Экстаз прошёл, наступило убийственное молчание. Парни телами осознавали произошедшее, но мыслями–нет. Стало крайне неловко.
Вова слез с Хесуса и начал быстро собирать разбросанную в порыве страсти одежду.
Губанов лишь только смотрел на друга. Тому не было неловко, но глядя на Братишкина, он тоже стал невольно вжиматься в пол, ожидая, когда можно будет одеться.
Вова собрал одежду Алексея и передал её:
-Держи, одень.
Губанов благодарственно кивнул и начал одеваться.
Одевшись, парни переглянулись. Они всё также сидели на довольно прохладном полу кухни, по которому плавно разносился ветер, который несло с открытого балкона.
-Я... давай просто забудем произошедшее?-выпалил Вова, не вынося больше всей этой давящей на него атмосферы бесконечного стеснения.
-Что же, если хочешь.
Хесус в целом был доволен результатом проведённой работы, забывать сие событие в планах его не имелось.
-Нет, Хись, ты молодец, правда. Мне просто очень неловко. Я понимаю, что если мы будем об этом вспоминать, то я так и буду тонуть в этой пучине стыда.
Губанов не понимал истинной причины такой реакции Братишкина на их первый секс. Он знал и понимал, что будет неловко, но разве должно быть неловко настолько?
-Вов, я понял-Хесус встал на ноги, подал руку Вове.
Братишкин тоже приподнялся. Он небрежно отряхнулся и окинул кухню взором. Он вот опять собирался впасть в свои какое-то раздумья и мысли, но тут‐звонок в дверь.
Губанов пошёл открывать.
Вова так и стоял на кухне, аккуратно оперевшись рукой на стул. Он услышал голоса.
-Чел, это такой бред был, просто бабка идёт какая-то, ну женщина, по переходу, и Макс просто в миллиметре от неё тормозит, в миллиметре, потому что он засмотрелся на собаку на обочине-тароторил в прихожей Дрейк.
Вскоре вся толпа двинулась в гостиную.
-Ну чего, как покатались?-Вова усмехнулся.
-Короче, там бабка идёт...-снова начал Дрейк.
Но Семенюк уже его не слышал. Он как-то неосознанно перевёл взгляд на Хесуса, говорившего в то время с Нелей.
