Невменяемый

Поговорим о том, о сём...

К Рождеству ситуация в Хогвартсе более менее устаканилась. Ученики учились, учителя учили, Пушок сидел на люке, а Темный Лорд верхом на Квиррелле нарезал круги вокруг запретного коридора, пытаясь не попасться на глаза Снейпу, который этих самых глаз с него почему-то не спускал. В общем, тишь, гладь, Мерлинова благодать.

Вот только Поттер…

Поттер категорически не вписывался в это всеобщее правильное спокойствие. И это раздражало.

Раздражало Драко, потому что он при всей своей проницательности до сих пор так и не смог разгадать, в какую игру играет этот ненормальный.

Раздражало Гермиону, потому что врожденное любопытство уже почти сожрало ее с потрохами, а Поттер молчал, как партизан, только выкидывая все новые и новые фокусы.

Раздражало Рона, потому что братья уже доконали его бесконечными вопросами о герое, а сказать-то им было и нечего.

Короче, нагнеталось напряжение, нагнеталось, а потом ка-ак рванет…

***

— Надо поговорить!

Гарри, лежавший на ковре в Выручай-комнате в обнимку с какой-то книжкой, поднял голову и обозрел три одинаково преисполненных решимости лица.

— Кому?
— Нам!
— А я мешаю?
— С тобой!
— Мм…
— И не прикидывайся ветошью! Не прокатит!
— Точно?
— Отвечаю!
— Ну ладно.

Гарри лениво перетек из лежачего положения в сидячее, скрестив ноги по-турецки, и выжидающе посмотрел на эту импровизированную делегацию.

— И?
— Гарри, мы знакомы уже полгода, — начала Гермиона, садясь напротив него.
— И мы, вроде как, друзья, — добавил Рон.
— Но мы ничего о тебе не знаем, — завершил общую мысль Драко.
— А что вы хотите знать?

Ребята переглянулись.

— Кто ты?
— Человек.
— Но не простой человек, так?
— Ясен пень. Я волшебник.
— Гарри!
— Что?
— Прекрати выносить нам мозги!
— Да я еще и не начинал.

Малфой шумно втянул воздух.

— Ладно. Зайдем с другой стороны. Ты знаешь, что охраняет цербер?
— Люк.
— А под люком?
— Нервное магическое растение, крылатые ключи, потрепанные шахматы и с десяток склянок зелий разной степени гадостности.
— А в конце?
— А в конце джек-пот в виде философского камня. Но это не точно.

Поттер поправил очки на носу и освидетельствовал три пары симметрично округлившихся глаз.

— Но отку…
— Поверьте на слово, вам лучше не знать. Пока.
— То есть, когда-нибудь ты нам расскажешь?
— Обязательно. И скорее, чем вы думаете.
— Но камень там спрятал Дамблдор?
— Он, родимый.
— А Квиррелл…
— Мечтает его схапать.
— А Дамблдор…
— Мечтает, чтобы его схапал я. И, желательно, укокошил Квиррелла в процессе.
— Но зачем?
— Хотите загадку? Страшный, ужасный, от младенца сбежавший…
— Сам-знаешь-кто?!
— Бинго.

Некоторое время троица потрясенно молчала. Первым опомнился Малфой.

— А ты? Что ты собираешься делать?
— Собирать мозаику.
— А?
— Ага. Но сейчас рано. Я еще не готов.
— Почему?

Внезапно взгляд Поттера расфокусировался, будто он задумался о чем-то, а затем…

— Есть хочу.

И умотал куда-то, гад. По всей видимости, на кухню.

***

А между тем, Альбус Дамблдор в своем кабинете задумчиво разглядывал мантию-невидимку. Подарить или не подарить? Подарить — не подарить?

С одной стороны — мантия идеальный стимулятор для поиска приключений на пятую точку, а приключения для подозрительно тихого героя — то, что доктор прописал. С другой, отдавать такой ценный артефакт неразумному ребенку было жаль до слез. И как быть?

В общем, мучился уважаемый директор, мучился, а потом быстро запаковал мантию в подарочную упаковку. Пока жаба окончательно не задушила.

Эх, все ради общего блага… Но прежде, чем дарить, нужно бы с мальчиком поговорить. Да… И выяснить, наконец, что там в его героической черепушке происходит.

***

К слову, пообщаться с Поттером жаждал не только добрый директор. Нет… даже не так. К концу осеннего семестра желающих побеседовать с Поттером выстроилась чуть ли не целая очередь. И лидировали в этом неистовом порыве с переменным успехом Снейп и Волдеморт.

Первый — потому что приглядывался, приглядывался к сыну школьного врага и школьной же любви, да так ничего толком не разглядел. А второй — потому что от бесконечных подозрений по поводу мальчишки уже начал закипать их общий с Квирреллом мозг. А это было чревато…

Вот так, неожиданно, скромный студент-первокурсник резко оказался нужен целой толпе народа. И теперь, с некоторым недоумением разглядывал три почти одинаковые записки с приглашениями на беседу, различавшиеся лишь местом встречи и подписью. Ах да, и временем, хоть на этом спасибо.

— Ну, сами виноваты, господа…