Всего лишь омега?

Часть 8

Встречать молодых господ, прибывших из Цишань Вэнь, первой выбежала Цзян Яньли. Письмо из Ланьлин Цзинь первым достигло Пристани Лотоса, нежели вернулись Цзян Ваньинь и Вэй Усянь, их домочадцам уже сообщили, что молодые господа вернутся домой. Девушка, со слезами на глазах, рванула к обоим братьям, распахнув свои теплые объятия. Противиться им совершенно не хотелось. Цзян Чэн прикрыл глаза, крепко обнимая сестру, другой рукой также обнимая и Вэй Усяня, что все еще был слаб, также потратив много сил на то, чтобы добраться до Пристани Лотоса. Они обнимались несколько долгих мгновений, пока Цзян Чэн первым не прервал жест любви, осмотревшись и уперев взгляд на главные ворота, ведущие в Пристань Лотоса. Они были открыты и из них уже выходил Цзян Фэньмянь, а следом за ним и Юй Цзыюань, что при виде сына, так несвойственно ей, подхватила нижние юбки, помчавшись к своему наследнику. Иньчжу, несущая корзинку с маленьким альфой клана Цзян, и Цзиньчжу, шли следом за госпожой и остановились чуть позади семьи, поклонившись. Цзян Чэн, улыбнувшись сквозь слезы, закрыл глаза, отдавшись в объятия любящей матери. Такие моменты стоило впитывать в себя как можно глубже, ведь нечасто его матушка баловала его таким. Цзян Фэньмянь тоже подошел ближе, обнимая Вэй Усяня, а затем, когда его жена отстранилась от сына, обнял и его. Цзян Чэн сглотнул сухую слюну в горле, а глаза его снова защипало от слез. Он мягко отстранился от отца, который погладил омегу по волосам. Слов не нужно было для такого приветствия, ведь каждый для самого себя понимал, как сильно боялись члены их семьи за них двоих и молились за их благополучие. Только Цзян Фэньмянь нарушил тишину и пригласил юношей поскорее пообедать, чтобы восполнить силы, которых юноши лишились за столько дней голодовки. Омеги спорить не стали.

В обеденной зале, не успев даже притронуться к еде, первым делом Цзян Чэн достал из корзинки, что поставили рядом с ним, своего любимого сына, прижав его к себе, вновь жадно вдыхая запах горького миндаля и молока, совсем еще невинный запах, по которому так сильно скучал омега. Он поцеловал спящего сына в висок, закрыв глаза. Его никто не стал одергивать от воссоединения с его ребенком. Все прекрасно понимали, что Ваньинь сильно соскучился по малышу, которого так рано оторвали от него на такой длительный срок, ведь почти три недели, что он провел вдали от сына, сильно ударили по нему. Негласно, его родителями уже было решено показать своего наследника лекарю, поскольку никто не знал, как мог подействовать на него застой молока и такой большой отрыв от своего ребенка, поскольку всегда между матерью и ее ребенком возникала сильная связь. И не смотря на то, что Цзян Чэн был мужчиной, он все равно оставался омегой и этот ребенок был сильно связан родственными узами со своим папой. А Цзян Чэн не мог думать сейчас ни о чем другом, кроме как о том, что скоро точно все изменится. Вэй Усянь едва не перерезал Вэнь Чао горло, оскорбил его подстилку и это точно могло не остаться незамеченным Вэнь Жоханем. Мысли упрямо шли к самому плохому. Он боялся за будущее Сию, боялся, что его дом постигнет такая же участь, что и Облачные Глубины. И стоило оторваться от проблем прошлых, нахлынули новые — он снова начал думать о Лань Сичене. Метка все еще была ясной, четкой, это прибавляло сил на то, что Лань Хуань жив, в порядке, просто скрывается, вот-вот прибудет в Ляньхуа, чтобы попросить помощи. Не может ведь он просто исчезнуть навсегда. Приоткрыв глаза, Цзян Чэн сглотнул, взглянув на Сию, что продолжал сладко сопеть, а в руках своего папы его вообще было не разбудить даже фейерверками. Омега мягко положил его обратно в корзинку, чтобы, наконец, поесть и восполнить свои силы. Он взял в руки палочки, принявшись за лакомый кусочек тофу и морепродукты. Цзян Фэньмянь же принял решение начать разговор.