Её тёмный секрет

***

Тени, отбрасываемые танцующим пламенем, гуляли по сводам дома старейшины. Воздух горчил от витающей терпкой взвеси курящихся защитных трав. Сизый дым заполонил хижину и разгуливал среди десяти фигур, нашедших приют у огня. Вокруг сида-знахаря образовалось кольцо из задумчивых и хмурых лиц. Каждый явился сюда не только по зову Нандира, но и велению сердца. А сердце велило им лишь одно: отомстить.

Когда тишина между его членами накалилась, подобно железу будущего меча, седобородый Нандир ее разрушил:

– Темные времена настали, мои братья и сестры. Шесть дней и ночей хижина молодого знахаря окутана тьмой, да так, что не подступиться к ней, не подлезть. Арден Безродный боится нас, боится своих соплеменников, ибо знает, что за то зло, которое он сотворил, обязательно должен быть наказан. Боюсь, из-за той непреодолимой и непредсказуемой темной силы, коей он обладает, нам не остается ничего иного, кроме как убить его. Ибо по своей воле он нашей общины не покинет, в этом нет никаких сомнений.

Старый сид-знахарь чуть поерзал на месте, лоб его проредили борозды морщин. Его ничуть не радовали слова старейшины, но возразить он не посмел, проглатывая тугой ком в горле.

– Его так просто не убьешь, – возразил Хадригейн. – Он стал силен, как бык, и наши яды и стрелы его не возьмут – мы уже пытались.

Мужчина заговорщицки подмигнул Альвейну, будто выказывая ему благодарность за содействие в прошлом преступном деянии. Не в силах выносить самодовольную мину воина, старик потупил взор в землю. Однако от Нандира не укрылось сочувствие знахаря, и вид главы общины стал мрачнее тучи.

– Только не строй из себя невинность, Альвейн! Ты сам признался, что не доверяешь бывшему ученику. Он отнял твой хлеб и подорвал авторитет, и ты так просто спустишь это мерзавцу?

Старик безмолвствовал, признавая долю истины в словах старейшины. Снова и снова сид окроплял свои руки кровью ученика, которого еще недавно мог называть сыном.

– Если уж яды не берут, тогда возьмет это, – пробасил плечистый Гроган, воткнул подле себя меч, и тот застрял в деревянной половице. Единственный глаз его сверкал жаждой сладостного возмездия.

– Ошибаешься.

Колкое словечко, вдруг нежданным гостем ворвавшееся на совет, заставило всех повернуть головы. В проходе стояла Ниррен.
Девушка по-хозяйски прошлась по нутру хижины, обошла отца и Грогана и уселась подле последнего, потеснив соседей.