Кровавая заря.🎇

11 глава - детдом.

Воспитывать детей это не только трудно морально, но и материально. Тем более в то ужасно тягостное время..детей на время сдавали детдом родители, которые желали им только лучшего - ведь там на деньги государства кормили лучше, чем уже обессиленные родители. Самое страшное это то, что многие обещали вернуться - и правда собирались, но умирали. Дети не дожидались своих родителей, некоторые даже умирали от шока или же горя.

В декабре в Ленинграде были созданы комсомольско-молодежные бытовые отряды. Молодые люди, сами шатаясь от голода, обходили квартиры, оказывали посильную медицинскую помощь, уход за истощенными, сообщали о найденных в квартирах умерших, забирали в детские дома детей, оставшихся без родителей. А «Правда» двадцать третьего декабря в рубрике «Со всех концов СССР» сообщала, что в Ленинграде открываются двадцать три новых пункта по ремонту обуви и тридцать три пункта по ремонту и индивидуальному пошиву одежды и белья.
В конце декабря у районных карточных бюро в Ленинграде стали скапливаться толпы за получением карточек взамен утерянных. Узнав об этом, секретарь Ленинградского обкома ВКП (б) А. А. Жданов попросил дать ему справку о потерях. Выяснилось, что в октябре было выдано четыре тысячи восемьсот, в ноябре тринадцать тысяч, а в декабре – двадцать четыре тысячи карточек взамен утерянных. Жданов пригласил к себе члена военного совета Ленинградского фронта А. А. Кузнецова, председателя исполкома Ленсовета П. С. Попкова, секретаря Ленинградского горкома Я. Ф. Капустина и уполномоченного по снабжению продовольствием Ленинграда и Ленинградского фронта Д. В. Павлова и просил высказаться, как поступать дальше. Кузнецов и Павлов предложили не выдавать карточек взамен утерянных. Павлов вспоминал: «Хотя эта мера суровая, жестокая, но в сложившихся условиях только она может пресечь утечку продовольствия, заявили мы». Капустин и Попков сказали: карточки нужно выдавать, так как Ленинград находится в исключительном положении и человек, потерявший карточку, ни за какие деньги не сможет приобрести продукты питания. Жданов решил: «Если крутыми мерами не пресечь потерю карточек, то катастрофа может коснуться не отдельных людей, а многих. Выдача карточек взамен утерянных – это широкие ворота для утечки продовольствия. Их надо закрыть. Городскому бюро следует разрешить выдавать карточки лишь в исключительных случаях и то под строгим контролем». Как писал Павлов в своей книге «Стойкость», «потери» карточек прекратились, в чем позволим себе с ним не согласиться: карточки продолжали красть, они продолжали пропадать, только в Ленинграде все меньше и меньше людей обращались с просьбами восстановить их: утрата даже трехдневного, пусть мизерного пайка, в ту зиму означала верную смерть. Кошек, собак и птиц блокадники съели еще осенью. В городе работали несколько рынков, где на обручальное кольцо можно было выменять полкило хлеба. В те дни многие коллекционеры за буханку хлеба расставались с бесценными произведениями искусства. Какие-то личности продавали на рынках пирожки с мясом, но большинство ленинградцев боялись их покупать: поговаривали, что мясо человеческое. Пока стояли в очередях за хлебом можно было отлично наслушаться самых разнообразных народных слухов. Больше всего Олю раздражало отсутствие равноправия, Володю, оказалось, тоже. Например невозможно не упомянуть о том, что высшее партийное и советское руководство города, разумеется, по карточкам не отоваривалось и мокрый суррогатный блокадный хлеб оно пробовало лишь тогда, когда нужно было решить, сколько целлюлозы еще можно туда добавить. Продовольствие для них доставлялось на самолетах с Большой земли – не только белый хлеб, мясо, масло, но и вино, свежие овощи и фрукты. Блокадники вспоминали, что Жданов, высоко ценивший свое время, принимал многих во время завтрака или обеда. Уже прозрачные от голода люди смотрели, как руководитель парторганизации города намазывает на мягкий белый хлеб масло, а сверху кладет черную икру и запивает все это крепким сладким чаем. Разделить с собой трапезу он никого никогда не приглашал. Казалось что полного равенства и не было, и не будет никогда. Бунтовать у народа сил уж точно не было. В Центральную Россию в декабре пришли сильные морозы – температура доходила до минус сорока двух градусов, к тому же был сильный ветер. В немецких войсках распространяли «Памятку о больших холодах» со множеством советов: «Нижнюю часть живота особо защищать от холода прокладкой из газетной бумаги между нижней рубашкой и фуфайкой. В каску положить фетр, носовой платок, измятую газетную бумагу или пилотку с подшлемником... Нарукавники можно сделать из старых носков». Немцы мерзли страшно и утеплялись, кто как мог, отбирая у населения вещи. Немногим счастливчикам достались крестьянские овчинные полушубки, городские пальто на вате или дамские горжетки. Но обычно немецкие солдаты выглядели так: головы солдат повязаны бабьими платками, некоторые надевали под черные шлемы детские капоры, плели из соломы огромные боты. Во вторую военную зиму немцы были одеты уже в теплые стеганые комбинезоны. Вот такой вот он - Советский Союз.
Эту главу я хочу посвятить Регине - не менее главной героине этой истории. И, наверное, одной из самых сильных персонажей. Потому что представьте, каково это чувствовать себя одиноким тогда, когда ещё и условий должных нет?
В общем, некоторые детские дома других городов были уже подготовлены к массовому прибытию Детей, которых эвакуировали, например, из Ленинграда. Но не всем удавалось уехать, именно поэтому Регина попала в детский дом номер шесть. И это ещё пошли на уступок молодым «опекунам» девочки, что взяли её туда на определённо время. Ведь главное, соблюдая правила не потерять и человечность.
Вскоре и туда так же начали массово поступать дети, родители которых погибли при защите города под обстрелами и бомбами. А впереди была ещё суровая зима!