– А ты? – спросила я.
– Коалой. Я бы дрых целыми днями, но все равно был чертовски милым, да и перепихнуться не проблема.
– Слышала, что коалы на самом деле очень злые. И вонючие. И кидаются в людей какашками, – поделилась я своими бесполезными знаниями о животном мире. Хорошо, что я не пыталась флиртовать. Разговоры с привлекательными мужчинами точно не мой конек.
Ваня задумался.
– Ну, теперь я еще сильнее хочу стать коалой.
Если забыть про этот разговор, то в основном мы вели себя вежливо и профессионально. Я свыклась с мыслью, что нам придется сосуществовать, как со спуском в темный, незнакомый подвал. Прямых причин подозревать, что я пострадаю, не было, но перспектива все равно пугала.
Замечая новый рубец или синяк на его теле, я не могла заставить себя отвести глаза. Но никогда не поднимала эту тему. Иногда я встречала Ваню вне работы: в университетской столовой, или на лужайке у фонтана, или в продуктовом магазине, но всякий раз мы просто кивали друг другу и отводили глаза.
Через две с половиной недели, после того как мы с Ваней начали вместе работать, моя жизнь рассыпалась в прах самым поразительным образом, напомнив, что нормальное существование мне просто не суждено.
Стоял поздний вечер. Внезапная ночная смена после Фестиваля Вани за последние несколько недель. За два города от нас проходила весенняя ярмарка, и все жители Шеридана и их матери решили извлечь выгоду из этого мероприятия и поехали в Футхилл на родео, чтобы отведать пресного попкорна, сахарной ваты, покататься на карусели и полюбоваться цветением голубого люпина.
За темными желтыми дюнами гремел фейерверк. Мы с Ваней с детским восторгом смотрели за ним из окошка фургона, стоя плечом к плечу. В кармане моей толстовки зазвонил телефон. Я посмотрела на экран. Марла. Я ответила, зная, что она не из тех, кто будет беспокоить меня на работе по пустякам. Отвернувшись от салюта, я неторопливо вернулась в фургон, прижав к уху палец, чтобы расслышать ее сквозь залпы.
– Привет, Марла.
– Милая, не хотела тебя беспокоить, но я не могу найти эту старую ведьму. Уже десять минут ищу, но, по-моему, ее нет дома.
Марла говорила о бабуле с искренним презрением, к которому я в итоге привыкла.
У меня перехватило дыхание. Я прислонилась к холодильнику, чувствуя, что тревога, как маленькие муравьишки, ползет от пальчиков на ногах вверх.
