– Девушка с ожогами? – Безымянная девчонка приложила к грудиладошку. – Такая трагедия. Одна моя подруга из сестринства знакома с ней со школы. Слышала, она выступала в группе поддержки и играла в театре. А еще реально была красоткой.
Я не сомневался, что однажды выбью Рейну все зубы. Этот гнусный недоносок постоянно ко всем цеплялся. Лишь бы только повеселить своих тупых подружек. Юмор у него такой же убогий, как и выбор спутниц.
Рейн хихикнул.
– Серьезно, чувак, заткнись. – Истон схватил его за шиворот и развернул так, что тот чуть не врезался в стену.
Мы подошли к двойным дверям и разошлись. У Рейна и Иста начиналась тренировка, а случайная телка ушла – видимо, по своим случайным делам. Я уже собирался на улицу, как вдруг из приоткрытой двери возле выхода услышал крик.
– Пожар! Пожар!
Он доносился из временного театрального зала, где сейчас шли репетиции у факультета театрального искусства, пока им строили новый театр на территории кампуса.
Я ворвался внутрь.
Они репетировали. Уф.
Дверь была приоткрыта и буквально манила меня посмотреть. Да и дел поинтереснее у меня не осталось. Могу поторчать тут полчаса до встречи с Аминой в кафе-фургоне.
Я прислонился плечом к дверному косяку, скрестив на груди руки. На сцене в ночнушке, из-под которой торчал беременный живот, металась Тесс. Ее волосы были заколоты наверху, она бросилась к другому концу сцены, издавая вопли, которыми можно оглушить и кита.
За ней гонялся одетый в майку придурок из театра, с его поджатого рта свисала сигарета. Он пытался говорить с южным акцентом, но выходило так, словно у него на языке волдыри размером с мои яйца. Я ничего не понимал в театральном искусстве, но мог распознать дерьмовую игру, когда меня в нее тыкали носом. Не в обиду Тесс будет сказано: она недурна в постели, но я скорее куплюсь на сговор, что Гитлер еще жив и живет с Тупаком (к черту логику и математику), чем поверю в их игру.
Я окинул взглядом актовый зал. Здесь сидела и блондинка из фургона. Лина, Лена или как там ее. Греночка. Я узнал ее по затылку. Она сидела на задних рядах. Девушка закинула ноги в белых кроссовках на спинку впереди стоящего кресла. Длинные ноги были обтянуты выцветшими узкими джинсами. Она снова оделась в ту же розовую толстовку и серую кепку, в которых я видел ее у фургона. Длинные золотистые волосы рассыпались по спине и плечам, придавая ей сходство с готическим ангелом.
