Нет лекарства от любви

Обретенная возможность.

Едва захлопнув дверь, Ойкава преградил дорогу высокому, сухопарому мужчине средних лет. Тому еле удалось отбиться от надоедливой медсестры, которая едва ли не плакала, не в силах остановить нежданного посетителя. Искривив губы в неискренней, холодной улыбке, молодой человек скрестил на груди руки, глядя на отца Кумико с высоты своего роста.

– Прошу прощения, но Мико сейчас отдыхает, – отчеканил он, разглядывая мужчину. Дочь явно пошла в мать, так как волейболист не нашел ничего, чтобы объединяло её с отцом. Сухое, неприятное лицо, острый, пронзительный взгляд маленьких глаз и несколько старых белесых шрамов на смуглой коже, оставшихся, видимо, от когтей. Тоору на секунду растерялся. Почему-то не возникло сомнений, кто мог их оставить… Но волейболист почувствовал лишь небывалую жалость и сожаление. «Как же ты справлялась с этой напастью, лисичка?», – пытаясь прийти в себя, молодой человек невольно покосился на закрытую дверь палаты, радуясь, что девушка не умеет читать мысли.

– А ты вообще кто? – хищно прищурился Курода, окинув молодого человека несколько пренебрежительным взглядом. – Видимо, тогда ей было мало…

Тогда?.. Он сказал «тогда»? Ойкава покраснел от гнева, чувствуя, как зачесались кулаки. Крепко, чтобы не дать волю рукам, сжал пальцы до побелевших костяшек и, поджав губы, тихо с едва сдерживаемым бешенством, прошептал:

– Мало или  нет, вас это касаться не должно. А я не обязан перед вами отчитываться.

Глаза мужчины удивленно округлились, а затем губы искривились в понятливой улыбке. Скрестив руки на груди, сделал шаг вперед. Быстро, насколько позволялся рефлексы спортсмена, он вновь встав на пути незадачливого родственника, на секунду заметив, что он почти на целую голову выше отца Кумико.

– Повторяю в последний раз, – несмотря на милую улыбку Ойкавы, в глазах его плескались нескрываемое бешенство и ярость, – она отдыхает. И что-то я не припомню, чтобы она горела желанием видеть вас.

– Мальчишка! Не смей лезть в наши семейные дела! – рявкнул тот, замахиваясь, чтобы отвесить оплеуху.

Быстро перехватив его запястье, волейболист с силой сжал руку, надавив пальцами на самую больную точку. Курода гневно зашипел и скривился от боли. Наблюдая за его метаниями, Тоору с нескрываемой жалостью и презрением покачал головой.