Глаза зверя

Предвкушение

Полированная зеркальная поверхность показывает хрупкого, изящно сложенного подростка. Гордый разворот точеных плеч подчеркивает острая линия ключиц, плавный овал лица чуть портят, а может, придают изюминку, по-детски пухлые щечки, полные губы решительно поджаты, взгляд придирчиво изучает собственное отражение. Задумчиво скользит по груди, подтянутому животу с проступающими мыщцами, оценивает бедра, слегка задерживается на чуть выступающих косточках. Поднимается и смотрит в собственные расширенные от адреналина зрачки. Колебаний нет — только решимость.

Мальчик рассеянно перебирает наряды, перед глазами мельтешат призраки прошлого. В похожем из синего шелка он танцевал первый раз, примерно такой же красный был разорван, когда его выкупили на всю ночь, вон тот золотой как раз подойдет для сегодняшнего вечера. Он неспешно раскладывает одежду на постели, по порядку, тщательно проверяя, чтобы все было идеально. Так же неторопливо принимает ванну, приготовленную для него, с наслаждением натираясь пахучими маслами. В какой-то момент он позволяет себе закрыть глаза и задремать в горячей воде. Тут же из глубин памяти, едва упрятанные, возвращаются воспоминания далекого детства.

Ему девять. Папа большой и сильный всегда, сегодня за ужином хмур и мрачен. Мама осторожно узнает причину — наследник взошел на престол, их семье едва удалось избежать подозрений. Папа злится, кричит и пьет много вина. А потом становится все глубже морщинка на его лбу и тяжелее взгляд, а в их доме часто появляются разные знатные люди.

Ему одиннадцать. Он просыпается ночью, от звона оружия, криков, полных боли и отчаяния, топота по коридорам и грохота ломаемых дверей. В ужасе он прячется в чулане для прислуги, в крохотное окошко боязливо наблюдая, как рушится его жизнь. Много людей в одинаковой одежде — он решает, что это солдаты — выволакивают всех обитателей дома из постелей, сгоняют в большой зал для приема гостей, заставляют встать на колени и вяжут руки за спиной. Мужчинам, женщинам, детям без разбора. Через свое окошко он видит только одну часть комнаты, ту, что ближе ко входу в дом, но ему хорошо видно и свою семью, и нападающих. Вот кто-то из солдат ударил их старого слугу ногой по лицу, вот еще трое, дождавшись молчаливого кивка какого-то по виду очень важного господина — может, он за главного? — уже тащат в сторону кухни молодую кухарку, откуда-то сверху раздаются брань и крики... На него накатывает паника, хочется закрыть глаза и уши и притвориться, что его не существует. Это не может быть правдой. Ему все это снится.