-С чего это вы решили, что вы имеете право принимать решение, когда кончать? — Чайлд седлает бёдра Бога, специально потираясь ягодицами о пах мужчины. Его уже налившийся кровью член сейчас также сдерживается лишь тканью нижнего белья. Чжун Ли нетерпеливо подбрасывает таз вверх, потираясь бугорком между ягодиц юноши. Своим янтарным взглядом бывший Гео Архонт прямо сейчас готов испепелить зазнавшегося, заигравшегося мальчишку. — Думаете, что только вы имеете право голоса, Мо-ракс? — Тарталья, не переставая плавно двигать тазом, изящно вытягивает руку вперёд, чтобы бессовестно положить её прямо на шею Чжун Ли. — Нарываешься, Тарталья, — голос Чжун Ли звучит предупреждающе хрипло, срывается на покашливания, стоит ладошке надавить на трахею слегка сильнее. — До сих пор я придерживался правил нашей негласной игры лишь на половину. Ты точно уверен, что готов испытать на себе гнев Воли камня? — Я ведь уже чётко дал понять, что хочу сразиться с Мораксом, — уверенно отвечает Тарталья, глядя глаза в глаза. — Пускай даже битва эта будет не с холодным оружием, я всем сердцем хочу сразиться с подобным грязным, высокомерным и горделивым существом как Моракс. — Хах, — Чжун Ли мило улыбается, чувствуя себя максимально комфортно в своём положении. Ещё никогда он не видел Тарталью с такого ракурса — надо признать, вид был весьма впечатляющим и невероятно возбуждающим: И кто из них двоих (троих) на самом деле наглый? То ли из-за долгой разлуки, то ли из-за предстоящего расставания, то ли из-за всего сразу, но Чайлд вёл себя так дерзко и рискованно, словно видел Чжун Ли в первый и последний раз в своей жизни. Их прошлые интимные встречи никогда не были настолько громкими, настолько горячими и пестрящими разговорами, порочными разговорами. И сейчас… Чрезмерно, неестественно раскрепощённое рыжеволосое чудо принялось слегка подпрыгивать на тазе Чжун Ли, имитируя настоящие фрикции. Тарталья не учёл лишь одного — подобные вещи лишь усиливали его собственное возбуждённое состояние, от чего взгляд голубых глаз пьянел, мутнел и расфокусировался прямо на глазах Чжун Ли. — Раз ты лишил меня «права голоса» в теории, — Тарталья начинает мелко дрожать от голоса Чжун Ли, ныне лишённого и капли милосердия. — Я оставляю за собой право лишить тебя голоса на практике.
Чайлд скулит, стоит мужчине схватить его за ошейник и потянуть, ниже, ещё ниже, пока юноша полностью не ложится на тело Бога. «Моракс» жадно целует припухшие, влажные губы, удерживая вертлявую голову за ошейник на одном месте. Тарталья закрывает глаза, постанывает прямо в поцелуй. Его веки дрожат от той эйфории, от того всепоглощающего чувства любви, что испытывал эмоциональный парень в данную секунду. Не отрываясь от губ Чайлда, Чжун Ли вытягивает руку назад, где стоял отодвинутый к стенке небольшой столик. Стараясь не уронить стоящие на поверхности предметы, он аккуратно нащупывает вещицу, подмеченную им тогда, когда все они едва переступили порог комнаты. — Что это? — с позволения Чжун Ли Тарталья выпрямляется, возвращая себе прежнее сидячее положение. Не давая времени среагировать, он выхватывает взятый со столика предмет из ладони мужчины, что взамен награждает парня тяжёлым взглядом. — Ароматическое масло для рук, — рокочет Чжун Ли, и Тарталья макает кончик пальца в жидкость, слегка приподнимает его, наблюдая, как густая и вязкая субстанция тянется следом. — Думаю, мне не стоит пояснять, для чего оно мне нужно в нашей ситуа… — Тебе нужно? — ехидно скаля зубы, переспрашивает Тарталья. Всегда озорные, весёлые глаза холодеют, голубые радужки будто бы замерзают, покрываясь тоненькой корочкой льда. Ведь сейчас между ними идёт битва, не так ли? Тарталья намерен показать Мораксу, каким опасным противником может быть Одиннадцатый Предвестник Фатуи. — Думаете, если вы великий и грозный Гео Архонт, то имеете безоговорочное право на растягивание меня? — Тарталья привстаёт, чтобы снять с себя нижнее белье и отбросить его в сторону. Он не позволяет Чжун Ли тоже снять с себя этот элемент одежды — бухается обратно на его таз, теперь оголёнными ягодицами потираясь о сдерживаемый тканью член мужчины. Ещё один предупреждающий рык рождается в груди Чжун Ли. Теперь он может почувствовать жар тела над ним более отчётливо. Жар и влагу, скопившуюся между ягодиц.
Тарталья шумно выдыхает, наслаждаясь свободой от нижнего белья, чья ткань так болезненно давила на его член. Теперь его орган ничего не сдерживает — тот гордо приподнят, направлен в сторону Чжун Ли. Несмотря на распалившийся боевой дух, Чайлд чувствует давящий сердце трепет, когда янтарные глаза угнетающие прямо смотрят на его округлую, налившуюся кровью головку, истекающую смазкой. — Где твои манеры, Предвестник Фатуи? — юноша вздрагивает и поддаётся тазом вперёд, стоит подушечке чужого большого пальца коснуться истекающей дырочки уретры. — Неужели вас в Снежной не учат дисциплине, порядку? Бедный, бедный Тома! Какой беспорядок будет вынужден он убирать после тебя. — А-ах! — пальцы Чжун Ли безжалостно трут чувствительную уздечку, от чего Тарталья задыхается, пачкает мучающие его пальцы ещё больше. Но несмотря на ласку, Чайлд упрямо продолжает задуманное: стиснув зубы, чтобы ещё сильнее себя не дискредитировать, он макает два пальца в масло, опуская в овальную фарфоровую чашку-полусферу сразу все фаланги — смазки никогда не бывает много. — Я сделаю всё сам, — срываясь почти на крик, возбуждённо и до смешного властно говорит Чайлд. Янтарные глаза под ним смотрят в глаза голубые возмутительно насмешливо. — Неужели ты думаешь, Тарталья, что сможешь справиться с таким сложным делом? — глубоким грудным голосом молвит мужчина, и волны от его голоса заставляют юношу вновь изойти покалывающими мурашками. — Я как милостивый Бог даю тебе время подумать: верни мне смазку, и может быть я сжалюсь и позволю тебе, пока ты будешь с моими пальцами внутри, трогать себя спереди. — Пф! — негодующе фыркает Тарталья, поражаясь самодовольству и самоуверенности «Моракса». Надо признать — Чжун Ли великолепно отыгрывает себя из прошлой жизни… А может — Чайлда пронзает осознание — Чжун Ли и не играет вовсе? Может быть он просто, просто… Вспоминает, как он вёл себя раньше со своими подчинёнными? — Вряд ли ты сможешь также глубоко проникнуть в себя, золотце, — продолжает обрабатывать сознание Одиннадцатого Предвестника «Моракс». — Твои пальцы ведь тоньше моих, не так ли? Стоит ли мне напоминать, как твоя дырочка любит быть сильно растянутой? — Ах, ты! — Тарталье кажется, что кончики его ушей совсем скоро смогут источать энергию Пиро элемента. — Что, будешь отрицать? — усмехается Чжун Ли, подбрасывая бёдра вверх, чтобы вновь коснуться ныне ничем не прикрытого ануса собственным членом, что до сих пор был под тканью белья. — Не ты ли любишь, когда мои пальцы задают чёткий, уверенный и быстрый темп? Неужели наша разлука была настолько долгой, что ты успел позабыть свою любимую часть всего процесса — того, как я раскрываю пальцы наподобие ножниц? Сколько же твоих милых стонов было рождено от подобного растяжения, не напомнишь?
Чайлд едва сдерживает себя от того, чтобы прекратить эту игру. Мельчайшие капельки испарины покрывают всё его тело, и особенно сильно пот чувствуется на шее. Из-за скопившейся под кожей влаги ошейник прилипает к ней второй кожей, тяжёлой кожей, что побуждает Тарталью сдаться и опустить голову вниз, покорно предоставив Чжун Ли беззащитное местечко ниже затылка. Очень сильно тянет, ноет низ живота — сказывалось долгое возбуждение без всё не наступающей разрядки. И слова, о, эти слова, что действуют на сознание Тартальи также сильно, как и прямые тактильные ощущения… — А помнишь, — кажется, Чжун Ли поставил себе цель выиграть в этой разгорающейся битве, — как нравилось тебе слушать мои описания? Ведь я прекрасно видел, как покорно принимает твоя дырочка мои пальцы; как стремительно розовеющие мышцы ануса тянутся, блестят от излишка смазки. Давай же, Чайлд, — бывший Гео Архонт видит, что ещё немного, и юноша свалится, поражённый мышечной дрожью и слабостью. — Отдай смазку и повернись ко мне своей задницей — больше от тебя ничего другого и не требуется, золотце. Давай же, — мужчина переходит на обжигающий голос змея-искусителя. — Обещаю, я простимулирую твою простату так, что ты увидишь прямо в этой комнате звёзды перед глазами. Капли предэякулята падают на живот Чжун Ли, образуя между алой головкой и прессом мужчины видимую ниточку. — Ничего страшного, если ты сдашься, — подытоживает Чжун Ли, похлопывая юношу по бёдрам. — Ты всегда… Несмотря на угнетённое состояние, Чайлд издаёт тихий, воинственный хрип. Он выпрямляется, горделиво поднимает голову вверх, прямым взглядом глядя на мужчину сверху вниз. Его тело также вытягивается — юноша выпрямляет спину, слегка прогибаясь в пояснице.
-Сдаться? — парень хихикает, растягивая губы в милейшей ухмылке. Он тяжело дышит через слегка приоткрытый рот, через слово облизываясь, чтобы смочить густой слюной пересохшие губы. — Ты предлагаешь мне сдаться? Немного приподняв таз над лежащим Чжун Ли, Чайлд заводит руку за себя и касается смазанными пальцами сжавшегося от прохладного воздуха ануса. Он принудительно расслабляет собственное тело, шумно выдыхает, на вдохе медленно вставляя в себя пока что один палец почти на все фаланги. — Вы недооценили простого парнишку из Снежной, Мо-ракс, — кичится юноша, победоносно вздёргивая подбородок ещё выше. Несмотря на приподнятое настроение Тартальи, Чжун Ли прекрасно видит — юноша на пределе своих возможностей. Его соски и не думают спадать, наоборот — бусинки от прилива крови на вид становятся едва ли не каменными; волнообразно дрожат мышцы живота, от чего член Чайлда также вздрагивает, вовсю пачкая выделяющейся смазкой кожу живота Чжун Ли. — Неужели вы думаете, что я, пока плыл кораблём в Инадзуму, развлекал себя в собственной каюте лишь чтением книжек? — ещё один палец проникает внутрь Тартальи, и он едва давит рвущийся стон. Его стопы рефлекторно дёргаются, пальцы на ногах непроизвольно сжимаются от невыносимо приятных ощущений. — Так ты всё это время игрался сам с собой, негодник? — озвучивает свою догадку вслух Чжун Ли. Теперь ему было понятно, почему Тарталья почти без проблем смог приступить к собственной растяжке. — Признавайся — представлял, что это мои пальцы находятся внутри тебя? — Не ваши, Моракс, — смеётся Тарталья, двигая тазом навстречу собственной кисти, чтобы проникнуть ещё глубже. — Но пальцы Чжун Ли — ах, стоило представить, что этот мужчина находится в каюте рядом со мной… Вы не представляете, Моракс, какие бурные оргазмы испытывал я в ту же секунду. — Тарталья… — о, кажется, теперь и бывший Гео Архонт начинает медленно, но верно терять над собой контроль. Слышать от юноши подобные вызывающие, провоцирующие слова; слышать его прерывистое дыхание и подавляемые стоны… Видеть над собой блестящее от пота тело, горячее и живое, мягкое тело, которое хочется схватить, сжать до хруста костей и начать трахать, трахать до потери голоса и… — Чжун Ли? — Чайлд стонет, стоит пальцам мужчины от чего-то начать сильнее сжимать кожу его бёдер. — Точнее, Моракс, вы здесь? Что это за отсутствующий взгля-а-ах, — Тарталья наконец-то находит простату, и ему требуется с десяток секунд, чтобы окончательно сформулировать собственные мысли. — О чём вы думаете, Моракс? О чём-то постороннем, когда я над вами? Это унизительно и подрывает ваш авторитет, — ах, ну как же приятно перейти из обороняющейся словесной позиции в атакующую. — Строить защиту, снижая градус возбуждения другими мыслями — это тоже побег с поля боя, Моракс. Пришла моя очередь предлагать вам сдатьс-а-ах!
Юноше приходиться напрячь мышцы живота, чтобы не излиться сию же секунду. Его слова были правдивы — а чем ещё можно было занять себя в каюте корабля, когда ты ограничен в небольшом пространстве? И всё же нынешняя ситуация кардинально отличалась: ещё никогда за все те разы, что Чайлд игрался сам с собой, он не был настолько горячим изнутри. Его стенки пульсировали, легко поддавались растяжке благодаря обилию смазки. И, конечно же, за дополнительный приток крови, за весь этот плавящий жар стоит поблагодарить Чжун Ли. Один его образ — внешний вид, звуки его тяжёлого дыхания и мускусный, терпкий запах помогали Чайлду принимать себя самого ещё глубже. С неприличным хлюпаньем юноша вынужденно вынимает из себя пальцы, чтобы смочь обеими руками пригвоздить руки Чжун Ли обратно к полу — тот уже во всю принялся поглаживать его ягодицы, опасно подбираясь к анусу. — Не позволю, — Тарталья облизывается, наклоняет голову, чтобы смочь отчётливее заглянуть в тлеющие, Кор Ляписовые глаза. — Я буду править этот бал, Моракс. Он вновь приподнимает таз над мужчиной, от чего мокрая головка его члена скользит вперёд по прессу Чжун Ли, оставляя на его коже прозрачный след. Тарталья подцепляет край чужого нижнего белья и слегка припускает его, освобождая орган из вынужденного плена. Член Чжун Ли стремительно встаёт, тут же попадая между половинок ягодиц Чайлда и потираясь о мягкую кожу. — Ах-а, — Тарталья продолжает дразниться, специально касаясь влажными и растянутыми мышцами налитой крупной головки, не давая мужчине проникнуть внутрь. В отличие от Чайлда, что пытался заглянуть в глаза Чжун Ли, взгляд самого мужчины был направлен на шею юноши. Под его кожаным, чёрным ошейником бешено пульсировали вздувшиеся, отчётливо проступающие венки. Его гладкая поверхность блестела от влаги, что стекала с кожи Тартальи, и особенно явственно та оседала на крупной, металлической пряжке. — Я повешу на тебя жетон в виде элемента Гео с моими инициалами, — бархатно рокочет Чжун Ли, слегка приподнимая голову и касаясь языком солёной кожи под подбородком Чайлда. — Да вешай хоть целую табличку с указателями в виде стрелок, мол, смотрите, кому принадлежит этот парнишка из Снежной, — смеётся Тарталья, и Чжун Ли поддерживает его смешки собственным утробным голосом. — Но сейчас, — голос юноши мгновенно меняется, приобретая жёсткие, властные нотки, — я должен позаботиться о том, чтобы наградить вас своими отличительными знаками, Моракс. Тарталья выпрямляется, одной рукой зажимает себе рот, вторую же вновь заводит за себя, чтобы взять член Чжун Ли. Тонкие пальцы мягко обхватывают горячий ствол, подушечки невесомо гладят проступающие венки. Чайлд прогибается в пояснице и направляет Чжун Ли в себя, закусывает ребро собственной кисти, стоит крупной головке коснуться ануса.
