Всего лишь омега?

Часть 6

Сердце Цзян Чэна замерло. В груди сдавило, а низ живота потянуло так сильно, что омега согнулся, жадно вдыхая ртом воздух, что вдруг начал давить на плечи, став ужасно наэлектризованным. Вэй Усянь вздрогнул, сразу же стер свои слезы, подлетая к шиди, помогая ему сесть ровно.

— А-Чэн, что с тобой?! Черт! Я не должен был…!

— Лань Сичень… Что с ним? — Ваньинь распахнул глаза, посмотрев на брата. Зрачки его глаз сузились, став похожими на две точки, сам он побледнел, на висках выступил холодный пот. Цзян Чэн выглядел как испуганная лань, загнанная в угол.

— Никто не знает. Облачные Глубины не успели даже прислать письмо о помощи, все произошло слишком быстро. Главе клана Не сообщили поздно, когда Лань Чжаня и Лань Цижэня уже забрали в Безночный Город. Я боюсь, что они находятся в Знойном Дворце и что-то с ними может произойти… с Лань Чжанем… он был сильно ранен, так сообщили адепты, что написали Не Минцзюэ. Вэнь Сюй напал на Облачные Глубины по приказу своего отца, но сам молодой господин говорил, что это и его личная месть. Никто не знает, почему, — Вэй Усянь снова вздрогнул, когда Цзян Чэн поморщился, взялся за сердце одной рукой, а за живот другой. — Цзян Чэн, тебе плохо? Только скажи, я сразу позову лекаря!

— Живот болит… — прохрипел омега, поморщившись и согнувшись пополам, зажмурившись. — Лань Хуань… его ищут?

Не обратив внимания на то, что его брат назвал Лань Сиченя по имени, данному от рождения, сразу же закивал, как болванчик, поджав губы.

— Ищут, не переживай. Тебе нельзя нервничать. Я позову сейчас лекаря, пусть с моим племянником или племянницей все будет хорошо, — Вэй Ин погладил большой животик, вскакивая со своего места. — Я сейчас, ты только подожди!

С этими словами старший омега вылетел из комнаты, даже не закрыв за собой фусума, заставив слуг предупредить о состоянии Ваньиня госпожу Юй, господина Цзян и шицзе. Теперь он чувствовал себя дико виноватым в состоянии младшего брата, но он посчитал, что шиди должен знать о том, что произошло. Неизвестно, когда очередь дойдет и до их Ордена. Как у клана Вэнь вообще поднялась рука на самый мудрый и милосердный Орден в Поднебесной?!
Цзян Чэн остался сидеть на кровати, ощущая нарастающую боль в районе поясницы и крестца, отчего стало жутко некомфортно. Он потер поясницу одной рукой, жадно хватая ртом воздух, которого катастрофично не хватало. Сердце быстро билось в легкой аритмии, а голова кружилась. Ему было страшно. Страшно и нервно, ведь его возлюбленный Альфа, которому он даже не успел признаться, исчез. Что с ним будет? Как Лань Сичень справится, сможет ли спастись от клана Вэнь? Он прячется? Или клан Вэнь добрался до него и убил? Лань Хуань не так давно стал главой клана Лань, приняв пост у своего отца, а теперь Цинхен-цзюнь умирает, будучи тяжело раненным, неизвестно, что произойдет с кланом Лань. Омега громко выдохнул, прижав ладони к животу, в которых не чувствовалось особых движений его ребенка, тогда как по ночам чаще всего малыш очень активно двигался и Цзян Чэн с замиранием следил за этим, иногда проводя кончиками пальцев по животу, что был уже совсем большим, что даже пупок стал выпирать и смотрелось это, мягко говоря, забавно. Ваньинь вздрогнул, когда поясницу вновь сильно потянуло и он шумно выдохнул, укладываясь на бок в надежде, что это скоро прекратится. Но в голову все время лезли мысли о сожженных Облачных Глубинах, о его возлюбленном и сердце сжималось от боли все сильнее. А вместе с сердцем казалось, что и живот словно каменеет на некоторое время. Омега зажмурился, ощущая, как слезы начинают душить, уже скатываясь по щекам. Цзян Чэн уткнулся носом в подушку, громко всхлипывая и протяжно завывая, настолько сильна была его боль. Словно волчица, потерявшая своего волка, настолько Цзян Чэну было дико и страшно. Лань Сиченя не было рядом, их ребенок мог быть под угрозой от того, что Цзян Чэн сильно нервничал, а его Альфа мог быть в опасности. И еще никогда Цзян Чэн не ощущал себя таким потерянным и беспомощным, даже тогда, когда он боялся рассказать Лань Сиченю и родителям о своем положении, когда он сбежал от собственного Альфы. Сейчас все было в миллионы раз хуже. И рядом не было никого.
Спустя некоторое время в комнату влетела мадам Юй, а ее служанки, как две тени, встали у стен комнаты, склонив головы, пока женщина села на кровать сына, осмотрев его и потрогав холодный лоб, покрытый испариной, а затем посмотрела в красные от слез глаза своего ребенка. Она выдохнула, прижалась лбом ко лбу сына, зажмурилась и тихо зашептала: