание, стоит Чимину прогнуться в спине и сменить угол проникновения, задохнувшись громким, несдержанным стоном. Большая и влажная ладонь опускается на небольшой, аккуратный член, пока сам Чонгук вонзает клыки в шею Чимина, прижимая его тело к собственному вплотную.
Пак громко вскрикивает, откинув голову на плечо Чонгука, и цепляется пальцами за его волосы, не позволяя отстраняться. Чонгук жадно глотает желанную кровь, чувствуя, как по телу пробегаются маленькие разряды тока, покалывая на кончиках пальцев и скапливаясь тугим узлом внизу живота. Чимин не выдерживает первым, сотрясаясь всем телом и изливаясь в ладонь Чонгука. Стоит Чимину напряженно сжаться, как вампир кончает следом, мощными толчками изливаясь в тело человека и осторожно размыкая челюсти, слизывая скользнувшую вниз каплю драгоценной крови.
Вымотанный и уставший Чим валится на испачканные простыни, наблюдая за нависшим сверху Чонгуком из-под полуприкрытых век. Ощущения стекающей по бедрам спермы отдаются неприятными мурашками, но Паку лень даже дышать, поэтому он лишь громко сглатывает, цепляясь за крепкие плечи Чонгука ослабленными пальцами.
— С вампирами… Наверное… В этом плане проще, — пытаясь восстановить дыхание, бормочет Пак и указывает взглядом на валяющуюся поодаль баночку смазки.
— Мне нравится беспокоиться за своего человека, — мягко улыбается Чонгук, чмокая Чимина в уголок губ.
— У тебя кровь, — тихо смеется Чим, стирая большим пальцем красный мазок над губой Чона.
— Прости, я опять не сдержался, — Чонгук перехватывает руку Пака и чмокает его запястье, где виднеется переплетение тонких вен, виновато пряча взгляд.
— А мне понравилось, — хрипло смеется Пак. — Хоть и чувствую себя извращенцем.
— Вот когда начнут болеть все мышцы, ты меня еще проклянешь, — усмехается Чон, ловко подхватывая Чимина на руки и улыбаясь на его взволнованный взгляд. — Нам нужно срочно в душ, нас уже заждались к ужину.
— Ч-что? — судорожно выдыхает Чим, цепляясь за Чонгука. — Все дома?! И они все слышали?
— Ты сегодня был особенно шумным, — ухмыляется Чон, чмокая Пака в висок.
— Чонгук! Я никуда не пойду, вези меня домой, — возмущается Чимин, поджимая губы и пряча лицо на плече старшего. — Господи, как стыдно-то…
— Хочу официально представить тебя отцу, — тихо смеется Чонгук, опуская Чимина в ванну.
— Ага, чтобы он пошло улыбался и понимающе смотрел на нас? — бубнит смущенный Чимин, отворачиваясь от вампира. — Мог бы хоть предупредить, что нас могут услышать.
— Пусть слушают и завидуют, — самодовольно усмехается Чонгук, поворачивая лицо Чимина за подбородок и заглядывая в его глаза. — Теперь все знают, кому ты принадлежишь.
Чимин невольно отводит взгляд и не противится, когда Чонгук притягивает его еще ближе, касаясь припухших после страстных поцелуев губ своими. Выходить за пределы комнаты не хочется от слова совсем, но Пак должен повести себя достойно и предстать перед Юнги, как избранник Чонгука. И вообще, действительно, пускай все завидуют, что у него, Чимина, такой сексуальный и самый лучший в мире вампир. Даже если стыдно за собственные крики и стоны