-В те далёкие времена в Инадзуме не было принято говорить объекту своей любви о своих чувствах напрямую. И тогда один местный писатель придумал, можно сказать, «кодовую фразу». Чжун Ли поднял голову, устремляя взор в ночное небо. Над пиком горы светила, рассеивая бледный свет, почти округлая луна. — «Луна сегодня красивая, правда?» — это те слова, что, произнесённые наедине с объектом симпатии, означают признание в любви. Довольно просто, не правда ли? И если чувства взаимны, то другой человек должен ответить: «Такая красивая, что можно умереть». По моему мнению, это очень красиво. Так вот, Чайлд. Чжун Ли шагнул в сторону и повернулся лицом в сторону юноши. Лунный свет освещал их лица, и нежная, бледная кожа Тартальи казалась совсем призрачной. Очередной порыв ветра взъерошил волосы, принёс с собой густой аромат цветов и травы. Они смотрели друг другу в глаза — Кор Ляпис и Полуночный Нефрит. Их сегодняшняя встреча была случайной, незапланированной и спонтанной, оттого — ещё более ценной. Ведь совершенно неизвестно, когда ещё они потом смогут побыть наедине вот так — в тишине, в моменте, что лишён горя и суеты. — Луна сегодня красивая, правда? — тихо пророкотал мужчина и золото его радужек вспыхнуло тлеющими углями. Тарталья вздрогнул, часто захлопал глазами. Несмотря на живой нрав и пытливый ум, юноша всё же был очень наивным. Для него рассказ Чжун Ли был просто очередной историей из прошлого, и он даже не задумывался о том, что мужчина завёл эту тему не случайно. — Т-такая красивая, что можно умереть, — Чайлд запинается, но тут же исправляется, возвращая тону голоса былую уверенность. Говорить фразами из прошлого Инадзумы в Инадзуме нынешней было до мурашек странно и волнительно. Атмосфера между стоящими быстро густела, в воздухе царили лёгкие, нежные нотки романтики. Подобное было для Тартальи в новинку — конечно, в Ли Юэ он вместе с Чжун Ли не раз и не два оставались вот так наедине. Но сейчас всё было иначе. Тогда их миру ничего не угрожало, не было никаких срочных поручений, Тарталью не касались ни чьи-либо предательства, не действовала напрямую ложь. От того это «завуалированное», но в то же время прямое признание в любви было ещё более ценным.
Ведь впереди что Чжун Ли, что Тарталью непременно будут ждать трудности жизни. Но этот светлый момент останется в их памяти навсегда. Будет согревать своим теплом даже в самую холодную, лютую стужу. — Хах, — Чжун Ли бархатно усмехнулся, тут же кладя тяжёлую ладонь на макушку Чайлда. — Ты очарователен, Тарталья. — А ты что, сомневался в моей сообразительности? — подхватывает смешок мужчины парень, чьи щёки теперь стабильно поддерживают оттенок, схожий с цветом лепестков сакуры. — Конечно же нет, Чайлд, — по-доброму усмехнулся Чжун Ли, сытым, разморённным взглядом лениво скользя по телу юноши. — Конечно же нет. Вдвоём они отправились, следуя дорожным указателям, в чайный дом, куда пригласил представителя Фатуи Тома. — Не думаю, что тебе следует идти за мной, — замявшись, с неловкостью произнёс Чайлд. — Всё-таки встреча главы клана со мной — незнакомцем, уже стресс, ах-ха-ха… А уж с двумя чужаками — и подавно. — Не волнуйся, Тарталья, — внезапно прервал парня мужчина. — Моё присутствие не смутит молодого Господина и его слугу. Род Камисато, кхм… Имеет длинные корни. Чжун Ли неожиданно замолчал, оставляя Чайлду пищу для размышления. «Длинные корни?» — отказывался понимать прямолинейный юноша эту загадочную метафору. — «Какие ещё корни?» — Чжун Ли, а ты что, правда перепутал меня с Томой? — с колющей сердце ноткой обиды спросил Тарталья, стоило путникам остановиться у входа в чайный дом. Лицо Чжун Ли оставалось спокойным и невыразительным, но юноша всё же успел заметить дёрнувшуюся мышцу над его янтарным глазом. — Возможно… — мягко начал говорить мужчина, и Тарталья скрестил руки в излюбленном Властелином Камня жесте, лукаво улыбаясь, — …я допустил, признаю, эту ошибку. Но Чайлд, — уже без капли вины в голосе продолжил говорить Чжун Ли. — Я был уверен, что для достижения своей цели ты прибегнешь к радикальным, любопытным мерам. Я не был бы удивлён, если увидел бы тебя в инадзумском наряде — в конце концов, мимикрировать под местное население может быть выгодным для получения информации, которой не скажут человеку в костюме иностранном. И ты как опытный шпион и идеальный Предвестник Фаути, конечно, по моему скромному мнению, вполне мог пойти на такой шаг. Ведь только ты мог бы додуматься поступить…
-Всё-всё-всё! — замахал ладошками Чайлд, звонко рассмеявшись. — Я понял, понял. Можешь считать, что ты смог выкрутиться, Чжун Ли. Чжун Ли мягко рассмеялся в ответ. Он знал, что любой конфликт с юношей можно было свести на нет в долю секунды, если сыграть на его маленьких слабостях: где-то похвалить, где-то восхититься его живым, пытливым умом и сообразительностью. Тарталья был падок на похвалу, особенно если добрые и милые слова без доли лести говорил ему Чжун Ли, опытным глазом умело подмечая все достоинства в личности Одиннадцатого Предвестника. Ведь самому бывшему Гео Архонту было совершенно не жалко лишний раз превознести юношу, обласкав его золотую душу красивым словом. Чжун Ли нравилось видеть, как от даже самой малой похвалы у Тарталья краснели кончики ушей, а губы расходились едва ли не до ушей, являя на свет милую, очаровательную белоснежную улыбку. В такие моменты юноша, чьи развихренные непричёсанные волосы торчали рыжими пучками во все стороны, напоминал мужчине мондштадский одуванчик; напоминал инадзумский кровоцвет с его объёмными, крупными бархатистыми лепестками; напоминал родную шелковицу, чей бутон был пышен и мягок как облако над высокими горами. Словом, Тарталья напоминал Властелину Камня различные диковинки — редкие, удивительные и невероятно красивые. И Чжун Ли отчётливо понимал — Тарталья был его ценной диковинкой. Он ни за что и никогда не позволит никому сорвать этот цветок, прервать его жизнь. И мужчина был уверен — случись непредвиденное, и Чайлд также встанет на его защиту собственной грудью. Они оба были уверены друг в друге, а взаимные чувства лишь сильнее укрепляли этот убийственный, сильный союз. О, трепещите, враги Ли Юэ и Снежной! — Ха-хах, — внезапно непривычно громко рассмеялся Чжун Ли, воодушевлённый собственными мыслями. — Что такое? — тут же подскочил ближе Чайлд. — Я тоже, может быть, хочу посмеяться. — Ничего, всё в порядке, — мужчина невесомым жестом коснулся лба Тартальи, убирая непослушную чёлку с блестящих, живых глаз ему за ухо. — Пойдём. Думаю, нас уже заждались. Они зашли внутрь помещения. Надо сказать, коридорчики чайного дома были довольно узкими, так что гостям пришлось идти друг за другом, прежде чем Чжун Ли и Тарталья смогли выйти в небольшую комнатку, где располагалась некая стойка. На стойке же сидел… — Т-тома? — захрипев, ошеломлённо переспросил Чайлд. — Тома что, тоже не человек? — обратился юноша к Чжун Ли. — В Инадзуме есть хоть один чистокровный человек, а не, ну…
Юноша запнулся, стоило «Томе» внимательно пошевелить ушками. — Гав! — «Тома» вильнул хвостом и внимательным взглядом чёрных глаз-бусинок уставился на посетителей. — Ой, то есть, добро пожаловать, Предвестник Фатуи и его спутник! У Чайлда отвисла челюсть и нервно задёргался глаз, стоило собаке, даже не открывая пасть, заговорить человеческим голосом. — З-здравствуй, — Тарталья шагнул ближе к стойке, внимательно разглядывая сидящего пса. На его тело была надета некая тёмно-коричневая накидка. На лоб — белая бандана с таким же белым бантиком, задачей которой, видимо, было поддерживать свисающую и лезущую в глаза шерсть. — Тома, а ты не мог бы, ну… Обратиться обратно в человека? — Гав! — вновь залаял «Тома», дружелюбно завиляв хвостом. — Что здесь за шум? — неожиданно откуда-то из-за угла вышел красивый, молодой мужчина. Тарталья повернул голову в сторону звука, тут же утыкаясь глазами в говорящего. Видимо, это и был глава клана Камисато — Камисато Аято. — Тома, прошу, прекрати дурачиться. Вылезай из-под стойки, а иначе мне придётся поручить тебе пойти искать ингредиенты для игры в сябу-сябу. Прямо сейчас. Несмотря на то, что мужчина чётко чеканил каждое слово, голос Камисато Аято не имел и толики грубости или раздражённости. В этом тоне, наоборот, слышались некие озорные нотки — совсем крошечные, ведь негоже перед чужими людьми главе клана так в открытую дурачиться. Но Чайлд услышал их вполне отчётливо. Может быть, Аято был чем-то похож на Чжун Ли, раз юноше удавалось так легко читать такого уважаемого человека? — Ау-ау! — от неожиданности Тома дёрнулся вверх, слабо ударившись макушкой о бортик стойки. — Я просто пошутил, мой Господин, прошу, проявите милосердие! Мой живот ещё не до конца пришёл в норму со вчерашнего раз… Тома неожиданно осёкся, поняв, что сейчас он с Господином не наедине. Осознав, что стоит контролировать свою речь, дабы не выставить Господина в дурном свете, Тома закашлялся, поднялся из-за стойки и вышел к поздним гостям. — Прошу прощения за этот розыгрыш, — с неловкостью рассмеялся он, одним глазом поглядывая на стоящего в дверном проёме Господина. Аято утвердительно кивнул, негласно давая понять Томе, что тот ведёт себя правильно. — Всё в порядке, не нужно извинений. Этот рыжий молодой человек поступил бы на твоём месте точно также, — Чжун Ли вышел из-за спины Тартальи и под ошеломлённое «эй!» последнего пожал Томе руку. — У тебя хорошо получается говорить за этого пса, думаю, Тарталья надолго запомнит этот вечер, когда его так просто обвели вокруг пальца. — И ничего меня не обвели вокруг пальца! — вспыхнул Тарталья, подходя ближе и протягивая Томе руку в ответ. — Просто утром я уже встретил настоящего они! Так что, если бы Тома оказался человеком-собакой, меня это ни капли не удивило!
-Ну, в Инадзуме, как ты выразился, есть «человек-собака», — рассмеялся Тома. — Но он живёт на другом острове, поэтому познакомитесь как-нибудь в другой раз… Они? — тут же встрепенулся юноша. — Ты про Итто говоришь? Между бровей Чжун Ли появилась глубокая морщинка. Итто… Казалось, словно имя это уже было ему знакомым. Тарталья мельком взглянул на Чжун Ли, наблюдая за его активной мыслительной деятельностью. Помнит ли бывший Гео Архонт на тот момент маленького, заносчивого краснорогого они? Скорее всего, нет. Запомнить каждого, кому ты лично выдал Глаз Бога за все эти столетия — разве такое возможно? Да и Чжун Ли был подвержен страшному влиянию Эрозии… Интересно, что же осталось в его памяти? Какие моменты далёкого прошлого? — Да, я говорю про Итто, — тут же ответил Чайлд. — Он и посоветовал мне обратиться к тебе. Точнее, к вам, — Тарталья повернул голову вбок и упёрся взглядом в изящный силуэт главы клана Камисато. — Вас не было в поместье — мы ходили туда утром, и поэтому мне пришлось вернуться сюда, в город. К счастью, искал я недолго. — И что же представитель Фатуи, а, если быть точнее, молодой Предвестник хотел бы узнать от меня? — наконец-то подал голос Аято. Голос его был звонок и чист как горный ручей. В каждом слове чувствовалось холодное дыхание металла одноручного меча, что гордо висел у главы клана Камисато на поясе. Тарталья слишком увлечённо, можно сказать, неприлично пялился на фигуру в преимущественно белых одеяниях. Юноша никак не мог понять, что он чувствует, находясь рядом с Камисато Аято: мужчина, очевидно, был вежлив и учтив с ними — чужаками. Но Чайлд всё никак не мог отделаться от мысли, что такой уважаемый в Инадзуме человек не может быть таким простым, каким кажется на первый взгляд. Чайлду казалось, что он смотрит на себя самого: с виду мил и обаятелен, а внутри… Очевидно, с этим Камисато Аято стоит держать ухо востро.
Тарталья фыркнул, принявшись шумно откашливаться. Он ни за что не будет унижаться и лебезить перед этим человеком, чтобы узнать нужную информацию. Но, может, ему и не придётся вести себя унизительно? Не придётся угрожать оружием? Слыша позади себя тяжёлое грудное дыхание Чжун Ли, Чайлд чувствовал, как уверенность стремительно растекается по его венам. — Я знаю — после последних событий Фатуи особо не жалуют на землях Гроз и Молний, — начал говорить Тарталья. — Но мой долг вынудил меня, Предвестника, очернить своим присутствием территории Инадзумы вновь. Мне нужна информация касательно одного человека — настоящего преступника. И я уверен почти на сто процентов — вы, Камисато Аято, этой информацией располагаете. Вам лучше не отказываться от диалога со мной — дело касается безопасности всей вашей страны! Сказав это, Чайлд замолчал, гордо выпятив грудь вперёд. Чжун Ли мягко прикрыл глаза и покачал головой. Речь юноши была излишне пылкой, неофициальной и совершенно не подходящей для разговора с человеком — представителем власти. Но, надо признать, Тарталья умел смело заявлять о себе, давая чёткое представление о своих целях. Ничего страшного — Чжун Ли ещё успеет научить юношу правилам этикета. Только спустя полминуты Чайлд понял, что Камисато Аято смотрит не в его лицо, а ему через плечо. Он обернулся, и точно: Чжун Ли немигающим взглядом смотрел на мужчину в ответ. Создавалось впечатление, словно они общались друг с другом без помощи слов. «Почему… Они так смотрят друг на друга?» — не понимал Чайлд, раз за разом бросая взгляд то на Чжун Ли, то на главу клана Камисато. Осознание заставило юношу вздрогнуть, изойти волной покалывающих мурашек. Неужели… Камисато Аято тоже знает секрет Чжун Ли? Но… Но это же невозможно! Они ведь видятся впервые в жизни! «Глубокие корни…» — запульсировали слова мужчины у Чайлда на подкорке. Может быть, не сам Камисато Аято, но… Род Камисато был лично знаком с Гео Архонтом? С тех давних-давних времён? В это как-то… Верилось с большим трудом. Чайлд мельком взглянул на Тому — тот, не обращая внимания на переглядывания мужчин, ласково шептался с сидящей на стойке собакой. Видимо, даже если Камисато Аято и знает все тонкости жизни (и смерти?) Гео Архонта, лишнего он себе говорить не позволяет даже в кругу близкого слуги. Надо сказать, это заслуживает уважения. Но все мысли юноши были лишь догадками — может, он ошибается в своих суждениях? — И этот представитель Фатуи считает, что имеет право получить от меня информацию по первой своей просьбе? — Аято поднял руку вверх, изящным жестом прикрывая рукавом собственные губы. На фоне наполовину скрытого тканью лица сиреневые глаза сверкнули недобрым блеском. — Что этот молодой Предвестник может предложить взамен?
-Ч-чт… — Тарталья опешил, не ожидая такого отношения. Признаться честно, он правда думал, что Камисато Аято, ну, по-дружески побеседует с ним… Ведь он, Чайлд Тарталья, правда не имеет за душой ни единого греха! По крайней мере, сейчас — точно-точно! Ведь дело и правда было важным, Скарамуш — тот ещё хитрый, гадкий жук! — Юноша, ты правда считаешь, что у тебя есть право рассуждать о безопасности моей страны? Ты, Фатуи? — холодно, не повышая голоса, спокойно переспросил Аято. — Г-господин, может нам стоит… — начал говорить Тома, но Аято тут же поднял другую руку вверх, останавливая речь парня. — Не сочтите за дерзость, — внезапно подал голос Чжун Ли. — Но позвольте влезть в ваш диалог. В воздухе витает столь притягательный запах горячей, свежеприготовленной пищи. Мы, наверно, отвлекли вас от ужина своим нежданным визитом? Ничего страшного — мы можем подождать, когда вы поедите. На сытые желудки, знаю по своему опыту, любые споры и разговоры ведутся намного приятней. — Нет-нет! — тут же встрепенулся Тома. — Я, наоборот, ожидал прихода гостей. Накрытый стол ждёт нас всех. — Тогда, может быть, никто не возражает, если разговор продолжится после ужина? Все присутствующие, недолго думая, дружно покачали головами. Несмотря на принадлежность к разным странам — в чайном домике собрались представители Ли Юэ, Инадзумы, даже Снежной и Мондштадта— их всех объединяло одно — любовь к различным блюдам — изысканным, сытным и балующим обонятельные и вкусовые рецепторы. Еда — единственное, что может объединить их всех, что позволит сгладить все острые углы и принести чувство счастья в их сердца. В их сердца и желудки, м-мм. — А что это за пёс-то в итоге? — спросил Чайлд у Томы, стоило главе клана Камисато скрыться за поворотом. — О, его зовут Таромару! — улыбнулся Тома, провожая гостей вглубь чайного дома. — Он — владелец чайного домика «Коморэ». — Снова меня разыгрываешь? — усмехнулся Чайлд. — Вовсе нет, я говорю серьёзно, — ответил ему юноша, вновь рассмеявшись, стоило Тарталье скривить очередную удивлённую мордочку. — Прошу, проходите сюда, — он указал налево, где виднелся проход в комнату. Чжун Ли и Тарталья прошли через широкий дверной проём. Точнее, двери в прямом её понимании в этом «дверном проёме» не было: вместо неё на карнизе была приделана некая вертикальная, гармошкоподобная конструкция. Чайлд никогда не видел такого типа дверей — занавес можно было открывать, двигая легко складывающиеся в складки ткань вверх-вниз, тем самым регулируя просвет, оставляя его таким, каким пожелает душа.
-Сюда, пожалуйста, — Тома услужливо провёл гостей к столу. Тарталье так хотелось начать вертеть головой из стороны в стороны, так хотелось прокомментировать внутренний интерьер, типичный, видимо, для Инадзумы. Ему пришлось приложить все усилия, чтобы сдержать себя — не может же он перед уважаемым человеком Инадзумы вести себя как маленький, любопытный ребёнок! А, к слову, прокомментировать можно было много чего: В комнате, довольно просторной, не было абсолютно никакой мебели. В поверхности идеально чистого, гладкого матового пола отражался рассеянный, тёплый оранжевый свет ламп, что стояли по периметру в каждом углу этого помещения. Было сложно отрицать: даже несмотря на скудность интерьера, данная комната не казалась бедной, наоборот: цветовая палитра, состоящая из различных тёплых оттенков коричневого, придавала некой торжественности, вселяла в душу чувство умиротворения и расслабляла перетруждённое тело. — Надо сесть… Сюда? — шепнул Чайлд Чжун Ли, стоило им подойти к столу, явно сделанному из какого-то дорогого, крепкого дерева. Но стол этот отличался от всех тех, что видел Тарталья за всю свою жизнь. Рядом с ним не было стульев, а сам предмет мебели находился в некой низине. По периметру стола шло пустое пространство — место для ног. Они что, должны… Сесть прямо на пол, опустив ноги вниз? Или же надо сесть в саму низину? А где там сидеть? И как? На коленях, что ли? Все вопросы рассеялись, стоило Камисато Аято первому сесть за стол, опустив ноги в проём между ним и полом. По левую руку от мужчины сел Тома, тут же принявшийся накладывать своему Господину в тарелку со стола различные блюда. Камисато Аято не останавливал Тому, не поправлял — видимо, юноша идеально знал, чем любит ужинать его Господин. Выбор на столе был и правда большим: от края до края поверхность стола была уставлена различными тарелочками, а, если быть точнее, деревянными подставочками с всевозможной едой. Здесь были и трёхцветные данго, и треугольного вида рис, завёрнутый в водоросли; были некие деликатесы из краба и пёстрой рыбы; рис, рыба, водоросли и крабы — основные ингредиенты, что тем или иным образом входили почти в каждое блюдо. Но были и другие вкусности: сладко и пряно пахла печёная фиалковая дыня, нежный, уже знакомый аромат сакуры исходил от какого-то изящно приготовленного блюда, что напоминало голодному Тарталье свёрнутые в трубочку ломтики ветчины.
