Кровавая заря.🎇

40 глава - скрытое становится явным.

Они решили задержаться ещё на один день, двадцать девятое января.
—я очень плохо себя чувствую. - заявил тогда Володя.
—только ведь вылечили, - пробурчала себе под нос Оля.
—да не физически, морально. Ах да, я же забыл рассказать! Из-за всей этой суеты. - он помолчал, а после чего глотнув ком в горле произнёс:
—Астрид Хартманн мертва.
—что? - Оля была по-настоящему удивлена.
То есть, что случилось? И почему она..Хартманн?
—перед своей смертью Алмерик рассказал мне про её смерть. В тот самый вечер. Оказывается, ещё после того, как меня забрал отец, в тысяча девятьсот тридцать втором она собрала последние деньги и уехала жить из франкфурта-на-майне в Кёнигсберг. Позже познакомилась с одним мужчиной, мистером Хартманном. У них даже родился сын Альберт, не верится..Мой сводный брат. То, что отец следил за ними всё это время с помощью своих связей, это, конечно, отвратительно, но теперь я знаю хоть что-то. Ему в этом году должно быть восемь. Так вот, ближе к сути - с двадцать шестого по тридцатое августа английская авиация совершила на Кенигсберг массовый налёт. Его бомбили очень жестоко! И погибло много людей. В их числе была моя мать.

У неё не было слов, подходящих к данной ситуации. Как поддержать друга, зная про его отношения с матерью и отцом? Как не задеть его чувства ещё сильнее?
—сочувствую. - тихо произнесла она. Но по выражению лица Володи так и не стало ясно, грустит он от этого, или нет..
—но что же ты чувствуешь? - осмелилась спросить она.
—я..Сам не знаю. - Он зажмурил глаза, под которыми располагались огромные синяки.
—И я понял ещё одну важную вещь. Понимаешь, на психику человека можно очень легко воздействовать внушением, тем более если дело с детской, неокрепшей и ещё не до конца сформировавшейся психикой. Алмерик..Врал мне ещё в одном плане.
—в каком? - выразила свою заинтересованность Оля.
—в том, что он говорил мне ложь об Астрид. Она не была «гулякой по барам», да и в целом плохим человеком. Он не учёл то, что ей было всего двадцать лет на момент моего рождения, а учитывая нрав моей бабушки Клотильды я могу я подозреваю то, что не делать аборт её уговорила именно она.

Боже, все таки, как же это ужасно! Чувствовать себя нежеланным ребёнком во всей красе.
—и причём ещё и осознавать, что ты ребёнок недоросшего, травмированного ребёнка войны! Лучше бы меня вообще не было. Я испортил жизнь своей матери, которая была не готова меня воспитывать, и старалась утешиться, все чаще задерживаясь на работе и гуляя с подругами. Я испортил жизнь Алмерику тем, что не смог стать желанным и идеальным сыном, сыном его чудесной, и по-настоящему возлюбленной дамы Генриетты..Scheisse, полное scheisse, и ничего больше! - тогда он расплакался по-настоящему. И, кажется, только тогда Оля по-настоящему поняла, что значит травмированным ребёнок. Так же, казалось бы, тут нужно рассуждение с помощью логического мышления, её любимая часть поддержки - разбор ситуации. Но глядя на своего друга, что беспомощно держался дрожащими руками за голову, из глаз которого на холодный линолеум без конца капали большие, прозрачные капли она решила дать волю своему сердцу. Тому самому, которому редко разрешала «ходить» или же занимать лидирующую позицию вместо мозга.
—и шли они все знаешь куда, знаешь? - эмоционально выкрикнула она.
Гребанные твари, не так ли? От того, что ты будешь винить себя, ничего не изменится. Пусть даже случайно, но ты уже пришёл в этот мир, и будешь жить в нем счастливо. - уверенно добавила Оля. Как она старалась, что бы это и правда звучали уверенно! Самое страшное - это сказать лишнего или недосказать нужного в такой важный момент, после чего окончательно потерять доверие лучшего друга.
Он обнял её, да так, что практически полностью повис на бедной Оле. Вес Володи, конечно, был критично мал и Даже практически не чувствовался на спине, зато чувствовалось острые концы его, как тогда казалось, необычайно твёрдых костей.
—да, правильно. Ведь..Diese Idioten не достойны того, что бы из-за них кто-либо страдал?!
—безусловно! Сделай гадам назло, да так, что бы смотрели из под земли, после смерти попав в ад и злились сильнее всех на свете. - Оля из последних сил подняла Володю и донесла его до дивана, где они оба разлеглись. Второй уже поуспокоился, и это было естественным процессом - когда буквально «выплёскиваешь» все эмоции, потом уже не физически, не морально нет сил вновь плакать или испытывать такие эмоции до боли в голове.
—а ведь у Алмерика с Генриеттой была не такая уж и идеальная любовь. - как будто бы резко вспомнил он.
—Для ребёнка примером отношений являются отношения между родителями, а в моем случае отца с мачехой. В детстве кажется, что все, что они делают - верно. Но когда вырастаешь, смотришь на окружающий мир и понимаешь, что те громкие кричали « и швыряние на кафель фарфорового сервиза  не было игрой, начинаешь чувствовать себя как-то..По-другому. Я не могу этого объяснить. - просипел Володя.
«Черт, какой же глупой я была!» - произнёс голос в голове Оли. «Я думала, что деньги решат абсолютно все мои проблемы, и глазами полными чёрной завистью смотрела например на Владу или Зинку из школы. А вдруг у них тоже в семье..Не всё в порядке?..»
—всё уже закончилось, мой мальчик. - прошептала Оля, гладя по голове лежавшего рядом друга. Ей тоже было ужасно плохо. И она старалась казаться спокойной, дабы не наводить на Володю панику, когда внутри неё всё бурлило словно суп в костимое из-за того, что она чувствовала себя..Ребёнком? Маленьким и беспомощным, немощным. Не способным на то, что бы поддержать своего друга.
—и извини за то, что я ставлю тебя в тупик, рассказывая это. - неожиданно произнёс Володя, перевернувшись на бок.
Ты не обязана помогать мне, и..Вряд-ли это получится сделать у кого-то кроме Алмерика Майера и Астрид Херман, которые были обязаны это сделать, но оказались не способными выполнить этот долг. Я надеюсь что не обременил тебя своим долбанным рассказом, потому что прекрасно знаю что такое синдром спасателя - когда он сказал это, то бросил свой взгляд на Веру, которая сидела в соседней комнате с открытой дверью на подоконнике и тоже выплакав уже все слёзы сидела и размышляла о чем-то..Явно не подходящем для детского Ума и сознания.
И правда - Оля признала своё желание спасать всех, несмотря на то, что это вовсе невозможно. И вспомнила ситуацию, что так сильно на неё повлияла. Да, такое бывает - одна, казалось бы, безобидная и незначительная для одних ситуация может морально разбить других. Она никому и никогда не ведала о этой истории, даже собственной матерью. Но при этом все знали о том, что у неё с детства была подруга Даша - девочка с вполне обычной внешностью, ни белой, ни тёмной и ни смуглой кожей - самой обычной, бежевого оттенка. С карими глазами и густыми темно-коричневыми волосами. Зато с какой душой! Друзья Оли, так сказать, приходили и уходили в течении жизни, а Даша была рядом всегда, в горе и в радости. И все хорошо, пока не наступил тот роковый день - тринадцатое марта тысяча девятьсот тридцать девятого года. Тогда семья её лучшей подруги отправилась на Ладожское озеро. Средняя температура составляла минус восемь, её отец-фотограф собирался сделать красивые фото природы на конкурс, ехать до туда было примерно час и двадцать минут. В итоге..Выжила только Даша. Их машина, каким-то образом столкнувшаяся с другой слетела с дороги и перевернулась, сам факт того, что девочка выжила - был чудом, так и сказали врачи. Когда она пришла в сознание в больнице в.в. Куйбышева Оля сразу же отправилась к ней с конфетами «детская забава» от красного октября, и надеялась на то, что Даша тоже была восхищена тем, что выжила. Ну а что должен был ожидать ещё не вталкивающийся с подобной ситуацией ребёнок одиннадцати лет? Реальность сокрушила Олю целиком и полностью. В палату её пропустили, но Даша была в истерике. Она швырнула в подругу яблоко, принесенное бабушкой. Она кричала на неё и сказала уйти прочь.
—всё будет хорошо! Мы..Что-нибудь придумаем! Твоя бабушка тебя очень любит, и..- лихорадочно «бросалась словами» Оля, ожидая, что подруга успокоится. Та же «взрывалась» всё сильнее и сильнее. Вообщем, закончилось эти всё тем, что пришёл психолог, работающий в больнице - Анатолий Юрьевич, который работал с ней увёл Олю, бросив лишь пару слов:
—У Дарьи Кирилловной, как вам объяснить..Синдром выжившего. И ваше присутствие к сожалению сейчас неуместно, до свидания. - и ушел.
Что это такое, Оля тогда не знала, но даже когда узнала, была не способна принять, зато болезненно приняла такую резкую реакцию на её попытки поддержки. К Антонине Михайловной - бабушке Даши она наваливалась ещё не раз, старалась «выйти на контакт» с подругой, на что в ответ получила либо полнейшее игнорирование, либо полнейшую агрессию. После чего чувство вины буквально разъедала её изнутри, словно кислота. Винила себя за то, что не смогла поддержать подругу, винила себя за то, что поступала по своему мнению эгоистически, думая не о ПТСР подруги, а о том, что ей очень сильно обидно. Какой кошмар! И, если честно, то следующие полтора года своей жизни поддержка друга являлась для неё чем-то необычайно важным, и чувствовала она себя словно на новой работе - боясь оплошать, оплошать быстро, но сильно.
Из размышлений о собственной жизни её вновь вывел голос Володи:
—все нормально? - сказал он.
—да. -
- я не хочу жить прошлым, и больше не собираюсь этого делать.
—я бы тоже этого хотел, но так жаль, что в жизни все не так легко, как на словах людей, что говорят «просто отпусти», «просто забудь», «просто начни жить настоящим».
—наверняка они либо просто не сталкивались с этим чувством лицом к лицу, либо же отрицали свои собственные чувства, из-за чего
Так и не смогли помочь даже самим себе.