Чжун Ли не сдерживается — несмотря на удерживающую член руку он толкается вверх, легко проникая в растянутую, подготовленную дырку. Тарталья рефлекторно сжимается, сжимается и расслабляется, позволяя мужчине беспрепятственно проникать в себя глубже и глубже. Ему нужно время, чтобы прийти в себя и взять над собственным телом контроль: — Неповиновение строго наказывается, Мо-ракс, — Тарталья в который раз снимает со своих бёдер руки Чжун Ли и настойчиво кладёт их на пол, придавливая своими руками сверху. — Здесь решаю я — номер Одиннадцать из Предвестников Фатуи. Впервые за всё время Чжун Ли несдержанно стонет — юноша специально сжимается слишком сильно, прекрасно понимая, что выдержка даже Гео Архонта не может быть идеально каменной. Тарталья чувствует, как часто пульсируют его стенки вокруг члена мужчины. Никакие пальцы, а тем более собственные, никогда не смогут заменить это пьянящее чувство максимального растяжения. — А-ах! — Чжун Ли толкается вверх снова, и в этом движении Тарталья видит очевидную угрозу своему доминирующему положению. Но бывшего Гео Архонта можно понять — он терпел поразительно долго, не торопя события и не вмешиваясь в игры, что вёл сам Чайлд. Надо признать, что это заслуживает уважения. Сбросив с себя первую дымку, юноша сжимается в последний раз, заставляя Чжун Ли покорно замереть на месте. Он чувствует, как мужчина течёт прямо внутри него — Властелин Камня был отнюдь не человеком, и, соответственно, выделение некоторых физиологических жидкостей было чересчур обильным, нездоровым для обычного человека, но приемлемым для Бога. Маслянистая жидкость внутри Чайлда смешивается с предэякулятом Чжун Ли, что играет юноше лишь на руку. Через раз глуша полные страсти и любви, искренние стоны, Тарталья начинает скакать на члене Чжун Ли, не испытывая и капли стыда, кажется, потеряв все имеющиеся остатки совести. Не позволяя Чжун Ли поднять руки и положить их хотя бы на тазовые косточки Тартальи, Чайлд самостоятельно двигает тазом, быстро приподнимаясь и тут же опускаясь, с каждым разом всё ниже и ниже. Он полностью контролирует процесс — позволь Чайлд положить мужчине на себя ладони, и тот тут же бы стал направлять его тело. А Мораксу он такого позволить не мог. — Ах! М-амх! — никакие ошейники не помешают пылкому парню показывать себя, собственный голос. Непонятного рода улыбка появляется на алом личике — это в голову парня пришла довольно странная, потешная аналогия:
Ему казалось, что сейчас он скачет на лошади — не сказать, чтобы в своей жизни Чайлд был верхом слишком часто. Но он помнил, хоть и смутно, основные правила: необходимо держать спину прямо и ни в коем случае не сутулиться; нужно крепко обхватывать животное ногами, напрягая внутренние поверхности бёдер. И сейчас он пытался придерживаться этих правил. Конечно, идеально выпрямить спину не получалось, но он старался, правда старался! Но поясница каждый раз предательски прогибалась вперёд, каждый раз, стоило головке члена проехаться по его простате. Вверх-вниз, вверх-вниз — юноша скачет, скачет так хорошо, что невозможно оторвать глаз. Чжун Ли больше не предпринимает попыток перенять инициативу — стоило ему несколько раз попытаться толкнуться самостоятельно, как гадкий, скверный мальчишка тут же останавливался, с силой сжимаясь вокруг члена. Он показывал язык, кичился собственной властью над Богом, над Гео Архонтом. И через несколько секунд молчаливой дуэли взглядами Чжун Ли отступал, расслабляясь на футоне и предоставляя юноше в распоряжение свой член, на котором последний возобновлял свои движения. «Ничего страшного», — так думал Чжун Ли, с бурлящей магмой в груди и голове наблюдая за разгорячённым, раскрепощённым мальчиком. — «Выиграть сражение — это не выиграть войну, Чайлд. Совсем скоро ты убедишься в этом собственной шкурой, золотце». Чжун Ли понимает — Тарталья верно подходит к пику своей деятельности. Он скачет на члене уже не так активно и быстро — сказывалась нарастающая чувствительность, грозящая перейти в невыносимую, болезненную сверхчувствительность. Мальчишка явно устал — ещё бы, так бездумно, хаотично двигаться, скакать, не храня собственные силы. Он весь покрыт влагой, дрожит, бедненький — после длительной разлуки было весьма опрометчиво набрасываться на Чжун Ли подобным образом, ныряя в омут похоти с головой. — Превеликая Царица, — тоненько скулит Тарталья, задирая голову вверх и лишёнными смысла глазами утыкаясь в потолок. — «Превеликая Царица», — усмехается Чжун Ли, с удовольствием слушая частое дыхание юноши. — Это что-то новое. Почему ты стонешь не моё имя? — Обойдёшься, — зубоскалит Чайлд, тут же выгибая спину колесом и роняя голову Чжун Ли на грудь. Парень стонет, стонет так часто и непрерывно, что Чжун Ли приходиться с силой выдернуть ладонь из удерживающей его руки, чтобы заткнуть излишне расшумевшегося парня.
-Сейчас, сейчас-сейчас, — еле шевеля языком бормочет парень. Его слюна из приоткрытого для дыхания рта капает, пачкает грудные мышцы мужчины. Тарталья упирается в них лбом и как-то смешно кряхтит, издавая целый спектр звуков, которые Чжун Ли слышал впервые. Тарталья не в силах даже открыть глаза — вся энергия сейчас сосредоточена в нижней части его тела. Он приподнимается, с громким хлюпаньем опускается вниз, вбирая в себя целиком весь большой член мужчины. Его головка через раз скользит по простате, посылая приятные разряды вдоль позвоночника, а также вдоль бёдер и, наконец-то, в член самого Тартальи. Силы, конечно, не могут расходоваться вечно — даже такой вечно бодрой занозе как Чайлд требуется отдых. Тогда он опускается на член, вбирая его в себя полностью. Расслабляя мышцы ягодиц и бёдер, юноша начинает медленными, круговыми движениями двигать тазом, и это его решение нравится Чжун Ли не меньше, чем предыдущие, более активные. Собравшись с силами, Тарталья неизменно приподнимается, таким образом, чтобы внутри него оставалась лишь одна головка. Чжун Ли тут же начинает ощущать неприятный холодок — на воздухе смазка остывала, даруя неуместное сейчас чувство свежести и прохлады. Мужчине хотелось… Хотелось вернуться обратно в тугую, горячую и пульсирующую дырку. И Тарталья проявлял милосердие — так и быть, опускался обратно до самого основания. Но подобные скачки, конечно же, не могли продолжаться вечно. Тарталья был готов кончить ещё очень давно — останавливало лишь желание почувствовать Чжун Ли внутри себя. — М-хм! — Чайлд хнычет, вздрагивает и ноет, так что случайному слушателю могло показаться, что юноше было нестерпимо больно. Но нет: стоны эти были вызваны накатывающими волнами — предвестниками подступающего оргазма. — Чжун Ли! Чжун-чжун… Л-и! — Тарталья с силой опускает таз в последний раз, соприкасаясь взопревшей кожей с влажной кожей бёдер мужчины. Он напрягается, сильнее упирается лбом в грудь бывшего Гео Архонта и кончает, испытывая неописуемые чувства облегчения и наслаждения. Чжун Ли приходится положить руку на спину Чайлда, прижать его мокрое, дрожащее тело к собственной груди. Он чувствует, как его живот пятнает более густая жидкость, и усмехается. Обычно Тарталья награждал его немногим — двумя-тремя крупными каплями спермы.
Пока юноша купается в своём оргазме, бывший Гео Архонт думает о том, сколько размазанной спермы он увидит, стоит Тарталье потом приподняться. — Ах-ха, — парень до сих пор не может восстановить своё дыхание. — Это было… Ах, Чжун Ли… Чайлд, пока не осознавая этого, совершает свою главную ошибку — решает, не слезая с члена, начать ластиться к мужчине. Он тянется губами к чужим губам, трётся щеками о чужую грудь, а взамен… Получает какой-то странный, лишённый нежности взгляд. — Отдыхай, — единственное слово, что говорит ему Чжун Ли, не позволяя Тарталье двинуться с места, но и не начиная собственные движения. — Что? — почти что сонным, непонимающим голосом переспрашивает юноша. Разморённый оргазмом и полученным удовольствием мозг напрочь забывает, что их «игра и битва» с Мораксом, вообще-то, ещё не закончилась. — Отдыхай, — единственное слово, что повторяет Чжун Ли, не меняя интонации голоса. Ещё несколько минут Тарталья просто лежит, восстанавливая дыхание, пока ему, наконец-то, не становится скучно. — В чём дело, Чжун Ли? — с долей испуга спрашивает юноша, поднимаясь и садясь, выпрямляя спину. — Что-то случилось? Я тебя чем-то обидел? — Чжун Ли? — мягкий и уменьшившийся после разрядки член Чайлда дёргается, вновь начиная наливаться кровью. Голос Чжун Ли строг и властен, лицо — непробиваемое. Каменное. — Ты хотел сказать, Моракс? — Чего? — парень в замешательстве вскидывает брови. — Моракс? А мы, мы разве уже не законч… Сердце Тартальи пропускает удар, в груди холодеет душа, куском ледышки падая в низ живота. Одним резким движением мужчина поддаётся вперёд, резко вставая. Даже тело самого Тартальи не мешает Чжун Ли воплотить задуманное: он с лёгкостью приподнимает тело юноши и под неприличный звук вынимает свой член из пока что бледной, до сих пор по-настоящему нетронутой его ладонями задницы. — Мы с тобой, конечно, — Чжун Ли, а, если быть точнее, «Моракс» почти бесцеремонно бросает парнишку на футон на живот и, не давая времени на реакцию, налегает сверху, — одно целое, Тарталья. Но почему ты вдруг решил, — Чайлд скулит и по привычке пытается брыкаться, когда крупное тело Бога припечатывает его сверху, вжимая в складки одеяла, — что раз кончил, то наша битва завершилась?
-Ах, ты, змея-переросток! — Тарталья не может сдержать смеха, стоит пальцам мужчины специально сильно пройтись по его рёбрам. Горячее дыхание опаляет заднюю сторону его шеи, вызывая мурашки и ещё одно дополнительное чувство щекотки. Теперь пришла очередь Чжун Ли придавить юношу весом своего тела. По сравнению с ним, тело Чайлда было стройным и хрупким на вид — сядь Властелин Камня ему на спину, и Предвестников Фатуи станет Десять. Или Девять? Восемь?.. Иногда Чжун Ли казалось, что переманить Тарталью работать в Ритуальное Бюро — не такая уж и бредовая идея - хотя бы безопасная. Мужчина садится на чужие ягодицы — единственную более-менее мягкую часть этого сухого тела. Садится, конечно, не сильно и не полностью, а так — лишь бы удержать вертлявую тушку на месте. Осознав, что парень под ним никуда не денется, Чжун Ли с удовольствием выпрямляется, поднимает руки вверх и тянется, разминая затёкшие мышцы. — У тебя была прекрасная возможность разогреть собственные мышцы, — рокочет Чжун Ли, оглаживая спину Чайлда. — Ты так славно скакал на мне, — янтарные глаза утыкаются в припухшие мышцы до сих пор слегка приоткрытого ануса. Тот блестел от смазки, что, пузырясь, вытекала изнутри и тонкими дорожками капала на внутренние стороны юношеских бёдер. — Сколько групп мышц было задействовано в этом твоём перфомансе? Мышцы спины и шеи, живота, рук и ног… Позволь же и мне размять поясницу, Чайлд, — последние слова мужчина с наслаждение выдыхает сквозь сжатые от предвкушения зубы. Чжун Ли слегка меняет их позиции: он разворачивает юношу на левый бок, сам ложится рядом позади Тартальи. — Хороший мальчик, — не встречая сопротивления, мужчина ловит руки Чайлда и заводит их ему за спину, удерживая получившийся замок одной ладонью. — Неужели поверил? — млеющий от вновь зарождающегося возбуждения парень громко вскрикивает, стоит тяжёлой ладони звонко ударить его по до сих пор бледной ягодице. — Поверил в то, что ты хороший? — ещё один удар опаляет стремительно розовеющую кожу. — От чего-то решил, — Чжун Ли прижимается к Тарталье сзади ещё плотнее, едва ли не утыкаясь своими губами ему в затылок, — что имеешь право доминировать над Богом. — Я… — ещё один увесистый шлепок прерывает речь парня. — Кто дал тебе право меня перебивать? — Чайлд отчаянно шевелит ногами, стоит Чжун Ли просунуть ладонь между его ног и сжать почти вновь твёрдый член. — До сих пор ты имел право говорить только потому, что Я позволял тебе это делать. Тарталье кажется, что он умрёт на месте. Горячее дыхание Чжун Ли опаляет его ухо, не предвещая не умеющего держать себя в руках парню ничего хорошего.
-Тебе не стоило будить во мне Дракона, юный Предвестник Фатуи, — голос, ужасно низкий, глубокий и бархатный течёт юноше прямо в уши. — Ты хотел нарваться, не так ли? — хлёсткий удар по ягодицам, затем ещё один, и ещё, пока юноша не исходит задушенными хныканьями. — Хотел, не ведая возгласы здравого смысла, сразиться с Мораксом? Тарталья бы с радостью, без промедлений ответил бы «да», если бы не ошейник, врезавшийся в кожу шеи в таком положении чересчур сильно. — Приятно познакомиться, Тарталья, — мужчина хватается зубами за ошейник и тянет на себя, невольно приближая тело юноши ближе к себе. Чайлд дрожит, случайно дёргает руками — не выйдет, те плотно и крепко сжаты другой рукой Властелина Камня. Острые зубы и мокрый язык ласкают чувствительную, заднюю сторону шеи Чайлда. Именно сейчас, ощущая на своей шее ошейник, парень кристально чисто осознаёт — рядом с ним человек, которому он принадлежит всем телом и всей душой. Рядом с ним человек, что всем телом и всей душой также принадлежит ему. Идеальный, невероятно сильный и чувственный тандем. Из романтических мыслей юношу выводит совсем не романтическое, по-настоящему драконье рычание. Спустя секунду Тарталья чувствует между ягодиц скользящую, крупную головку. Чжун Ли, что, собрался взять его в такой позе?! — А-ах! — Чжун Ли одним слитным движением вставляет Тарталье по самые яйца, чтобы в ту же секунду установить собственный, жадный и сильный темп. Чайлда бы точно протащило по футону выше, настолько сильными толчками награждал его дорвавшийся до свободы Бог, если бы не руки мужчины, удерживающие на месте. Одной рукой мужчина продолжал держать заведённые за спину руки юноши вместе, вторую же, после ещё одной череды шлепков по малиновым ягодицам — заслужил! — Чжун Ли кладёт Тарталье под нижнюю челюсть. — М-мх! — с каждый толчком Тарталья елозит туда-сюда по смятым, пропитанным потом и другими жидкостями простыням. Его глаза закатились, рот бездумно приоткрыт — сейчас Чайлда совершенно не волновали те звуки, что исходили из глубины его груди. Только бы смочь глотнуть порцию воздуха, вдохнуть хоть немного…
Чжун Ли дышит не менее громко — дорвавшись до власти, он в неизменно чётком ритме трахает расслабленное, пускающее слюни и истекающее предэякулятом тело. Как приятно выгнуть спину, чтобы прижаться животом к Тарталье, как приятно вновь смочь двигать поясницей, вколачиваясь в многострадальную задницу юноши без толики жалости.
