В КАПКАНЕ У ЗВЕРЯ

ГЛАВА 3

ГЛАВА 3
Меня трясёт от страха, как осиновый лист, поджилки сжимаются в диком ужасе за любимого братика. Вот тут у меня тумблер здравого смысла и выключается, срабатывают триггеры. Толком не понимаю, что творю, мыслительный процесс даёт сбой, как впрочем и инстинкт самосохранения. Накидываюсь кулаками на высоченную гору мышц и мускулов, он-не человек, зверюга, настоящая машина-убийца. Не соображаю, что делаю и какие будут последствия. Самое главное, это Никита, жизнь которого мне дороже всего. 
—Нет! Нет! Остановитесь! —кричу надрывно, что есть мочи. Обсидиановый мрак уставился на меня в недоумении. Не троньте!—слёзы застилают глаза, —Вы совсем не знаете Никиту, он не способен обидеть и  муравья.— продолжаю колошматить по напряженному корпусу мужчины. Скала не сдвинулась с места, ни один мускул не дрогнул, варвар с лёгкостью ловит мои запястья, не прилагая особых усилий отшвыривает меня от себя, как маленького надоедливого котёнка. Однако мне хватило этого, чтобы отлететь в противоположную сторону комнаты. Ударяюсь головой и плечом о бетонную стену, боль пронзает предплечье и затылок, заставляет прийти в себя. Искры вылетают из глаз, парад звёзд проходит перед  глазами. Повисла удручающая тишина. Следователь моргал в изумлении, а громила сканировал с минуту, прожигал дыры тёмной бездной раскосых глаз. Приросшая к полу эти шестьдесят секунд показались мне бесконечно долгими и утомительными, я падала и летела вниз, пребывая в странной прострации. 
—Что за полоумная дура?— зарычал мужчина, обращаясь к Матвееву, не разрывая зрительного контакта. Рёбра словно в тисках от сдавливающего обруча  гнева и злости. Спазмы тошноты подкатывают к горлу. Пульс ревёт в ушах, захлебываюсь от бушующего адреналина. Да кто он вообще такой, чтобы совершать самосуд и расправу над людьми, до конца не разобравшись во всей ситуации, пусть даже он и его сестра-пострадавшая сторона. Никто не имеет на это право, для этого и существуют законы Российской Федерации.  
—Эм, никто. —отвечает полицейский после недолгого замешательства. —Девчонка перепутала тебя с другим человеком. —зачем-то лжёт чиновник правоохранительных органов, заметив, что я собираюсь что-то ответить гиганту,  — Она слегка не в себе, не обращай внимания. Мигран..Мигран Теймуразович, —прочищает горло Матвеев, —Забирайте своих бойцов и покиньте полицейское управление. Повторяю, вам никто никого не отдаст.—продолжает говорить опер, ведущий дело брата. 
Однако его оппонент игнорирует предупреждения. Мрачный взгляд направлен на меня. Нахмурив широкие брови, детально, очень внимательно изучает меня, словно я под микроскопом. В жизни я бы и шагу не сделала в его сторону. Нормальные люди таких, как этот, обходят за несколько километров. Дикая, дьявольская энергия невидимыми руками обхватывает шею, душит, нечем дышать. Делает два широких шага, оказывается возле меня. Поддаюсь назад, но спиной упираюсь о холодную преграду. Мечтаю слиться со стеной, облупленной в некоторых местах краской. Мой взор упирается в широкую грудь мужчины. Не хватает смелости поднять голову на верх, так и стою рассматриваю грудину. Однако, я успела заметить сколько жестокости, испепеляющей ненависти ко всему миру, источает каждая его клетка, мельчайшая пора. Он горит в агонии боли, презреная ярость ко всему живому исходит от дьявола. Если честно, не имею понятия отчего до сих пор не грохнулась в обморок, почему ещё стою под давлением чёрного мрака, ведь сердце давно уже ушло в пятки. 
— Мы знакомы??? —подойдя вплотную ко мне, цедит, не шевеля губами. Значит, не поверил Матвееву. —Что-то знаешь о моей сестре? —промелькнул мимолетный интерес, надежда на получение новой информации, связанной с их делом. 
Чувствую себя мумимей из гробницы, язык не слушается, прилип к небу. Двигаться нет сил, словно меня высушили, испили мою кровь,  оставив  только жалкую оболочку тела. Отрицательно качаю головой. 
Он тут же забывает обо мне. Ему приходит сигнал на мобильный аппарат, судя по всему, оповещает о входящем сообщении. Достав его из заднего кармана джинс, внимательно изучает дисплей гаджета. Глубокие складки пролегли на высоком лбу смуглой кожи. Странно хмыкнул, хищный оскал вновь упирается в меня. Атмосфера поменялась моментально. Ощущение безопасности куда-то испарилось, осязаю сгустившиеся тучи над головой. Засосало под ложечкой. 
—Николай Анатольевич, вам повезло, что данное сообщение я не получил позже, выйдя из этого кабинета. Иначе тебе бы очень не понравились дальнейшие мои действия. —зверюга спокойно угрожает Матвееву.— Ну, а с тобой, Морозова Екатерина, у нас отдельный разговор!—свирепые, безжалостные глаза обращены на меня.   Приговорил безмолвно, только за, что непонятно, огромной пятерней хватает мои волосы и поволок из комнаты, наплевав на то, где он находится. На миг мне показалось, что мой скальп останется в его руках, от боли вновь прыснули слёзы, не чувствую опору под ногами. 
—Омеров, остановись!— раздаётся крик Матвеева. Но тот и не подумал. —Мигран, она ни в чём не виновата. —доносится со спины. Но у гада ноль реакции. Однако  так просто я ему не сдамся, брыкаюсь, пинаю по ногам громилу. Но мёртвый захват на моей голове всё усложняет. Омерова никто не осмелился остановить или возразить, пока он тащил меня по коридору отделения, каждый боялся за свою шкуру, делали вид, что ничего не происходит, смотрели равнодушно. И даже мент оставил свои жалкие попытки прекратить насилие в отношении меня. Пока я безуспешно махала руками, ногами, кричала, чтобы ублюдок не смел трогать моего брата, мы оказались во дворе управления. А вот тут я смолкла, не могла поверить в увиденное, избитого Никиту, с разбитым окровавленным лицом, обмякшее тело пихали в чёрный внедорожник. Сердечная аритмия скакала галопом. Сил на борьбу не осталось. Все кажется бесполезным. Раз моего братика забирают и меня вместе с ним, то есть мизерная капля надежды, что вместе мы всё выдержим и обязательно найдём выход, какая бы абсурдное положение не было. От пережитого стресса, парализующего конечности страха, тщетных криков, ужасающий вид Ника дают о себе знать, мне хочется вырвать, что и делаю. Варвар резко отпускает мой хвост и я больно падаю навзничь.  Желудок опорожняется на  асфальт и дорогие кроссы  Омерова. Боюсь представить, какая участь настигнет меня, интуитивно тушуюсь. Жду удара. Но никто не трогает. Когда все окончательно выходит из меня, тыльной стороной вытираю рот. Мужчина клешней вцепился за мое горло, приподнял. 
—А теперь заткнись! —шипит скотина. —Если тебе дорога жизнь брата, закрой свой поганый рот. —ледяной тон, как и угрозы возымели свое действие. Я замолкаю. Он прав, самое дорогое и ценное для меня —это жизнь Никиты. —Иначе, вы оба захлебнетесь в своих блевотинах.