The Untamed: Забыть о сожалениях

"Сычжуй,..." или "Минцзуэ..."

16 лет назад Воспоминания часть 22

Pov.Лань Чжаня
°8 лет спустя°
Осеннее утро веяло сыростью туманов и дождём. Облачные глубины были окутаны туманным молоком так густо, что любая тропа была тайной, уходящей в никуда. Приглашённые адепты постоянно плутали, опаздывая на занятия к дяде. Встречая их на своём пути, я видел как они испуганно замирают. А после в их взглядах проскальзывает любопытство и восхищение. Последнее претит моей душе и я, молча, указываю адептам путь к ляньши. Как только спины учеников скрываются в туманной дымке я иду на полянку к кроликам. За восемь лет их стало так много, что пришлось заселять и соседнюю полянку. Опустившись на мокрую от росы траву, я кормлю зверят. Зная меня, они ласково тычаться мордочками в мои руки. Гладя их пушистый мех, я погружаюсь в задумчивость. Перед глазами лица приглашённых адептов и их восхищение. Ведь каждый из них знает легенду о победе над Старейшиной Илин. Каждый в Поднебесной рассказывал как благородный Ханьгуанцзюнь победил страшного Старейшину Илин. И тот, ослабев, был растерзан своими же созданиями. Глупая сказка глупых заклинателей. Я услышал их после 3 лет заключения в Ханьтань. Когда моё уединение было завершено и мне было позволено выйти в свет я узнал много нового. Первой была эта легенда, которую я услышал от приглашённых адептов. Она всколыхнула горькие воспоминания и я по окончанию своего наказания попросил брата о странствии на долгий срок. Конечно, дядя был против, однако брат был более рассудительным. Он спросил у меня только одно:
-Ты будешь возвращаться домой?
Тогда, смотря в глаза брата, я не смог отказать и согласился. Так в течении 5 лет я странствовал по миру, всегда оказываясь там где хаос. Эти пять лет я занимался любым делом, даже тем, которые другие заклинатели считали несущественными. Молва о заклинатели из Гусу доходила до брата и он знал кого я ищу. Каждый день на протяжении 5 лет я играл Расспрос. Играя на гуцине, я задавал одни и те же вопросы:
-Где ты? Я жду тебя..
Но на мою игру все эти годы откликались другие души. Словно яркие мотыльки они вились вокруг меня, касаясь струн. Прислушиваясь ,я слышал одно и тоже:
-Кого ты ищешь? Помоги нам...
-Я ищу Вэй У Сяня. Вы встречали его? - играл я душам, что интересовались моей бедой. Но ответ был печальным, терзающим душу:
-Мы его не видели... Прости..
В такие моменты становилось ещё тяжелее и я прерывал мелодию. Души рассеивались ,а я продолжал свой путь ,помогая простым людям. Делая то, что когда-то обещал вместе с Ним, пуская бумажный фонарик в небо я чувствовал себя чуть живее.Из моих глубоких раздумий меня выводит лёгкий шаг. Только двое знали о полянке с кроликами, поэтому я уверенно позвал:
-Сычжуй ,подойди.
Юноша пятнадцати лет был очень похож на меня и Вэй Ина. Такие же манеры, осанка, поведение, как и у меня ,но взгляд чёрных глаз горел огнём. Тем самым, что сподвигал Вэй Ина в таком же возрасте совершать разные проказы. Выросший на моих глазах А-Юань представлял собой всю добродетель, которую поощерял дядя. Мальчик был любимчиком у дяди, а значит с него спрашивалось больше. Конечно, дядя ни разу не вспомнил, что А-Юань из ордена Вэнь и что я настоял о его вводе в семью. Малыш оказался очень старательным, послушным и любопытным ребёнком, радуя своими достижениями учителя. С годами А-Юань забывал о своих родных ,как и о Вэй Ине, ведь болезнь стёрла из памяти все плохое. Мне было грустно от этого, но я старался растить его не в строгости правил, а в понимании их сути. Сейчас, смотря на него, я спросил:
-Ты искал меня?
-Отец, глава ордена Лань попросил вас прийти к нему. Как только вы отдохнёте с пути,-говорит Сычжуй. Кивнув ,я протягиваю ему кролика, которого он принимает с нежной улыбкой. Мы погружаемся в молчание, которое нас не тяготит. Но я вижу, что Сычжуя что-то волнует. Наконец, он произносит:
-Вы снова отправитесь в путь сегодня?
-Мгм, - кратко отвечаю я. Мальчик берет другого кролика и сажает на свои колени, говоря:
-Я все ещё не могу пойти с вами, отец?
-Ты пока не готов. Через пару лет я возьму тебя с собой. А пока тренируйся больше. Как твоя игра на гуцине? Выучил Распрос? - я решил, что Сычжую необходимо внимание. Он скучал.. Ведь я был единственным по настоящему родным ему человеком. Хотя он и стал любимчиком дяди ,и к нему хорошо относился брат, А-Юань с самого детства привык быть ближе ко мне. Вот и сейчас ,почувствовав моё участие, мальчик вскинул голову. Его глаза вспыхнули радостью ,но лицо осталось бесстрастным ,благодаря выдержки и 3500 правилам. Журачанием родника полилась речь Сычжуя на мой вопрос:
-Я тренируюсь каждый день, отец. Сумел выучить Песнь успокоения сердца и Призыв. Распрос ещё даётся мне сложно, но я выучил основные вопросы и ответы в игре. Я надеялся ,что вы поможете мне показав на примере.
-Мгм, сегодня вечером. Когда до отбоя останется час. Буду ждать тебя в цзиньши. А пока ступай. Занятия пропускать запрещено и опаздывать тоже,-произношу я, смотря на юношу. Тот плавно встаёт на ноги и, поклонившись мне ,удаляется. Проводив его взглядом, я спустя некоторое время тоже встаю на ноги. Кролики прыгают у ног, зубками прихватывая клановые одеяния. Вызволив свои одежды ,я неспешным шагом направился к ханьши брата. Когда я постучался в двери ,то услышал лёгкий шелест и стук. Дверь отворилась и брат предстал передо мной с лёгкой улыбкой. До отбоя было достаточно времени ,но я заметил, что Сичень занят не делами ордена, а написанием картины. Слива в самом своём цвету распускала лепестки дивного лилового оттенка на холме близ тихой речки. Смотря на этот пейзаж, я увидел что брат рисует её очень давно настолько каждый штрих был обдуман. Сев за стол, я увидел что брат, действительно, ждал меня. Жасминовый чай расточал лёгкий пар и аромат, который я с удовольствием вдохнул , делая глоток. Сичень пока к своей чашке не притрагивался. Посмотрев на него, я поймал затянутый дымкой задумчивости взгляд старшего. Наконец, Сичень, сделав глоток чая, произнес:
-Цзинь Гуаньшань мёртв. А-Яо сообщил сегодня ранним утром.
Я промолчал, ожидая ещё вестей гложащих брата. Тот, бросив взгляд на свою картину, произнёс:
-Странствуя по миру до тебя наверняка доходили слухи о том, что Цзинь Гуаньшань пригласил к себе в ученики Сюэ Яна.
-Распускать слухи как и распространять их запрещено, - по обыкновению произнёс я одно из правил ордена. Сичень кивнул, но продолжил:
-Как бы то ни было, это было пять лет назад. Босяк стал приглашённым учеником. А после через два года появился Сяо Синчэнь, который обвинял Сюэ Яна в истреблении клана Чан и заклинателей храма Байсюэ. Тогда глава ордена Цзинь защитил Сюэ Яна, а единственного выжевшего господина Чан Пина слушать не стали. Да, и он, дав показания против босяка, вскоре все опроверг. А-Яо поведал мне это подробно этим же утром. Сообщил так же, что Сюэ Яна решили наказать за доказанную вину восемь лет назад. Но после его путь неизвестен. Сюэ Ян, как и Сяо Синчэнь пропали. Их судьба неизвестна. А сейчас произошло это. А-Яо теперь занимает пост Верховного Заклинателя. Дагэ пока об этом не знает.
-Не Минцзуэ не примет этого,-говорю я то о чем думает брат. Хотя прошло восемь лет как брат, Не Минцзуэ и Цзинь Гуанъяо стали побратимыми, но глава ордена Не до сих пор не принимал братство Гуанъяо. Сичень был меж двух огней, неся ношу тихой гавани для двоих побратимых. После своего наказания, вернувшись в свет я слышал многое о Гуанъяо. Он стремительно возвышался, женился на хорошей партии и даже родил сына. Однако, тот был убит на одном из постов ордена Цзинь каким-то небольшим орденом заклинателей. Цзинь Гуанъяо стёр этот орден с лица земли, отомстив за маленького сына. Каждый в Поднебесной знал о его неимоверном взлёте. Но никто не мог упрекнуть его в манерах либо в чем-то ещё. Безупречно вежлив со всеми, даже с самыми малыми орденами и бродячими заклинателями. С феноменальной памятью и хваткой в делах он стал равен своему титулу сына главы ордена Цзинь. Никто уже не мог оспорить его власть и происхождение. Но иногда, посещая советы вместе с братом я делал вид, что Гуанъяо не существует. Вежливость и разговор, что он пытался затеять со мной я принимал с холодным равнодушием. В такие моменты всегда появлялся Сичень, начиная разговор с побратимым. И сейчас на моё замечание об отношениях между побратимыми старший брат вздохнул:
-Я поговорю с дагэ. Сейчас мне будет нужно отлучится в орден Цзинь на пару дней. Что насчёт тебя, Ванцзи, то ты хотел сегодня отправится в путь?
-Мгм, - подтверждаю я, делая глоток чая. Брат мягким голосом просит:
-Ванцзи, прошу тебя отложи свое странствие на пару дней. Как только я вернусь, то можешь отправится в путь.
Посмотрев на брата, я вижу что он напряжённо ждёт ответа. Ведь я не останавливался дома больше одного или двух дней, стараясь успеть там, где творился хаос. Каждое промедление могло лишить меня возможности встретиться с душой Вэй Ина. Однако я не мог бросить брата, как и орден, когда во мне нуждались. Чувство долга и приверженности правилам взяло вверх, когда я сказал:
-Я останусь. Сычжуй давно не занимался со мной игрой на гуцине.
-Конечно, Ванцзи. Сейчас у нас приехали ученики других орденов. Так что тебе просто следует опекать их и предупреждать их шалости,-Сичень допивает свой чай, смотря на меня. Плавно встав, я под пристальным взглядом произношу:
-Я пойду.
Брат кивает и под его пристальным взглядом я покидаю его ханьши. Идя по дорожкам Гусу, я слышал лёгкий шелест листвы под ногами. Через пару минут я дошёл до храма предков и замер. Мой взгляд был прикован к ступенькам где 8 лет назад был наказан я. Шрамы будто в подтверждение заныли, давая ещё больше поводов для воспоминаний. Нет, я не вспоминал боль и мучения от ударов, я вспоминал причину по которой стойко выносил те удары. И даже сейчас я думаю, что боли было мало, ведь Ему было больнее. Сжав ладонь правой руки в кулак, я прикрыл веки. Осенний воздух приятно холодил, однако я чувствовал липкое чувство тоски и пустоты в душе, что стали моими спутниками. За спиной послышался голос дяди:
-Ванцзи.
-Дядя, - произнёс я, повернувшись и склонившись в поклоне перед родственником. Дядя смотрел на меня, молча, равно как и я. Наконец, он произнёс:
-Снова отправляешься в странствие?
-Нет. На пару дней я задержусь пока Сичень отлучится в орден Цзинь, - отвечаю я родственнику. Дядя больше ничего не говорит, удаляясь восвоясии. Он не мог найти моих ошибок после той экзекуции и был доволен моим поведением. Единственное что его не радоволо, моё долгое отсутствие и игнорирование многих ночных охот и собраний заклинателей. Бросив последний взгляд на Храм предков, я удалился по другой тропе. Мой путь лежал к Ледяному источнику где можно было предатся медитации. Оказавшись на каменном берегу, я аккуратно сложил одеяния чуть дальше от воды. Сделав первый шаг, я будто издалека услышал искристый смех. Затаив дыхание, я напрягал слух, но смех не зазвучал вновь. В водах источника мне стало спокойнее и я решил погрузиться в медитацию. Прикрыв веки, я замер, глубоко дыша. Но вместо успокоения разума и души я погрузился в воспоминания юности. В те времена, когда после наказания за распитие вина меня здесь нашёл Вэй Ин. Лёгкий укол боли пронзил грудь и я задумчиво коснулся её. Под пальцами ощущался бугристый шрам солнца. Такой же украшал грудь Вэй Ина когда-то. Свой я получил со слов брата по своей вине....
flashback 4 года назад~
Первый год после заточения в горе Ханьтань был тяжелым. Шрамы ныли, напоминая причину. Орден неволил правилами и делами, что дядя давал с завидной регулярностью. Запираясь в цзиньши, я позволял только Сычжую и брату наведываться ко мне. Только с ними я мог вести беседы и отвлекаться от мира за стенами дома. Правила, что встречались мне стеной по одной из троп в Цайи более не привлекали внимание. Идя мимо в город, я преследовал иную цель. Оказавшись в Цайи, я без колебаний вошёл в винную лавку. Смерив торговца холодным взглядом, произношу:
-Пять кувшинов Улыбки императора.
-Как пожелаете, господин, - торговец засуетился. Получив вино, я отдал деньги и пошёл обратно. Сумев пронести кувшины в Облачные глубины, я поспешил в цзиньши. Оказавшись дома, я отложил Бичень на подставку и присел на пол. В нескольких чжанах от стола я убрал дощечку с пола. В открывшуюся нишу я уложил четыре сосуда и закрыл её снова. Оставшийся сосуд с вином остался стоять рядом со мной. Потянувшись к нему, я убрал пробку. Тонкий запах алкоголя окутал меня и я вспомнил как Вэй Ин с наслаждением пил его. И как он был раздосадован тем, что один сосуд разбился вдребезги. Я все ещё его должник... Сглотнув, я решительно поднёс вино к губам. Прикрыв глаза, я выпил все до капли и убрал сосуд в сторону. Горячая лава прошлась по телу и словно зажгла огонь в моей груди. Веки налились тяжестью и вскоре я крепко закрыл глаза.... Очнувшись, как мне показалось через несколько секунд, я почувствовал тяжесть в теле. Медленно оглядевшись, я понял что нахожусь в библиотеке. Точнее в той комнате где хранились трофеи и артефакты найденные членами ордена по всей Поднебесной. Приподнявшись с пола, я стал замечать больше деталей. Комната была в беспорядке, все вещи валялись на полу, листы и свитки летали от лёгкого ветра, чернилица из белого мрамора была разбита вдребезги. Но мой взгляд сразу же привлекло тавро в виде солнца, что сияло красным. Потянувшись к нему пальцами, я вдруг услышал восклицание брата:
-Ванцзи, нет! Хватит! Прошу тебя!
-Брат? - я растерянно смотрел на старшего, подмечая тёмные круги под глазами и бледное лицо. Тот держал меня за плечи, смотря с такой мольбой, что я выпрямился, кое как сев. Сичень, заняв место напротив, спросил:
-Ты ничего не помнишь, ведь так?
-Мгм, - согласно киваю я, на что брат вздыхает и отводит взгляд. Наблюдая за ним, я жду и вдруг чувствую жжение в области груди. Нахмурившись, я склонил голову вниз и увидел на левой стороне груди свежий ожог в виде солнца. Сичень, видя что я смотрю на след от тавро на своём теле, стал говорить:
-Вчера вечером ты был сильно пьян. Бегал по крышам, ловил кроликов и фазанов. А после ринулся сюда. О тебе мне доложили патрульные и я поспешил в эту комнату. Когда пришёл ты что-то искал и бормотал что-то бессвязное. Я старался тебя успокоить, но ты словно не слышал. Не находя нужного, ты стал все раскидывать и тогда я стал спрашивать, что ты ищешь. Ты потребовал флейту. И я попросил тебя подождать немного и что принесу тебе флейту. Ты сел и, действительно, стал меня ждать пока я искал флейту. Когда я пришел и протянул тебе то, что ты просил, ты замер.
Брат показал на пол недалеко от нас, где валялась белая флейта с синей кисточкой. Смотря на неё, я спросил:
-Что произошло дальше?
-Получив флейту, ты рассмотрел её и после отшвырнул от себя с криком, что это не та флейта. После ты был в ярости и, встав, снова кинулся к полкам, переворачивая их. А потом тебе на глаза попалось тавро и ты сказал.., - брат замолчал, прикрыв глаза и вспоминая явно ужасные для него мгновения собственного бессилия. Рассматривая ожог, я продолжил за брата:
-Я сказал, что хочу почувствовать его боль. А после видимо отключился. Дядя знает? Я приму любое наказание за нарушение правил.
-Ванцзи.., - Сичень явно собирался сказать что-то утешающее. Но я решительно встал на ноги, поправляя ханьфу и лобную ленту, что слегка покосилась. Брат, тоже встав на ноги, произнес:
-Алкоголь запрещён. Поэтому твоё наказание переписывание правил о Благочестии и Смиренни пять раз в стойке на руках. Можешь идти.
-Мгм, - поклонился я брату и ушёл в цзиньши, чтобы там упасть на колени. Я все ещё помнил и винил себя, все ещё ждал и терпел боль. Никакие медитации и уединения не смогут стереть из памяти образ Вэй Ина. Никакие Ледяные источники и дисциплинарные кнуты не смогут стереть смех и улыбку из памяти. Конец flashback
Вырвавшись из своих воспоминаний, я понял что уже поднялась луна. До отбоя осталось пол часа. Выйдя из источника, я облачился в клановое ханьфу и пошёл к дому. Но вместо прямой тропы до цзиньши я свернул. Идя, я слышал лёгкий шелест моих одежд в тишине ночи. Все готовились ко сну, кроме патрульных, которых я увидел издалека у северной стены. Тропа снова повернула и я прошёл вперёд, видя аккуратный домик. Перед ним росли цветы горечавки, окутывая воздух своим ароматом. Домик стоял на самом краю Облачных глубин подальше от глаз. Подойдя к лестнице безмолвного и тёмного дома, я сел на колени. Мелкие камушки слегка кололись, но я лишь сложил руки на коленях. Лёгкий ветер развевал цветы, как и аромат. Этот домик был тюрьмой моей матери. Она любила горечавки и, высадив их перед своим домиком, была рада что цветы прижились. Я помнил как она сама возилась в земле, говоря, что только эти цветы напоминают ей дом. Тут же мне вспомнился Вэй Ин и гора Луанцзан, где юньменец отчаянно желал вырастить лотосы. Воспоминания душили и тяготили моё сердце, поэтому я заговорил, обращаясь к матери:
-Я не уберег его... Не смог защитить... Было слишком поздно.
В ответ была тишина, лишь горечавки, влекомые ветерком, разом потянулись своими лепестками ко мне. Коснувшись бутонов, я словно увидел улыбающееся лицо матери и услышал те слова, что она говорила мне в каждый мой визит:
-Будь счастлив, А-Чжань. Следуй за своим сердцем.
Лёгкая улыбка коснулась моих губ и я встал на ноги, намереваясь уйти в цзиньши. Дорога заняла меньше времени, поэтому до отбоя ещё было время. На пороге сидел Сычжуй, держа на коленях гуцинь. Завидев меня, он постарался подняться не слишком быстро, но едва не упал. Придержав его за локоть, спокойно произношу:
-Входи.
Юноша кивнул и последовал за мной в дом. Заняв место за столом, мальчик терпеливо ждал, пока я сяду напротив. Не мешкая, я призвал свой инструмент и установил его на столе. Гуцинь из тёмного дерева с вязью облаков по обеим сторонам был даром и оружием ордена лично мне. Овладев каждой техникой, я лишь совершенствовался в игре. Подняв глаза на Сычжуя, я произнёс:
-Я сыграю Расспрос, а ты сегодня наблюдай. Завтра продолжим обучение.
-Хорошо, отец, - Сычжуй аккуратно убирает свой цинь и готовится слушать. Легко проведя пальцами по струнам, я извлёк первый чистый звук. А после уже привычно стал играть Расспрос. Подушечки пальцев больше не чувствовали боли, превратившись в корку от частой игры. Струны звенели, спрашивая:
-Где ты? Я жду тебя...
В окна цзиньши стали слетаться души и мерцать, словно светлячки, оседая на моих волосах, рукавах ханьфу и концах лобной ленты. Одна проворная душа коснулась струн, когда я слегка отвёл руки. Кратко зазвучал её вопрос:
-Кого ты ищешь?
-Вэй У Сяня. Вы видели его? - играю я, вновь чувствуя как сжимается сердце в ожидании ответа. Душа, выслушав, дала такой ответ:
-Я не видела его среди других душ. Возможно он спит и не хочет, чтобы его беспокоили. Кто он для тебя?
Скрыв удивление от такой длинной речи от порхающей души, я сыграл ответ:
-Любимый..
Душа замерцала и я подумал что она хочет уйти, но та сыграла вновь, легко касаясь струн циня:
-Судя по всему, твой путь в его поиске долог. Не отпускай руки.. Соединённых судьбой не разлучит даже смерть. Прощай...
Душа едва коснулась моей руки, после изсчезнув в темноте ночи. Магия игры развеялась , как и души, оставляя меня и молчащего Сычжуя одних. Сохранив разум твёрдым, я ощущал как дрожит сердце, как бьётся сердце от слов случайной души. Посмотрев на воспитанника, я произнёс:
-Совершенствуясь в игре на гуцине, вскоре и ты сможешь вести беседы с душами. Практикуйся и будь усерден в обучении, тогда все получится. А теперь ступай, скоро время отбоя.
-Да, отец, - Сычжуй поднимается на ноги и идёт к двери. Я же задумчиво разглядываю гуцинь, когда звучит голос юноши:
-Вы сильно грустите и скучаете по кому-то, отец.Кто это, тот о ком вы расспрашиваете души?
Подняв глаза на Сычжуя, я говорю:
-Тот, кого я не смог защитить. Ступай, Сычжуй.
А-Юань, поклонившись, покидает цзиньши. Оставив гуцинь на столе, я стал готовиться ко сну.
~3 года спустя~
-Спасибо вам, благородный заклинатель! Этот ходячий мертвец не давал нам жить. Ах, какая радость, что вы оказались у нас в деревне! Столько этой нечисти развелось! А всё это происки Старейшины Илин, не иначе! - причитал купец, заламывая руки. Смерив его ледяным взглядом, отчего купец съеживается ещё больше, я убираю гуцинь в цянькунь. Поняв, что отвечать я не намерен, купец предалагет:
-В уплату за вашу помощь, позвольте встречать вас в моем доме. Можете отдохнуть, а после снова направиться в путь.
-Я снял комнату. Благодарю,-отказываю я купцу и покидаю его дом. Идя по пыльным улочкам небольшой деревеньки южнее ордена Цзинь, я слушал местных жителей. Ничего интересного они не обсуждали, но что-то я все же услышал. Помня, что подслушивать запрещено, я переступил через себя:
-Слыхал? В ордене Цзинь сейчас неспокойно. Этот Цзинь Гуанъяо видимо крепко мечнику не по душе!
-Да что ты! Я так вообще слышал, что у него совсем рассудок помутился!
-Не значит ли это, что глава ордена Не болен?
-Если так, то этот Верховный заклинатель вздохнет с облегчением. Ведь говаривают, что предал он своего прошлого покровителя, то бишь этого Не Минцзуэ!
-Охх! И что же будет с орденом Не без этого мечника.. Младшой то, вроде совсем болван.
Решив что послушал достаточно, я прошёл дальше к постоялому двору. Необходимо было отдохнуть, а после отправится в орден Ланлин Цзинь. Брат скорее всего там, рядом с побратимыми. С такими мыслями я отошел ко сну в положенные 9 часов. По утру, выпив чай, я встал на верный Бичень, держа курс в Башню Кои. Летя ровно, обдуваемый лёгким ветром, я чувствовал, что что-то не так. Приземлившись у ворот дворца, я прислушался. Было непривычно тихо в самом богатом ордене, где адептов и слуг было в равном количестве. Подойдя ближе, я увидел двух стражников, которые разом поклонились при виде меня. Кивнув им, я стал подниматься по лестнице к Башне замка. Преодолев половину пути, мой слух уловил плач и я сильнее сжал верный Бичень. Дойдя до конца, передо мной предстала картина скорби. Слуги стояли в тишине по обеим сторонам большого зала, а в центре на коленях сидело три фигуры. Приглядевшись, я понял что это брат, Цзинь Гуанъяо, а по середине, сгорбившись и трясясь, сидел Не Хуйасан. Бесшумно идя к ним, я остановился в нерешительности. Будто почувствовав, что за ним кто-то стоит, Сичень обернулся. Его лицо было бледным, осунувшимся, взгляд потускнел. Видя брата таким, я сглотнул и осмотрелся. Здесь были адепты ордена Цзинь и адепты ордена Не. У последних на поясе я увидел белые повязки в знак скорби. Снова переведя взгляд на троицу передо мной, я уловил их движение. Брат поднялся, мягко помогая младшему Не встать на ноги. Гуанъяо все ещё был на коленях. Сичень обернулся, все ещё приобнимая Не Хуйасана, и я увидел в каком тот был состоянии. Глаза были красными, губы искусаны в кровь, все тело юноши дрожало, а волосы, как и одежда, были в полном беспорядке. Опустив глаза, я подошёл к брату, который тихим голосом сказал:
-Я отведу его в покои. Ему нужен сон и успокаивающий отвар. Подожди меня в моих покоях, Ванцзи.
-Мгм, - я посторонился, давая брату и Не Хуйасану пройти. Боковым зрением я увидел как медленно на ноги поднялся Цзинь Гуанъяо. Обернувшись ко мне, он слабо кивнул со слезами на глазах и произнёс:
-Все могут быть свободны. Ханьгуанцзюнь, вас проводят в покои эр-гэ.
Поклонившись мне, Гуанъяо поспешно покинул зал. Проводив его взглядом, я сдержал эмоции под контролем. Отпрыск Гуаньшаня вёл себя странно и отрешенно. Я чувствовал наигранность в порывистых, казалось бы пропитанных скорьбью, движениях. Решив пока отложить эту мысль, я последовал за служанкой. Та, молча, провела меня до комнаты брата, в которую я вошёл, тихо закрыв дверь. Оглядевшись, я увидел курильнцу с любимым запахом брата-жасмин. В углу комнаты стоял таз с чистой водой и тканью. Установив Бичень на подставку, я решил умыться. Вытерев лицо тканью, я прошёл к столу. В ожидании брата я выудил гуцинь и установил перед собой на стол. Легко коснувшись струн загрубевшими кончиками пальцев, я заиграл Песнь Очищения Сердца. С каждой нотой, с каждым звуком смятение отпускало встревоженную душу. Двери плавно открылись и брат вошёл в комнату. Не прерывая игры, я посмотрел на него. Старший подошёл к столу и тоже сел на циновку, прикрыв глаза. Он слушал каждую ноту, явно медитируя. Играя, я давал брату необходимое время для того, чтобы прийти в себя. Когда я в последний раз коснулся струн инструмента, брат медленно открыл глаза. Встретившись со мной взглядом, Сичень мягко улыбнулся со словами:
-Твоя игра все также прекрасна Ванцзи.
-Брат, - я видел, что тот старается держатся. Вмиг взор его застелила пелена и он начал говорить:
-Минцзуэ... У дагэ случилось искажение ци. Он напал на Не Хуйасана, а Гуанъяо пытался ему помешать. Он.. Он обезумел и с Басей в руках исчез. Бесследно. А-Яо бросил на поиски всех адептов своего ордена и ордена Не. Но дагэ так и не нашли. Хуйасан до сих пор не может прийти в себя.
Выслушав брата, я погрузился в молчание. Сичень потянулся к чайнику с водой, как я заговорил:
-Ты ведь играл Не Минцзуэ Песнь Очищения Сердца. Вы играли дуэтом с Цзинь Гуанъяо. Он знает эту мелодию, так почему не играл ее главе ордена Не?
-Он играл, однако силы дагэ намного превосходят силы А-Яо. Я не учёл этого. Это моя вина, что я взвалил эту ношу на младшего,-брат сжал в руках чашу с водой. Посмотрев на старшего ледяным взглядом, я строго произнёс:
-Нельзя переоценивать свои силы. Нельзя думать, что силы твои безграничны. В том что случилось нет твоей вины, Сичень гэ.
-Ты прав, Ванцзи. Я слишком устал,-брат слегка склонил голову набок. Смотря на него, я понимал насколько мы разные. Внешне были схожи, но вот в плане общения, окружения и желаний были совсем разные. Сичень, даже будучи главой ордена Лань, позволял себе показывать свои уязвимые стороны, свою усталость и скорбь. Я же носил все в сердце и прятал в душе, лелея огонь скорби в одиночестве. Будто прочитав мои мысли, брат произнёс:
-Тебе тоже следует отдохнуть, Ванцзи. Ты устал не меньше меня. Ступай в свои покои и отоспись. Скоро наступит время сна.
-Мгм, - согласился я, поднимаясь с циновки и идя к двери. И тут в спину послышался голос Сиченя:
-А-Чжань.. Спасибо, что оказался здесь.
-Добрых снов, брат,-попрощался я со старшим, поклонившись ему. Тот с тенью улыбки кивнул, провожая меня взглядом. Оказавшись на улице, я увидел полную луну и вдохнул свежий воздух. 11 лет я искал Его и не мог найти и намёка на частичку его души. Казалось, отчаяние захлестывает меня, но тут позади в комнате брата зазвучала мелодия Лебина. Брат играл Песнь Памяти, вкладывая сладость всех воспоминаний и лёгкую горечь о неповторимости тех моментов. Немного послушав игру старшего, я направился к себе, чтобы отойти ко сну. Конец pov.Лань Чжань

Продолжение следует°~