Молчание в чате

-привет , лисёнок.

— Привет, — шепчет Антон, когда проходит, кажется, несколько маленьких жизней.
      Он ни на секунду не задумывается, как они будут общаться, и уж точно не испытывает ни растерянности, ни банальной неловкости по этому поводу. Они ведь уже столько времени говорили, не произнося, по сути, ни слова, так разве будет сейчас хоть одна проблема?
      Арсений улыбается чуть шире, а потом плавно кивает, не сводя с него пристального взгляда.
      Постепенно осознание реальности все-таки возвращается, и Антон вспоминает, что в этой самой реальности он капец, как виноват перед Арсом. Пусть и, кажется, частично искупил свою вину. Он тут же смущается, как школьник, не выучивший урок, порывается опустить глаза, но ловит себя на том, что не хочет пропускать из-за собственных загонов ни единой секунды разговора с Арсением.       

— Слушай, я… — начинает бодро, но тут же сдувается, потерявшись среди миллиона с хвостиком возможных слов. Оказывается, говорить все-таки намного тяжелее, чем молчать.

— Я просто хочу еще раз нормально извиниться, потому что я до сих пор сам себя грызу и…

      Арс перебивает его не менее эффективно, чем мог бы одной короткой фразой: он моментально хмурится, надувает губы, мотает головой быстро-быстро и подносит ко рту указательный палец, недвусмысленно прося тоже помолчать. Антон со вздохом и чуть укоризненной ухмылкой подчиняется.
      По правде, он мог бы проигнорировать эти жесты и просто продолжить говорить, но, во-первых, Арс может в любой момент сбросить звонок, а во-вторых, Антон просто не имеет права пользоваться положением и обращать немоту собеседника в свою пользу. Уж точно не сейчас, когда он должен максимально искренне показать то, что для него самого стало уже аксиомой: его никак не смущает проблема Арса, и если он и обратит на нее внимание, то только лишь для того, чтобы помочь ее решить.
       Он снова невольно засматривается чертами лица Арсения, в особенности родинками, и вдруг задумывается, сколько их всего на его теле. Хочется узнать каждую из них, и про всё то, что они, зачем-то скрываясь друг от друга, не разговаривали, тоже хочется узнать, и вообще, Арсения просто хочется.

      Рядом.

      Желательно сейчас.

      Или хотя бы навсегда.

      Из задумчивости его вырывает тихий беззвучный смех, от которого тут же екает сердце. Антон моргает, снова смотрит Арсу в глаза — и улыбается уже автоматически, просто потому, что Арсений тоже улыбается.
      Им и пытаться говорить не надо, господи. Им бы просто насмотреться сейчас друг на друга.
      Но Антон все-таки спрашивает вполголоса, больше для того, чтобы не потеряться снова в своих мечтаниях: