-Господин, но почему вы не позвали этого юношу поговорить с глазу на глаз? — спросил Тома. — С этим существом разговаривать было бесполезно. Он не шёл на диалог, но и в открытый конфликт также не вступал. Несмотря на то, что школы Райден Гокаден были вне опасности, репутация клана Камисато всё равно продолжала катиться в пропасть: письма с просьбами от мирных людей к нам не доходили; торговые повозки не довозили половину провианта, вторая же половина оказывалась подпорчена, имела неприглядный вид. По каким-то причинам, словно по щелчку пальцев ссорились мои слуги между собой, обвиняя друг друга в какой-то чуши. И тогда я осознал: нужно действовать. Либо сейчас, либо никогда. — Я оставил письмо на камне в том месте, где чаще всего замечал его силуэт. Та ливневая ночь также навсегда останется в моей памяти. Ведь мы встретились — один на один. И именно в ту ночь он назвал мне своё имя. Имя — угрозу. Имя — предупреждение. «Не стоит стоять у меня на пути, не стоит препятствовать моим действиям. А иначе вас ждёт уничтожение изнутри, долгое, изнуряющее», — вот что читалось в его синих глазах. Я был готов исполнять свой долг, даже если бы это стоило мне жизни. Защита клана от врага — честь. Но… С той ночи этого маленького подлеца я больше никогда не видел. Возможно, на своём пути он встретил иных людей, людей поинтересней? Получается, Фатуи — вот, куда он подался? С его характером и его способами достижений целей — что же, я не удивлён, что именно в такой организации он смог найти себе приют. — Но-но-но, не надо мне тут, — возмутился Чайлд, глядя в насмешливые глаза Камисато Аято. — Цель оправдывает средства — таков наш девиз, и не вам его оспаривать, господин Аято. Но спасибо за эту историю — было о-о-очень увлекательно. Только я так и не услышал ответов на свои вопросы. Где он может скрываться?
-Я не имею ни малейшего понятия, — скрестив руки на груди, так что испачканный рукав коснулся рукава чистого, без капли смущения ответил Аято. — Думаю, вы, юноша, как его коллега, сами должны лучше знать повадки такого сложного человека. У Тартальи скрипнули зубы. Он что, только что слушал историю жизни этого маленького гадёныша просто так?! Спасибо, конечно, было очень интересно, но польза-то от этого ему какая? — Я слышал от местных лесорубов… — внезапно подал голос Тома. — Что здесь, на острове Наруками, около Священной Сакуры по ночам происходят некие странные аномалии. — Аномалии? — переспросил Тарталья. — Да, по крайней мере, такой информацией со мной поделились, — Святые Архонты, как же хорошо, что Тома имеет дружественные отношения со столькими разными людьми по всей Инадзуме! — Некие дыры в пространстве, порталы с зеркальной поверхностью небесно-голубого света. И оттуда, по слухам, доносятся некие страшные звуки. Им, ну, лесорубам пришлось оставить нетронутыми деревца на северо-востоке — там даже днём слышатся монстроподобные рычания. Могут ли эти аномалии быть как-то связаны с твоим другом? — рассуждая вслух, обратился Тома к Чайлду. — Может, тебе стоит проверить местность около Священной Сакуры? Корневая система уходит глубоко под землю, образуя настоящие ходы и туннели, куда в здравом уме не ступит нога человека. Думаю, там — идеальное место, чтобы затаиться в прохладной тени священного дерева. — Ты не донёс до меня эту информацию, Тома, — Аято повернул лицо в сторону юноши. — Прошу прощения, я просто хотел рассказать об этом после ужина — сам узнал о творящемся буквально несколько часов назад. Не хотелось портить вам аппетит и отягощать голову лишними мыслями. Это вредно для пищеварения, да и дел у вас, Господин, и так слишком много… — Благодарю за беспокойство, Тома, — парень издал какой-то странный звук, стоило Камисато Аято поднять его ладонь и коснуться её тыльной стороны губами. Обычно это сам Тома подобным жестом приветствовал своего Господина, либо благодарил за какой-нибудь щедрый жест.
Подобное поведение главы клана Камисато, тем более перед гостями, вызывало в душе парня смесь смущения и воздушного трепета. Тома слишком ценил своего Покровителя, был предан ему сердцем, душой и телом — в общем, всем своим существом. И эта безоговорочная преданность высоко ценилась Камисато Аято, также высоко, как и другие черты юноши: трудолюбивость, аккуратность, старательность в любом, даже маломальском деле. Тома был не только идеальным слугой, домработником — он также чисто выполнял все поручения, связанные с комиссией Ясиро. Камисато Аято был благодарен Электро Архонту (а, может, стоит поблагодарить ещё и Анемо?) за то, что судьба свела их вместе. Их отношения… Уже давно вышли за рамки господин-слуга. Между главой клана и юношей, безоговорочно преданному этому самому клану, постепенно образовалась иная связь, крепкая, построенная на взаимном уважении и взаимных чувствах. — Спасибо за предоставленные сведения и за вкусный ужин, — сказал Чжун Ли, кивая Камисато Аято. — Думаю, уже слишком поздно. Более не смеем вас задерживать и отвлекать от дел комиссии, — мужчина поднялся на ноги и протянул руку Чайлду, помогая встать. — Как вы правильно подметили, на улице уже и правда совсем-совсем стемнело, — подал голос Аято. — Не могу же я позволить своим гостям отправляться в ночную мглу, выпроводив из тёплого дома? У вас ведь нет места, где вы могли бы переждать ночь, не так ли, Тарталья? Чайлд лишь утвердительно кивнул. Весь день он провёл на ногах, но ни одну из минут он не мог потратить на поиск временного пристанища. Конечно, он мог бы вернуться к Итто и попросить переночевать в его доме. Но идти искать они сейчас, да ещё и вместе с Чжун Ли? Расклад выходил довольно неудобным. — Тома, будь добр приготовить два футона в комнате напротив, — отдал приказ мужчина, и юноша тут же отправился его выполнять. — Позвольте предложить вам провести ночь здесь. Не возражаете? — Как мы можем отказать этому щедрому предложению, — мило улыбнулся Чжун Ли, не дав Тарталье раскрыть рта. Самоуверенный и излишне горделивый в ненужных местах парень точно бы ответил Камисато Аято отказом несмотря на то, что в помощи нуждается. — Спасибо. Чайлд бросил недовольный взгляд на Чжун Ли, но спорить не стал.
-Сюда, пожалуйста, — Чжун Ли и Тарталья вышли в коридор вслед за Томой. Далеко идти не пришлось — буквально в шаге от дверного проёма, откуда они вышли, была ещё одна просторная комната сразу с двумя проходами. Соседняя комната представляла собой одно цельное помещение. Но ровно посередине пространства была поставлена плотная ширма, делящая комнату пополам. Следом за Чжун Ли и Томой Тарталья прошёл в левую часть комнаты. В душе поселилось некое приятное чувство: представшая перед глазами картина была довольно милой и уютной. Прямо по середине выделенного им участка комнаты лежало два футона — как понял несведущий в культурных особенностях Инадзумы Чайлд, то были некие мягкие матрасы — полноценные постельные места. Ближе к окну был подвинут небольшой столик с какими-то фруктовыми закусками — видимо, раньше он стоял посередине комнаты, но Тома услужливо подвинул его в сторону, дабы освободить место.
По углам помещения также на полу были поставлены лампы. — Как надумаете ложиться спать, просто задуйте в них свечи, — советует Тома перед тем, как покинуть пару. — Дверной проём регулируется вот так, — юноша потянул за какие-то верёвочки, и тканевый заслон в дверной проёме пополз вниз. — По ту сторону ширмы никого нет, так что можете не переживать за секретность ваших разговоров, — юноша улыбнулся, рассмеявшись себе в ладонь. — Доброй вам ночи. — И вам доброй ночи, Тома, — ответил Чжун Ли. — Передай, будь добр, ещё раз наши благодарности Камисато Аято. — Конечно, — с охотой ответил парень. Тома покинул комнату, опустив за собой «дверь». Стоило шагам стихнуть вдалеке коридора, Тарталья тут же громко выдохнул и так сладко потянулся, что захрустели кости. — Эта подачка нам была вовсе не нужна, — скорее для вида и для поддержания собственного образа возмущённо прошептал Чайлд, в противоречие своим же словам шумно бухаясь на футон и расплываясь по нему всем телом. — Мы могли бы поискать и другое место для сна, а так, получается, я в долгу у Камисато Аято. — Ты и так у него в долгу, Чайлд, — мягко улыбаясь, Чжун Ли принялся неторопливо снимать с себя свой тяжёлый плащ. — Я понимаю, Тарталья, что ты любишь быть независимым. Но подумай обо мне? Разве, по твоему мнению, я успею идти за тобой по дорогам ночной Инадзумы, смогу карабкаться за тобой, скачущим как горная лань, по каменным склонам? Молодой возраст и пылкое сердце гонят тебя вперёд, в чарующую неизвестность. Со временем ты поймёшь, что иногда стоит остановиться и прислушаться к доводам разума, а не сердца. — Да я всё понимаю, понимаю, — снимая штаны и пиджак, протянул Чайлд. — Не думай, что я рад этой мягкой постели меньше, чем ты, Чжун Ли.
Они оба тихо рассмеялись. Поскольку другой, сменной одежды у них не было — Тарталья думал спать в укрытиях где-нибудь на улице, а Чжун Ли вообще прибыл в Инадзуму, руководствуясь внезапным порывом, было принято решение снять с себя как можно больше одежды, чтобы не загрязнять чистые ткани футона. Чжун Ли сблизил оба футона вместе, чтобы получилась одна сплошная, большая «кровать». Аккуратно сложив брюки и плащ на полу, оставшийся в одном нижнем белье и белой рубашке мужчина с удовольствием нырнул под одеяло. Янтарный взгляд тут же уткнулся в Чайлда — тот тоже сбросил с себя штаны и пиджак, и скомканные вещи грудой остались лежать около ширмы. «Спальный прикид» Тартальи был точно таким же — нижнее бельё и рубашка, но не белая, а тёмно-багровая. Надо сказать, это был первый раз, когда они видели друг друга почти полностью без одежды. Во время всех их предыдущих интимных встреч что Чжун Ли, что Тарталья предпочитали оставаться в одежде — не было иных альтернатив. — Ложись, — Чайлд тут же падает на колени, резко откидывая одеяло, чтобы поскорее очутиться в тепле — стоять босыми ногами на голом деревянном полу было не сказать, чтобы приятно. Юноша утыкается лицом в грудь Чжун Ли, крепче прижимается к сильному телу, сжимая пальцами ткань его рубашки. Он сыт, он в тепле и с крышей над головой. Он знает, в каком направлении двигаться дальше. И сейчас рядом с ним любимый, родной человек — о, разве нужно что-либо ещё для счастья? Чжун Ли бархатно ухмыляется, прикрывает глаза и нежно целует юношу в макушку. Вместе они ещё несколько минут неподвижно лежат, наслаждаясь близостью — когда ещё в другой раз они смогут побыть вот так наедине? Но, несмотря на поздний час, сон как рукой сняло. Первый час после ужина, располагающий ко сну, прошёл, и сонная, туманящая разум нега исчезла, уступая место приливу энергии и сил. Следующий час Чжун Ли и Тарталья провели в тишине: мужчина, удобно устроив голову на подушке, читал какую-то книгу, что достал из тайного внутреннего кармана плаща; Чайлд же, лёжа на животе и увлечённо покусывая карандаш, записывал в записную книжку всё, случившееся с ним за сегодня — Фатуи требовался едва ли не поминутный отчёт по прошедшему дню. Внезапно послышался гулкий звук — это костяшки чьих-то пальцев постучали о стену рядом с их комнатой.
-Прошу прощения, — в дверном проёме показалось лицо Томы. — Мой Господин заметил, что в вашей комнате до сих пор горит свет. Я, как вижу, вы ещё не спите? Только что закончила нагреваться вода — Господин прислал меня спросить, не хотят ли наши гости принять душ? — Это чудесная новость, — ответил Чжун Ли, откладывая книгу в сторону. — Давай, Чайлд — ты первый. Ты заслужил расслабить мышцы горячей водой после тяжёлого дня. Тарталья и не собирался спорить — он обожал принимать водные процедуры. Да и лежать рядом с Чжун Ли на чистом футоне было морально некомфортно — юноше казалось, что от него просто несёт потом, запахами земли и пыльных улиц. Места в душевой комнатке было катастрофически мало — едва можно было развернуться, чтобы подставить спину под потоки воды. Они приняли душ поочерёдно, вернувшись обратно в комнату чистыми и благоухающими — спасибо ароматным маслам для омывания тела. — Ах! — Чайлд вновь гулко падает на футон на спину, вжимаясь затылком в подушку так, что его рыжие волосы вихрятся во все стороны солнечными лучами. — Так намного лучше, — его кожа до сих пор горяча после кипяточных вод. Мягкая и нежная, она приятно пахнет сакурой и дыней — словом, такой же запах исходил и от Чжун Ли. Юноша с наслаждением прикрывает глаза и шумно втягивает воздух носом, от опьяняющего чувства счастья едва ли не возносясь в Селестию. — А что ты читаешь? — закончив собственные записи, Тарталья понял, что ему больше нечем заняться. Спать по-прежнему не хотелось, а просто лежать рядом и наблюдать за спокойно вздымающейся и опускающейся грудной клеткой Чжун Ли быстро наскучило. Его долгом было пристать к мужчине, заполучить всё его внимание на себя. — «Путевые заметки Гео», — словно специально дразня юношу, Чжун Ли держал взгляд исключительно прямо, посвящая всё своё внимание книге. — А про что там? — не унимался Тарталья, налегая на тело мужчины сильнее с целью заглянуть в книгу. — И как ты можешь это читать? Здесь же даже нет картинок! Чжун Ли добродушно хмыкнул. Книга в его руках и правда была довольно старой — на истончившихся жёлтых листках был мелко напечатан текст, ровными линиями исчерчивая им страницы от края до края. Слова Тартальи, если не быть в курсе контекста, могли показаться глупыми. Но Чжун Ли знал — Чайлд любит читать, и читает он много. Просто любимая литература у них разная: если бывший Гео Архонт предпочитает старые, едва читаемые из-за сложности языка книги, то Тарталья любит книжки детские, яркие и красочные, с крупными буквами и иллюстрациями через каждый лист.
Чайлд не раз и не два рассказывал Чжун Ли о том, как обожают младшенькие семьи Тартальи собираться вокруг старшего брата, чтобы тот почитал им увлекательные сказки. А иногда иллюстрация в книге могла быть красочней самой истории — тогда юноша, привлекая свой жизненный опыт и фантазию, опираясь на рисунок, рассказывал новую «сказку», из раза в раз отличающуюся от предыдущей. Тарталья умел быть серьёзным — это факт. Его любовь к «несерьёзной» детской литературе не делает его глупым — так могут подумать лишь недалёкие люди. Ведь в сказках всегда заложена истина, человеческая мудрость, просто поданная более простым языком.
Чайлд любил рассказывать детям сюжеты о победах добра над злом; о сильных и смелых героях — именно таким героем и был старший брат для младших. В таких простых, очевидных посылах юноша находил утешение. Ведь… Настоящая жизнь сильно отличается от сказочной. И далеко не всегда свет и добро получают преимущество в этой жизненной карусели. Тарталья знал всё это на собственной шкуре, но… Несмотря на горести военного долга, юноша всё равно старался верить, что в конце концов его ждёт счастливый финал. — Эта книга — сбор легенд и рассказов о Гео Архонте, — к счастью, в сказочный финал верилось каплю сильнее, ведь сейчас «принц на белом коне» Тартальи был рядом — буквально у него под боком. — «Бог богатства», «Бог первопроходец», «Бог очага» и «Бог историй» — о, каких только прозвищ не было у меня в народе… Конечно же, написанное здесь мало совпадает с реалиями моей прошлой жизни. Некоторым своим поступкам я бы дал иной характер, не такой, какой описан здесь, но… Чжун Ли устало вздохнул и перелистнул страницу. — В этом и прелесть подобных историй. Совершая какое-либо действие, я не мог полностью оценить правильность и справедливость совершённого. Плоды моих трудов и решений показывало время, а ещё — мой народ, ради которого я и работал, не покладая рук. Ведь так важно иногда смотреть на себя со стороны — правильно ли я поступаю? Будет ли мой опрометчивый шаг полезен людям в разгар бедствий и катаклизмов? Подобные книги очень помогают смотреть на события глазами чужими, глазами тех, чьим Богом я являлся. — Даже отдыхая в тепле и тишине, ты всё равно стремишься нагрузить себя тяжёлыми для анализа мыслями, — фыркнул Чайлд, уже не скрывая своей наглости залезая под руки мужчины, так что его рыжая макушка возникала препятствием между книгой и янтарными глазами. — Чжун Ли, — внезапно подал голос Чайлд после короткого молчания. — А ты правда в прошлом… Речь парня прервалась также неожиданно, как и началась. Тарталья замялся, прямым взглядом уставившись на очевидно пульсирующую артерию на шее Чжун Ли. На ту самую шею где, по словам Итто, некогда был надет…
