Театральный занавес Тигра( La cortina de la opera del Tigre)

ГЛАВА 17

Вэнь Бао боролся изо всех сил, но их оказалось недостаточно в сравнении с охваченным похотью парнем. Сопротивления прижатого к земле юноши лишь больше раззадорили Ян Цзяня, готового пойти на всё, чтобы получить желаемое.

— Вэнь Бао, пожалуйста, не заставляй меня причинять тебе боль.

— Отпусти меня, умоляю тебя, — осознав, что стал жертвой насилия, молодой человек почувствовал, как по лицу покатились слезы горечи. Тонкие плечи прижались к гальке, а рубашка жертвы внезапно распахнулась под натиском чужих рук, обнажив белую кожу.

Ян Цзянь сглотнул скопившуюся слюну при виде ослепительно белого тела, ставшего еще светлее, чем во времена совместного проживания в театре. Открывшийся вид зажег огонь внутри потерявшего рассудок парня и заставил забыть обо всем.

—Я твой брат, Вэнь Бао. Я обещаю быть нежным.

— Нет, пожалуйста, прекрати. Извини, — он просил прощения за то, что не удалось сберечь себя для важнейшего человека.

Несмотря на то, что Юн Нань предупреждал его об опасности, неосмотрительный юноша совершил ошибку. Вэнь Бао навсегда запомнит этот урок и не перестанет ненавидеть себя до конца своих дней.

— Ты такой красивый. За тебя и умереть не жалко, — в предвкушении мучитель стянул чужие штаны до бёдер. Ян Цзянь раздвинул ноги беспомощного друга, лежащего неподвижно.

Бедный парень оторопел, когда на него снова напали, но на этот раз шансы выстоять приравнивались к нулю.

— Мне уже не терпится, — процедил мужчина, доставая эрегированную плоть из брюк.

Ян Цзянь облизнул губы и нацелился на слабое тело Вэнь Бао.

Внезапно виновника беспорядка схватили за волосы и поволокли прочь, подальше от жертвы. Не успев осознать личность незнакомца, преступник бесчисленное количество раз испытал на себе мощь каблуков солдатских ботинок. Изрядно израненный мужчина проглотил рвущиеся наружу рыдания, почувствовав последний удар ногой в подбородок. Перед его глазами мелькнуло лицо палача.

— Господин Чэнь!

Насколько знал Ян Цзянь, Чэнь Юн Нань славился хладнокровием, вызывая зависть у коллег. Но теперь от спокойствия не осталось и следа. Безудержный гнев побудил военного воздать мерзавцу по заслугам.