Кровавая заря.🎇

43 глава - (не) новая жизнь.

Тот день, конечно, запомнился этим подросткам одним из самых страшных. Что же было дальше? После определённого времени, так называемого, «шокового молчания» Оля начала в голос рыдать. Звучало это максимально страшно. Володя с дергающимися глазами и дрожащими глазами сидел рядом. Земля в феврале, естественно, была совсем холодной, но в тот момент они не чувствовали ничего, даже твёрдых и острых обломков дома прямо под собой. Это, кажется, и правда могло длиться вечно, если бы не раздавшийся позади голос, показавшийся неожиданно знакомым. Обернувшись Оля увидела свою маму, и кричала она видимо её.
—это конец. - «прошипела» Оля.
—что? - не понял Володя.
—мы уже умерли. Видим мертвых. Интересно, как именно мы умерли? Либо прилетела бомба, либо, что более вероятно - нас придавили упавшие сверху остатки дома. - она истерически смеялась.
—но это правда! Мы живы.
—а я сказала нет! Я чувствую это..- воскликнула Оля, после чего со всех ног помчалась вперед дабы утонуть в объятьях матери, и уже даже не важно - живой или мёртвой, в аду или в раю, в реальности или в собственных галлюцинациях. —господи.. - произнесла выскочившая бабушка. Оленька?
—а что, не узнали? - ответила вопросом на вопрос Оля.
—Попробуй узнай. - разглядывая до дыры в теле Оли заметила подошедшая тетя Соня.
То, что она теперь уже «и на себя не похожа»Оля прекрасно знала, а вслух сказала как самая настоящая старуха:
—жизнь помотала.
—это уж точно. - со слегка грустной усмешкой отметил подбежавший Вайлдфрит с Региной на руках.
Девочка моментально спрыгнула и начала очень громко плакать в объятьях родственников.
—Вижу, с твоей ногой уже все хорошо? Тебя я тоже очень рада видеть. - улыбнулась ему мама Оли.
—и я вас, Валентина Егоровна.
—зато у нас как всегда все «не как у людей» -  не понос, так золотуха! - возмущённо сказала Оля.
Я себя почувствовала настоящей медсестрой, потому что эти двое были вечно больными.
самые обычных простуды, ветрянки с ячменем, потом уже «очевидные» авитаминоз с общим истощением организма, «более необычные» заражение крови , а ещё у нашего Ладеньки ещё и хронический туберкулёз. Как мы выжили не спрашивайте, не знаю.
—кошмар..- вздохнула мама.
—а с вами то что случилось? Я между-прочим так и не поняла, живы ли мы.
—я думала все понятно - село бомбили, от нашего дома осталось сама видишь что, и мы переехали в дом уехавших соседей, они же сами сказали, что уже не вернуться. Может это и неправильно, но на что не пойдёшь ради жизни.
—да ладно - «неправильно». Мы жили в квартире умерших.
—от нашей тоже ничего не осталось? - сглотнув ком в горле прохрипела бабушка. Оля её прекрасно понимала и сочувствовала - ведь это был очень старый дом, в нем в конце концов выросла сама Галина Ивановна.
—осталось, это же квартира. Мы забрали оттуда все, что смогли.
Без лишних слов все вошли в дом и сели за стол.
—жаль, что все не как раньше..И ты уже не можешь дать нам тех вкуснючих булочек с домашним повидлом и компотом! - громко и улыбаясь вздохнула Оля.
—это точно. - кивнула бабушка.
—а меня больше интересует это. - любопытная, словно ребёнок тётя Соня показала на глаз Володи с бельмом (лейкомой).
—долгая история. - начал он.
Мы с Олей и Региной побывали в Освенци.. - на этой недосказанной фразе рассказ на миг прервался громкими восклицаниями бабушки, тёти и мамы, находившихся в полном шоке.
—да-да, именно там. - как ни в чем не бывало продолжил Володя.
Мы счастливчики, выжившие чудом.
—вообще-то своим умом! - возразила Оля.
—да тут без какой-то необъяснимой..что-ли..магии вообще не могло никак быть. Там сначала был «отбор» - сортировка на пригодных и непригодных к работе людей. Детей, стариков, инвалидов прямо с железнодорожной платформы перегоняли к газовым камерам и крематориям. Жертв загоняли в так называемую «раздевалку». Людям приказывали полностью раздеться, затем их вели якобы в «душ». На самом деле несчастных направляли в газовые камеры. По приказу дежурного «врача» открывались баллоны с ядовитым газом «Циклоном-Б», и их содержимое через вентиляционные трубы направлялось в газовые камеры. Спустя считаные минуты жертвы умирали от удушья и отравления. Затем человеческие тела отправлялись на сожжение в крематории, а полученный в результате этого пепел использовался для удобрения сельскохозяйственных полей. А, и ещё - везли нас в темноте, в вагоне для перевозки скота. Все что мы делали - это работали, работали и работали. И чуть не потеряли Регину. Мы поехали туда пятнадцатого марта сорок третьего года, как Оля сказала - «старший аркан таро номер тринадцать под названием дьявол». И жили там до самого седьмого августа.
Защитная реакция связанная со скрытием эмоций сработала у Оли, она звонко засмеялась и сказала:
—помнишь, как я в тот день сказала «август - восьмой месяц, старший аркан таро номер восемь под названием сила, и седьмой день, старший аркан таро номер семь под названием колесница. Мы будем жить.»?
—да я этого никогда не забуду. Так вот, там ставил на экспериментах люди этот, как его там..
— - имя произнесённой маленькой девочкой вызвало дрожь как у Оли, так и у Володи.
—да. Выдирали зубы, кормили ужасно, стерилизовали людей с целью полностью уничтожить народности, сжигали заживо в крематориях, шансов выжить было на минимум.
—как вам удалось выбраться? - бабушке, казалось (или так действительно было) что все происходит как в книге, слишком уж сложные для понимания события происходили со столь близкими людьми.
—я достал форму эсэсовца, потом мы сделали поддельные паспорта с документами (это объяснять очень долго и сложно). В итоге так и вышли за ворота с надписью "Arbeit macht frei".
Потом дошли до Кракова, пожили у одних поляков, затем шли пешком до Варшавы, от Варшавы до Белостока, от Белостока до Каунаса (то есть, были уже в Литве), пересекли границу от Каунаса до Даугавпилса, наконец то на родине - от Даугавпилса до Пскова, от Пскова до великого Новгорода и от Новгорода наконец то Ленинграда. - вкратце рассказал Володя.
—да, так все и было. Но как вы уже знаете неработоспособных в Аушвице безжалостно, не думая убивали, и именно поэтому мы не взяли с собой Регину. Я..толкнула её в дверь и она выпала из поезда. Все это - похоже на случайное  чудо, потому что я была уверена в неминуемой смерти Регины, так ещё и не рядом, а черт знает где! - на эмоциях Оля чуть ли не начала задыхаться, что сказать дальше она тоже не знала.
—мы не хотели, что бы она увидела нацистов в лицо. - закончил за неё Володя.
—господи Боже, что за кошмар..Наши дети родились в рубашке! - воскликнула мама, все сильнее прижимая к себе Регину. Посмотрев на Володю, Оля увидела то, что он сидел в неком шоке и даже смущении. Кажется, она все поняла - парень сначала подумал, что под словом «наши» Валентина подразумевала его с Олей, но потом понял, что Олю с Региной.
—а почему ты с нами не разговариваешь? - тётя Соня посмотрела на Верену. Маленькая девочка всем своим видом не сумев скрыть эмоций показывала своё волнение. На палец она накручивала золотистые пряди своих волос.
—моя сестра очень вымоталась и устала после всего этого кошмара, думаю что когда мы отдохнём вы познакомитесь и поговорите. - Володя по привычке решил, так сказать, «сгладить» обстановку для того, что бы Галина Ивановна, Валентина Егоровна и Софья Егоровна и не подумали что малышка - немка, но  тут же поймал на себе взгляд Оли, буквально метающий молнии. Как он мог забыть?..Даже от простой мысли о каминг-ауте у него жутко скрутило живот.
—твоя сестра? А мы и спросить забыли, настолько торопливо вас завели. - посмеялась бабушка.
—это точно. Значит вы и во Свердловске побывали? Как там твои родители? - по виду мамы Оли было ясно, что она не понимает то, почему в таком случае уже выздоровевший Володя не остался дома, с семьей.
У Володи же закружилась и голова, после чего он неожиданно упал словно замертво.
Медсестра Валентина вновь вернулась к своим обязанностям - она проверила дыхание, схватила его под подмышками и под коленями, понесла в зал. Там все вместе положили тело на пол а ноги на диван, опрыскали холодной водой. Мама Оли стояла с нашатырным спиртом в руках.
—м-да. Здоровье у твоего дружка явно совсем слабое. Волнение, стресс или страх чего именно могли вызвать такой резкий рефлекторный (нейрогенный) вазовагальный обморок? Честно, тут и я в шоке.
—я знаю. - вышла вперед Оля опустив взгляд.
Он..хотел сам об этом рассказать, но раз уж начала расскажу я. Зовут его не Володя, а Вайлдфрит, Вайлдфрит Майер. Он немец.
- Бабушка  поспешно выхватила у Вали из рук спирт, поставила его на столик и схватилась за голову.
—но почему же ты не бежала? - чуть ли не взревела мама.
Не бежала от него, мы же как в пословице - пригрели змею на груди. Я понимаю, страшно, что человек сильнее тебя, но как человек, сбежавший из Освенцима, не смог..
—хватит! - рявкнула в ответ Оли.
Не надо на него клеветать, мой друг очень хороший человек, и не важно, Савельев он Владимир или Вайлдфрит Майер. Бежали из лагеря мы благодаря его знаниям, от смертельной опасности мы тоже часто уходили благодаря моему Ладе. Разве ты не была против ксенофобии?
—но он все таки может быть разведчиком. Ты нашла его как советского партизана, а оказался немецким..военным.
—Ладя не военный. Все рассказывать долго, но в общих чертах мать оставила его в приюте во Франкфурте-на-майне, забрал отец - Алмерик Майер, госслужащий нацисткой Германии, ветеран первой мировой. Он женился на другой, от которой в тридцать шестом году родилась Верена. Его там регулярно унижали и избивали, не давая никакой любви. В итоге он полностью погрузился в учебу и выучил английский, французский и даже русский языки. Он не поддался внушению нацистов, за что ещё часто получал от отца. Ещё был дядя - ровесник отца Володи, но он был иным. Во время первой мировой тот в отличии от Алмерика не поддерживал войны и не отправился туда, за что и заработал ненависть своего родного брата. В начале лета отец заявил Володе то, что он поедет воевать с жителями СССР, именно поэтому целый год он жил в кадетском интернате. Он хотел сопротивляться, но выбрал иной план - доехав до сюда он сбежал. Надеюсь я рассказала все правильно.
Минут пять все сидели молча, от рассказанного даже сердца заболели. Тут очнулся сам Володя, который тревожно прошептал Оле на ухо:
—это полный Scheiße..Я не смогу.
—я знала, что ты не сможешь. - усмехнулась Оля.
И рассказала все сама, раз уж у тебя такие нервы и уверенности не больше чем у африканской антилопы дикдики.
Тут подошла мама. Она не была способна говорить полностью уверенно, но зато очень старалась это делать:
—я все узнала и поняла. Я сама пока ещё не отошла от шока, но мы тебя никому не отдадим. Сашу не вернуть и не заменить, но я не позволю другому ребёнку страдать.
Володя даже подскочил с пола, а потом посмотрел в болотные глаза Валентины Егоровны, сказав:
—но..Разве вы этого хотите? Никому не нужный, больной подросток-немец на которого нужны средства и нервы? - он помолчал, а затем продолжил:
Простите, что я попал к вам, и теперь не оставляю другого выхода, давлю на жалость. Я не специально.
—ты нужен нам, и это главное. - когда мама Оли обняла Володю, в его тусклых глазах загорелась детская радость.
—могу я тебя звать просто Вайлд? - спросила она.
—просто Володя. Володя и Вера.
После того, как все ушли из зала и Володя с Олей остались наедине, та схватила его за плечо и возмущённым тоном заявила:
—ты что, совсем что-ли? Narr..
—а что? - невозмутимо спросил он.
—как что? Удачей нужно гордится, ценить, оберегать и пользоваться ею. У тебя такой прекрасный шанс обрести любящую семью, а ты ноешь о том, как неудобно будет тебя усыновлять. Ты в своём уме? В какой-нибудь Idiotisch детдом я тебе не дам отправится, ясно?
—ясно. - такому тону он явно был удивлён.
—не обижайся. Просто я хочу счастливой жизни для..моего последнего живого друга. - таких искренних фраз Володя не слышал за свои почти семнадцать лет жизни.
—Es tut mir nicht weh, Helga. - улыбнулся он.