Однажды ночью они потеряли все - семьи, дома и даже собственные имена, получив четыре цифры идентифткационного номера и не совсем обычные способности взамен.
Уже ровно год дети со сломанными судьбами живут в закрытой зоне, называемой ими Санаторием...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Раз, два, три, четыре, пять - начинаю вас искать. -Мёрфи! Было похоже, что они, как обычно, собравшись все вместе после завтрака, играют в прятки между мрачными елями, чем занимались каждый раз до тех пор, пока не становилось ясно, что может влететь. Бродили внутри огороженного круга, подбирались к самой металлической сетке между скученных деревьев, глядя сквозь эту безвыходную ограду на черную или черно-белую зимой тайгу, шумящую на ветру, и следы огромных развалин, поглощенные природой, особенно когда скрывались друг от друга поодиночке... В такие моменты, особенно там, где побеги леса, проникающие сквозь периметр, отгораживали тебя от корпусов, наступало жуткое чувство. Тогда внутри этого загона для той стороны существовал только ты один - внутри неразмыкающегося контура без углов и линий, который словно постоянно сужался, как воронка или петля. Никто не мог долго оставаться на границе, предпочитая прятаться в ближних елях и закутках под самыми стенами. Вот только ни в одном из предназначенных для этого местечек, которые каждый уже знал наперечет, Одиннадцатого не было. Что-то случилось с ним, а ещё с Маквелом и Альфредом, без Тайлера. Он обязан был узнать, что. -Мёрфи! Восьмой провел ладонью по шее, и ему заледенило сердце. Жесткий пух бритого затылка был опален.
Альфред шел за Маквелом по пятам, не упуская ни единого его движения из виду. Десятый знал, что зловещий номер поспешил выбрать своей жертвой безрассудного Мёрфи - единственного после него жителя первой палаты, который мог быть способен к самозащите, и должен был его опередить. Он не позволит Маквелу застать Мёрфи врасплох сейчас, когда им, сильным члены коммуны, необходимо действовать сообща. Десятый слишком живо помнил, как на его глазах внутри головы Маквела разверзались ряды множества развороченных бритв, через которые перекатывалась голодная слюна, капавшая ему на лицо. Он помнил чудовищные патологии нависшего над ним тела и силу, с которой огромная когтистая лапа вжимала его в пол, словно мышонка, будучи секунды назад такой же мальчишечьей рукой, но куда тоньше и слабее его собственной. В нем оставались свежими ощущения того, как его сила покидала его. Как её поток стремительно утекал прочь из под контроля. Ломкое покалывание в суставах, пронзительное в минуты беспокойства, становилось подстегивающим. Первый раз в жизни Десятый с ужасом почувствовал не просто слабость, - настоящую беспомощность. Он понял, что есть вещи, с которыми не так просто справиться - например, отвращение. Повторись эта ночь, и ему крышка, если рядом не будетэ того, кто сумеет оказать помощь со стороны. Вот только почему Мёрфи в тот момент ничего не предпринял? "Не надо было быть с ним столь резким", сказал себе Альфред, кусая губы. Пока не поздно, он должен был найти себе товарища, и потом... Этого не должно было повториться. Он не хотел умирать так скоро! Тринадцатый ни разу не обернулся, но Альфреда не покидало ощущение того, что он слишком хорошо чувствует его позади. Маквел с такой целенаправленностью приближался ко входу в первый корпус, что Альфред был поражен, когда сероволосый мальчик скрылся из глаз неподалёку от крыльца. Холодный пот проступил на лбу; это могла быть засада на него самого. Десятый перевел дух и инстинктивно оплел свое тело в кокон невидимых крошечных молний. Пригнувшись, Альфред начал красться между елей. Справа раздался шорох - и посыпалась с широкой лапы снежная пыль. Только не это. "Он понял, что я один!" В его костях началось потрескивание, и в отчаянии мальчик сконцентрировал всю свою мощь, готовясь не позволить сожрать себя задаром, содрогаясь от заблаговременных галлюцинаций. Секунда - и он бы зарыдал, как ребенок, осознавая, к чему себя готовит - но в белизне снежных шапок мелькнула, как огонек, рыжая голова. -Мёрфи! -Крикнул Альфред чересчур громко. Он бросился вперед, споткнувшись и налетев на Одиннадцаого, который издал беззвучный вопль. Альфред замер. Мёрфи было не узнать. Что тлело в его глазах, старательно вытаращенных на него? Почему он не разгибает коленей, держа руки перед собой, почему они... трясутся?! Оба стояли напротив друг друга без движения какое-то время, которое обоим показалось вечностью. Мёрфи постепенно все сильнее втягивал голову в плечи, напружинивая колени. Его темно-синие глаза, которые всегда несколько странно смотрелись при молочно-белой коже и прозрачно-оранжевых волосах, имели затравленно-непроницаемое выражение, глядя куда-то мимо Деястого. Альфред не решался заговорить, словно человеческой речи здесь, между ними, не было места. Мёрфи был просто детенышем, попавшим в ловушку. И внезапно Альфред нашёл то, что Мёрфи выглядел его, Десятого, собственной жертвой, омерзительней зрелища хищника... Это он смотрел на Одиннадцатого глазами вчерашнего монстра. Как можно было это прекратить? Он сделал шаг вперед - Мёрфи сжался в комок, отскочив на шаг назад. "Безумие", подумал Альфред, стараясь поймать его взгляд - тщетно. Он понял, что вместо Маквела они оба оказались внутри цепной ловушки. Невыносимое чувство охватило его, разрядило поле вокруг; он обессилел и побрел прочь. Разбитый и потерянный, он не сразу захотел найти опоры, а когда понял, что ничего не делать было нельзя - его мысли стали черней ночи.
