Запретный плод сладок.

Друг.

—Ну что это такое? —хныкала Мирай.—Я терпеть не могу этих насекомых. —она отгоняла от себя кровопийцев.
—Мирай, —смеялась Михримах, —ты такая милая, когда злишься.
К девушке, что сидела на подушке возле костра, подошёл Ибрагим-паша, протягивая маленький пузырёк с прозрачной жидкостью.
—Возьмите, госпожа, намажьте точки пульсаций и они  вам не прикоснутся. —мужчина открыл стеклянный флакон и передал его Мирай.
—Что это?
—Масляная вытяжка гвоздики. Насекомые боятся ее. —разъяснил Ибрагим и присел рядом с Мирай.
—Самое удивительное, никого из нас никто не кусает, а вот госпожу съедают заживо. —рассмеялся Рустем, обнимая Михримах.
—Говорят, кого кусают, у того кровь сладкая. —Ибрагим ухмыльнулся свои же мыслям.

Все было с точностью, как в прошлый приезд в лес, Михримах позабыла о сестре и была только с Рустемом, словно никого вокруг больше нет. Поэтому Ибрагим составлял компанию Мирай, всюду тоскаясь с ней.
—Слышите, паша, кукушка! —словно маленький ребёнок произнесла девушка, разглядывая макушки деревьев.
—Удивительная птица. Однажды, с братом нам пришлось выхаживать маленького совёнка, что выпал из гнезда. Мы кормили его живыми мышами, которых ловили в поле позади дома.
—А что с ним стало? Он улетел?
—К сожалению, когда на нашу деревню напали, я  не знаю что случилось с совенком.
—Напали? —с некой тревогой переспросил Мирай, присаживаясь на всё то же поваленное дерево.
—Да, меня рабом привезли в эти края. Я всего лишь раб. Раб Тео из Парги сын рыбака. Пираты взяли меня в рабство и продали во дворец в Манисе.
—Это... Очень печально, Ибрагим-паша.
—Я не знаю ничего ни о матери,ни о отце, ни о брате. Живы они или нет.
—Я не знаю как поддержать вас, простите. Я не знаю какие слова подобрать. —Мирай и вправду не могла ответить ничего паше,да и не нужны были тут слова вовсе, от них не становилось легче ни на сколько. Это личная боль, рана на сердце Ибрагима.
—Тео,очень красивое имя, но Великому визирю оно не подходит, это имя для мальчишки который любит шутить, валять дурака, по вечерам играть на скрипке и помогать отцу вить сети на причале. Тео остался в вашей душе как светлый мальчик, у которого отняли детство так же, как  родину и близких людей. —рассуждала Мирай, смотря на Ибрагима новым взглядом, словно маленькая биография мужчины показала его в новом свете. Теперь она поняла, какими страданиями ему достался пост Великого Визиря Османской империи. Он выгрызал свой путь с самого детства, оторванный от дома и семьи.
—Вы совершенно правы, госпожа. —согласился Ибрагим, качнув головой.